Жены Натана - Мирон Изаксон

«Поверь мне, никаких дивидендов ты от этого не получишь. Потери могут быть намного больше, чем все имущество в Галилее, и повлиять на дела твоей фирмы. Тут возникло сочетание между совершенно новой областью дела и таким странным человеком, как Хаггай. Каждый фактор в отдельности вполне приемлем, но вместе это чересчур». Натан считает, что я слишком нервничаю, и предлагает мне вместе с ними посетить районы, которыми занимается Хаггай. Возвращаюсь в свой кабинет со своей обидой. Звонит Рахель и сообщает, что Дана собирается к нам на ужин. «Сказала, что хочет побывать в нашей симпатичной домашней обстановке, увидеть Ярона».

Дома нахожу Рахель взволнованной. Давно никто не приходил к нам на трапезу. Хотя Дана собирается прийти одна, но готовятся к ужину основательно. Рахель просит меня развернуть стол. Дом тщательно убран, Ярон в одежде, которую одевает по праздникам, и, кажется, весьма доволен. Дана приходит намного раньше назначенного времени, приносит в подарок несколько книг, целует Рахель (я несколько озадачен), гладит Ярона по голове (он с ней одного роста) и дважды пожимает мне руку. «Я так взволнована этим посещением таких необычных друзей, как вы. Я должна многому учиться у вас. Знайте, что Натан очень вас ценит. И я вижу, насколько он прав». Рахель краснеет от удовольствия и впитывает каждое слово гостьи. Ярон смотрит на меня с удивлением, а я ему улыбаюсь. «Согласны со мной, что следует быстрее сесть за стол? – громко спрашивает Дана. – Я ведь не ела с ночи. Натан берет меня в необычные часы в рестораны. И сумел сбить с толку все привычные внутренние законы моего тела». Неожиданно замолкает, словно бы удивленная собственным словам, которые пытается заново осмыслить.

Садимся за стол. Дана спрашивает, может ли Ярон сесть с ней рядом. «Я хочу смотреть на него, радоваться и думать, что, быть может, и у меня когда-нибудь будет такой сын». Рахель говорит, что планировала рассадить нас по-другому, но можно все изменить. По сути, не понимаю вообще, о чем идет речь. И тут Дана говорит: «А теперь я открываю вам главное. Я выхожу замуж за Натана. Будет настоящая свадьба. Нам очень важно, чтобы все было четко и упорядочено. Вы можете предложить нам симпатичного раввина» Рахель встает и целует ее. Она всегда умеет радоваться радостям других. Ярон слушает и молчит, а мне нечего добавить.

«Ладно, после обеда поговорим о деталях, – продолжает Дана. – Может, вас удивляет, что Натан хочет жениться, а не удовлетворяется лишь общим нашим проживанием. Мне же это достаточно ясно. Но теперь попробуем особые блюда, готовить которые Рахель мастерица. Затем продолжим обсуждение. Обо всем следует поговорить, и о детях Шломо и Шахаре, и о будущих детях, которые у нас будут, о месте нашего проживания и работе, которую Натан хочет дать мне в компании. Теперь вы понимаете, что я должна весь вечер быть с вами».

Наконец-то Рахель встает, чтобы подать овощной суп. Ярон говорит, что ему надо на некоторое время отлучиться в свою комнату. Пока Рахель подает, я испытываю сильное чувство голода. Сижу один на один с Даной, которая не так давно была мне столь близка, а теперь выходит замуж за Натана. Внезапно она задает мне несколько вопросов о детстве Натана: «Ты ведь знаешь о нем намного больше, чем я. Знал его родителей. Я даже не знаю, на кого из них он более похож». Рахель приносит из кухни кастрюлю с супом и четыре миски. Зову Ярона. Рахель все время входит и выходит.

«У тебя есть Рахель и Ярон, – говорит Дана. – Пришло время, чтобы у вас были еще дети». – «Что вдруг тебя этот беспокоит?» – удивленно спрашиваю. «Меир, не обижайся. Ты человек чувствительный и умный. Мы сможем вчетвером отлично уживаться, Когда я рядом с Натаном, он тебя никогда не обидит. Подумай об этом. И знай, что Натан должен будет вести себя, как настоящий супруг. Я объявила ему, что в каждую его заграничную поездку больше трех дней он будет обязан брать меня».

Ярон возвращается к последнему блюду. Теперь и Рахель садится на более долгое время за стол. Мне вообще непонятно, почему она оставляет нас вдвоем с Даной, а сидит с нами лишь тогда, когда за столом Ярон. Дана, с уже знакомым для меня упрямством, собирается сама подавать нам последнее блюдо. Рахель, к моему сожалению, соглашается, непонятно, из уважения или из-за лени. Дана подает первому Ярону: «Сладости – сладкому парню». Затем – Рахели: «Нашей особенной домохозяйке». Мне: «Меиру, который должен немного отдохнуть от меня». Себе: «Симпатичной Дане, которая скоро выходит замуж за большого и толстого человека». Ярон хохочет, явно получая удовольствие от комментариев Даны. И я тоже посмеиваюсь, хотя все мое внимание и мысли занимают лицо и фигура Даны.

