Дневник - Наталья Загвоздина

Коготок увяз – всей птичке пропасть.

Я виновна – поспорил бы кто!Обжигаясь твоей подноготной,я сама оперилась негодной,продлевая, по рублику, торг…

Солнце светит, но застит и светнутряное – в затворе светлее.Что горело и грело, то тлеет,а дымок подымается сверх…

Ест глаза, водит за нос, скребётна душе… Ни к селу и ни к лету…Эта крепко сплетённая клетка —неудача, где сам погребён.

Мы виновны, как дом ни поставь,на припёке, поляне на топи…

Даже если зажжёшь и натопишь…И накормишь, не руша поста…И расскажешь историй с полета…

9 декабряРасставаясь

Не выбежишь вот так, без слёз и полушубка,зимой из декабря, младенцем из седин,сейчас, сегодня, здесь… Чужого парашютани люлька не спасёт, ни даже полушуткаиного смельчака, что там уже сидит…

И падаешь в конце иного дня… А костине все и соберёшь… Ушибы, перелом…Нам, выпавшим, лежать в не меченом погостеи получить земли, не смешанной, по горсти,с другою, пожирней, не годной в перемол…

9 декабряВозвращение…

Где плавает рыбка средисобратьев, сестриц и сестрёнок,диковинных, мир – невредим,и время, что волны, не стройно,

но цело. И в ножны клинок,и в море вода, и песчинка —в пустыню (не смерить длиной,не выстроить в ногу по чину) —влагаются… Каждый предмет,явленье, событие – частьюприходится полному… Мест,полнее обеденной чаши,с Дарами Святыми, в руке —не будет. Поповская доля.

А ветер вздымает в рекеволненье, частичное столько,что нежится рыбка средисестрёнок, сестриц и собратьеви недругов (этот – сердит…),и рыбьей судьбы не удрать ей…

10 декабря11 Декабря (90 – А. И. Солженицыну)

В одиннадцатый день не прибыло, страницыне выросли числом. Одиннадцатый деньсуров, очищен и изъяна – сторонится…Площадно голоса сжимают цитадель…

Слон шествует. За ним (стрелой в слоновье ухо)хоры любых мастей, прощальное «прости»…Тот трагик, тот bon ton, а этот просто ухарь,чей выморочный след пробился и простыл…

Но взятый из земли, сошедши в ту же землю,сравняется как есть и щедро удобрит.И верною порой, выталкивая семя,однажды прорастёт… Затворы отопри!

И среднерусских зим пейзаж и тех же вёсенауканье твоим окажутся лицом,и сложатся с другим, таким же, и на вёслахк началу поплывёшь восхищенным мальцом.

Экспромт (Играя Шуберта)

Ивану Соколову

В чём сила совершилась, знает лишьВладыка Живота. Сгорают крыльяи – снова… Отраженьем сонма линзхрустальных поднята до свода крыша

декабрьская… А там ещё, ещё…Законам естества перечит воздухгармонии… И отступает счёт,назначенный народам, жмётся возлеприборов измерительных – вотще!

То музыка, музыка. Жрец и служка,в Завет вступивший набело, на раз.И раковин трепещущих норавскрывается, настраиваясь слушать…

И где-то глубоко, в живой суме,вскипает кровь до высоты посильной,

когда коснуться немощи сумелВысокого невидимый посыльный.

30 декабря

ФРАГМЕНТЫ (2002–2007)

Ночь в Палестине

Провалишься! – Бездонна неба чернь.Рукою задержусь о край земногои, оставаясь здесь ещё немного,ответствовать не знаю стану чемТворцу небес и звезд, – вперяя в россыпьзрачки, – читаю вновь движенье чувств…И голову расцвечивает чутьмне звёздный путь в серебряную проседь.

2 января 2003На земле апостолов

Ни одного!.. Ни камни, ни словане входят в лист,здесь ровно и безлюдно…Тысячелетья собраны в словарь,в нём – тонкий Лики грубый горб верблюда…Здесь горячо изнеженной стопеприльнуть к земле,а взгляд – вперить к Востоку…Здесь Божий следстал продан и пропет …[8]Глотать вину! Чтобы испить восторга.

26 декабря 2002Иерусалим

Лунный свет затопил Город,и мы плыли по его рекам,как в Венеции на гондоле,где мы никогда не бывали,но это – другая песня.Каждый день продлевал горе,и мы слышали его речи,и снова казалось, что колет…А люди входили важнов Город, похожий – на перстень.

28 декабря 2002* * *

Вода в долине Силоама [9],лист смоквы, пыль и зной,и, ежели забыться сном,приснятся силы Ада…О, нет! Нездешняя странас рекой, текущей в камне, —так избранность твоя скромна,как Брачный Вечер в Кане…И смокв лиловых огород,и белый старец в келье,и холм Сионский за горой,и глаз, омытый… кем-то.

