Там, за Вороножскими лесами - Татьяна Владимировна Луковская

– Это вы меду вчера с голодухи объелись, – сочувственно покачал головой Военежич. – Да как некстати, сейчас загон пойдет, а кабанчики на нас выйдут, непременно выйдут, дождемся своего…

Добры молодцы, не дослушав причитания, спрыгнули с коней и бросились в заросли.

– А сулицы зачем с собой похватали, здесь бы кинули? – заохал им вслед старый боярин, но ответа не последовало. Уже чувствуя носом добычу, друзья, погружаясь по колено в снег, спешили по следу не хуже ловчих псов.

– Крупный, в снег глубоко ныряет, точно вепрь! Робша, вепрь!!! – задыхаясь от предвкушения, громко шептал Александр.

– Тише, княже. Слух у него тонкий, почует, – Демьян опять предупреждающе поднес палец к губам. – Сулицы – слабовато, надо было и рогатины прихватить.

– Чтобы все догадались да за нами рванули. Нет, Робша, один на один хочу выйти. Сначала стрелой, потом сулицу метну. А ты не встревай, на подмогу подлетишь, только если угроза мне будет. Ну, до этого не дойдет, – князь беспечно улыбнулся.

Ловчие натерли кожухи и порты снегом, пытаясь ослабить дымный запах. Походка стала мягче и тише. След уводил на север в противоположную сторону от облавы. Вскоре у корней дубов стали встречаться разрытые ямы, снег широкими полосами был тщательно перепахан до земли. Так глубоко погрузиться могло только сильное здоровое животное. Легкое волнение пробежало по венам молодых охотников. И вот за деревьями послышалось раскатистое низкое хрюканье. Кабан ест, а ест, значит, занят, теряет обычную чуткость, можно подобраться поближе. Сквозь ветки показалась мощная бурая холка с серебристым отливом.

Князь жестом показал боярину: «Расходимся». Для броска нужно зайти вепрю в бок. Александр взял десную сторону для атаки, Демьяну нужно было держаться чуть поодаль, заходя с левого края. Ольговский князь потянулся к тулу45, вынимая легкую стрелу, она яркой искоркой сверкнула на морозном солнышке. Это был самый опасный способ лова, стрелять нужно точно в лопатку, туда, где в глубине необъятной туши бьется сердце. Промахнешься, и вепрь попрет на тебя со всей умноженной болью яростью.

Александр выступил из-за дерева, натянул тетиву, раздался легкий свист. Кабан взвизгнул, подлетев вверх, и рухнул на снег.

– О-го-го! – радостно закричал князь, бросаясь к поверженной добыче.

– Стой! – предупреждающе крикнул Демьян, и не зря.

Вепрь извернулся всем телом, вскочил на ноги и ошалело стал топтаться на месте. Стрела застряла в шее. Князь успел подбежать опасно близко, и Олексич резко свистнул, вызывая зверя на себя. Кабан, низко опустив массивную голову, рванул в сторону боярина.

Демьян выставил вперед сулицу, понимая, что та сломается так же легко, как тонкая лучина. Единственная возможность спастись от мощных клыков, отпрыгнуть в последний момент перед самым пятаком вепря. Но глубокий снег замедлял движения кабана, он не набирал нужной для ловчего скорости, зверь успеет среагировать на обманный маневр. «Успеть выхватить нож!» – пронеслось в голове у Олексича.

И тут какой-то грязно-белый комок шерсти прыгнул на холку вепрю. Кабан повалился набок, началась яростная возня. Подбежавший сзади князь взмахнул острым лезвием, на это раз удар был точным. Огромное животное обмякло, заливая снег горячей струей крови. Пес, облаяв для порядка мертвое тело, бросился в объятья боярина.

– Дружок, Дружочек! – ласково трепал за шею, выпрашивающего ласку пса, Демьян. – Ты как здесь оказался, а хозяйка где?

– За своими надо уходить, а то, как бы вместо красавицы ее батя с дружками не вышел, – князь, вытирая нож о снег, тревожно оглянулся. – Видишь, Робша, до Вороножа отсюда пешему пол дня пути, а ее собака одна в чаще бегает. А ты мне не верил, губы от обиды дул.

Демьяну нечего было возразить, теперь уже и теплый хлеб не мог развеять подозрения. Связных объяснений, как на подмогу сумел примчаться Дружок, у молодого боярина не было. Либо девка – ведьма, и ворожбой выведала, что любому грозит беда, либо она дочь татя, чье логово недалече от лова. И то и другое парня не могло радовать. Но ярким солнечным днем все казалось не таким уж мрачным и безнадежным, как накануне. Истинно говорят старые люди: «Утро вечера мудренее». Возвращаясь с князем по своим следам, Демьян время от времени наклонялся погладить бегущего у правого сапога пса. «Можно много зароков себе давать – не встречаться, забыть зеленоглазую, но, если она вот так возьмет да из чащи ко мне выйдет, да ручкой поманит, ведь побегу. И про князя, и про мать с отцом, наверное, позабуду… Ладно уж, чего гадать, будь, что будет». Стоило Олексичу так подумать, как пес тявкнул и рванул куда-то вглубь дубравы. Демьян попытался его подозвать, но Дружок не откликнулся и больше не появился.

2

Ловы оказались знатными, удалось завалить с десяток молодых кабанчиков, но всех затмил вепрь Александра. Молодой князь с блеском в глазах рассказывал, как он догнал раненого зверя, как по самую рукоять загнал нож, умалчивая о роли боярина и тем более незнакомого пса.

На радостях воевода пригласил всех на пир. Демьян обрядился в заветный подарок.

– Зря ты, Робша, эту рубаху одел, – князь увидел зеленое сукно через распахнутый ворот кожуха.

– С чего это зря? – Олексич дерзко вскинул бровь.

– А с того, – князь понизил голос, – а ну как на пиру, кто холстину признает. Да допытываться начнут, откуда у тебя рубаха взялась. Станут говорить, мол, куряне с бродниками якшаются.

– Не станут, – угрюмо отмахнулся Демьян.

– Как знаешь, в случае чего на тебя все валить стану, – предупредил Александр.

«Кто бы сомневался!» – усмехнулся про себя боярин.

Гости вступили на богатый двор воеводы. Вроде бы хоромы у Федора были попроще княжеского терема, где успел обжиться Святослав Липовецкий, и места по меньше, и сени не так искусно резьбой убраны, и оконца поуже. А все же сразу было ясно, что здесь, а не за соседним забором сидит хозяин заставы. И так во всем. Хитрый воевода никогда не лез вперед, всегда держался согласно положению, чуть поодаль от князей, вроде бы как со всем почтением, первым в разговор не вступал, шею в поклоне сгибал, но куряне оставались гостями, пришлым и временным явлением, а Федор – центром здешнего мира, который он долго и тщательно выстраивал. Рязанские князья далеко, где-то за Вороножскими лесами, а здесь у края степи от воеводы слова и дела зависели жизни людей. Не далекие князья, и уж тем более не приблудившиеся, он – правитель этой земли.

Демьян был уверен, что проницательный Федор Евсеевич давно уже догадался, что липовецкая дружина засела здесь самовольно, но воев у воеводы вороножского