– 38 —

Однажды утром Натан вызывает меня к себе в кабинет. «Он говорит, чтобы ты оставил все свои дела, и пришел», – сообщает секретарша. Меня охватывает нехорошее предчувствие. Может, следует позвонить Рахели и посоветоваться. И все же я тороплюсь к Натану, благо, ремонтируемый дом, в котором находится мой офис, почти рядом с главным зданием фирмы. В кабинете Натана много сотрудников. Он выглядит очень уставшим, без конца глотает маленькие кубики сахара. Дана сидит сбоку и, главным образом, поглядывает на него.

«Узи сильно нас подвел, – говорит Натан. Окружающие его люди молчат, постукивают по клавишам компьютеров и не сводят глаз со страниц с данными, выпущенными печатным устройством. – Он не следил с необходимой тщательностью за действиями и делами Хаггая. Нас ввели в огромные расходы, и я хочу получить от каждого из вас точные данные».

Я усаживаюсь. Натан даже не приветствует меня, и мне вообще не понятно, с какой целью он меня вызывал. Дана подходит к нему, шепчет что-то на ухо, он отвергает ее предложение и просит, чтобы было тихо.

Секретарша спрашивает, голоден ли кто-то. Натан просит принести все, «что есть». «Не забудьте принести Меиру фрукты», – добавляет Дана. Я смущен, ощущаю в душе радость. Вероятно, блюда уже были готовы в соседней комнате, ибо тут же вносят большое количество еды, и несколько работников раскладывают ее на тарелки. Не понимаю, кому в такой час нужно столько еды. Натан тут же начинает есть, и Дана время от времени приносит ему добавку. Он ест и говорит, задает вопросы, дискутирует почти с каждым из отвечающих. «Почему вы не способны дать мне сразу четкий, исчерпывающий ответ. Только, когда я разъясняю и начинаю сердиться, вы отвечаете по делу».

Выносят пустые тарелки из-под съеденных присутствующими фаршированных баклажан и вносят мясные блюда. Натан продолжает говорить вне всякой связи с трапезой. «Узи я увольняю, – внезапно объявляет он. – Но это дело простое. Главный вопрос в том, каков наш истинный долг и как с ним рассчитаться. Даже не осмеливайтесь мне предлагать продать какую-либо из моих коллекций. Ни одной вещи из мебельных гарнитуров. Думайте над реальным выходом из создавшегося положения. Тот, кто завершил трапезу, свободен. Возвращайтесь вечером с вашими предложениями. Каждый обязан думать самостоятельно. И не предлагайте мне коллективные планы».

Люди предпочитают оставить недоеденными свои блюда и поскорее покинуть кабинет шефа. Дана смотрит на меня и молчит. Натан не просит меня остаться для личной беседы. В кабинете уйма грязной посуды, Натан поигрывает огрызками еды, просит у Даны салфетку, вытирает губы и руки, проверяет чистоту своих ногтей и разворачивает обертку, в которой новая книга по искусству, кладет ее на стол. После того, как все покидают кабинет, встаю и я, и медленно приближаюсь к двери, ожидая, что Натан попросит меня остаться, но не слышу его голоса. Зачем же он позвал меня на эту встречу, ведь даже не дал мне произнести ни одного слова, высказать мое мнение. Лишь после того, как я закрываю дверь, Натан вдруг окликает меня: «Слышал, что Дана получила большое удовольствие от вечерней трапезы у вас. Надеюсь, что вы не вбили ей в голову какие-либо странные идеи, связанные с нашей свадьбой. Не забудь вернуться вечером с идеями. Положение нелегкое, и это для тебя возможность быть мне полезным».

– 39 —

Возвращаюсь домой с мыслью, что все еще не перестал получать удовольствие от возвращения после больницы, выздоравливания в доме Натана, долгого путешествия в Галилею. Приятно мне, что Ярон открывает дверь. «Мама ушла в поликлинику на какое-то исследование», – сообщает он. В последнее время Рахель занята своим здоровьем, считая, что именно сейчас время найти для своего тела нужный баланс. «Когда была в сильном напряжении, не могла я заняться собой», – объясняет она нам.

Ярон спрашивает меня, что со здоровьем Рахели, и ушло ли напряжение, которое было между нами. Ярон уже явно зрелый человек. Давно я не проверял развитие его тела и лица. Совсем не знаю, чем он занимается, с кем общается, и что с ними обсуждает. Отвечаю ему, что мать здорова, и мы, в общем-то, успокоились. «Если бы она была по-настоящему здорова, у вас были бы еще дети. Почти нет семей, подобных нашей, с одним ребенком». – «Какие семьи ты имеешь в виду?» – «Я уверен, отец, что ты понимаешь, о чем я говорю. Люди, придерживающиеся традиций, как мы, должны жить по-иному. Мы, в общем-то, не говорим об этом, но мама, и еще больше ты, сбиваете меня с толку своим образом жизни».