28 декабря 2002Его город

Сжигает! Но грядёт покоя час.Ерусалима каперс белоснежен…Стена, стеной – движенье вместе с нею,стена и поступь – измеренья часть.Века, каким не тесно чредованьекамней, и горожан, и смены звёзд…Но горько между Вечными домамии – горестно – везти измены воз.

* * *

А где-то Иордан, брега и грузный финикс опущенной главой, готовой – отдавать,и зреющий гранат, и вызревшие фиги,где горсть сухой земли зовётся – Адама.А где-то шёл путём, непризнанным соседом,Один, Один, Один, и даже если – сонм…И находил ночлег, и уходил со светом…Он был тебе Земляк, Учитель, Свет и Соль.Ступая по тропе вдоль русла Иордана,заглядываю вглубь, не отрывая глаз,и слышу шелест дня торжественней органа,впадающий в Его неизреченный Глас.

30 декабря 2002У моря мертваго…

В низине мёртвой пред зарёйвостока не идут напитьсяживые… Не садится птицана волны, слышные слегка, —вы не найдёте и следа…Вот солнце всходит – на водезажглась дорога – новый деньнекоронованным царёмвступает во владенья оны,несовершенностию полны.Пейзаж закончен – завершёнего деталей список скорбный.А солнце движется верхом…Без… никого… И гаснет… скоро.

2003Троица в Хевроне

Здесь Путники, устав, присели в тень дубравыМамре – хозяин стар, радушен и высок.Мамврийская земля – хозяин добр нравом,и влагою поит… Прохладою висок

остужен… И, склонив три головы на плечи,Пришельцы, замерев, готовы снова в путь…Исходит долгий день, и наступает вечер…И все уже ушли… И мы – когда-нибудь…

О, щедрая Земля! – пастух и виноградарьхранят твои края, познавшие стопы,оставившие сад, и след, и пыль над садом…И мы к тебе пришли коснуться, и испить

у Праотца воды, и след сыскать знакомый,войти в твои сады библейские смоковниц,и место обрести, где Ангелы приселив тени мамврийских рощ, чтобы… не встать… доселе.

3 января 2003Крестный ход в вербное воскресение в Иерусалиме

Жребяти ждёт – Вифании роднойвидны дома – дорога в Вечный Город.Отсюда путь начнётся скорбный скоро,и время станет Вечности равно.

Отсюда путь! – внизу Гора Олив,масличная пора совсем не скоро…

Но и гора великая не скроетгрядущее… Сиянье детских лицсменяется угрюмостью владыки яростью толпы – темнеет небо…

И вот – уже – кто был здесь и кто не былтысячелетья пробует плодысобрать, сберечь, взрастить живое древо,прозябшее тогда, – «Созижду Дом».

Мы следуем за Ним – и Дома дномлежит Ерусалим пред нами древний.

4 января 2003Троица на Сионе

И видели – был ветр и ветра глас,и горяча Сионская вершинабыла, – собор архиерейских главвнимал, – и ведали – свершилось!

Что? – знали все из бывших, и горелзакат с Сионом рядом,и стал Ерусалим с Горойсокрыт ночным нарядом…

Так Духов вечер, с неба сшеди пребывая ввеки,ждёт обращения и, щедр,смежает миру веки.

9 января 2003АБРАМЦЕВО. ВРЕМЕНА ГОДА1

Зажглись и погасли лампады рябин,не слышится пение птах,лишь стынущий лес мелколесьем рябити сумрак стоит, словно тать.

Знакома дорога, неведом конец…Абрамцево, Родина, Русь.В тот час, когда Он обратится ко мне,я с тверди – остывшей – сорвусь.

2

Безмолвие. Абрамцево. Зима.Звук далеко, как взгляд – за горизонтом.Рябиновые ягоды сниматьлетит снегирь, и грудь горит на солнце.

Абрамцево, безмолвие, снегирь —и тонкий свист царапнул твердь мороза…Смеркается, и вот – уже – ни зги,лишь немота ночная грудь морочит…

3

Так поползень проворен – серебристего убор, его пера отличьев пределах незатейливых Отчизныпод сенью золотой древесных риз…

Другие ризы памятны земле —златые ризы жертвенных Обеден.Пера инаго знаки, и победыЖивого Духа в обрамленьи лет.

2002* * *

Поддерживая древо и томясьот исполненья зелени и зноя,я знала, что ещё увидят снова,что видели доныне и до нас…

Всё – совершилось… Жажду глубиныствола, души – спина и ствол едины…Полдневный зной, в какой не тают льдиныиных планет, и тесных уз – иных.

1 июня 2003, АбрамцевоХудожнику

Ларисе Наумовой