Дебютный развод - Плам Сайкс

Наконец я встала и направилась в спальню. Включила свет и… и увидела Хантера! Он сидел в постели, улыбаясь, как безумец, и держа в руке букет белых камелий.

— Привет, дорогая! — очень спокойно сказал он.

— Ооооой! — взвизгнула я и, уронив сумку, подлетела к нему.

Как вы уже представили, я тут же растаяла. И мы занялись сексом, крайне неприличным и в неприличных количествах, сопровождаемым столь же невероятным количеством ласк и поцелуев: нам нужно было многое наверстать. В два часа ночи Хантер все-таки встал, открыл переполненный чемодан, вынул белую коробку и вручил ее мне. Я успела разобрать два слова «Саббиа Роза», напечатанные черными буквами на крышке. Внутри оказалась длинная ночная сорочка из бирюзового шелка, отделанная старинными кружевами. Я надела ее и покрутилась перед зеркалом. Ну просто Катрин Денев в «Дневной красавице»! (Я всегда говорю, если собираетесь одеваться, как шлюха, пусть вас вдохновляет именно она.)

— Хантер, у тебя изумительный вкус! Она прекрасна! — воскликнула я, снова забираясь в постель. — Огромное спасибо.

Я прижалась к нему и с ощущением абсолютного счастья закрыла глаза.

— Дорогая, — вспомнил Хантер чуть позже, — а куда исчезла раковина из нашей ванной?

— А зачем ты явился домой на день раньше? — сонно пробормотала я. — Поделом тебе. Если бы подождал до завтра, она была бы на месте. Не поверишь, но я впервые в жизни наняла декоратора. Мне ужасно стыдно, — засмеялась я.

— А по-моему, блестящая идея. Теперь у нас настоящий дом. Обожаю его. И обожаю тебя, — объявил он, устраиваясь поудобнее у меня под боком. — А теперь давай немного поспим.

Насколько я смогла понять, ничего страшного до сих пор не произошло. Хантер был таким же славным, как всегда, и по-прежнему очень-очень женатым. На мне.

— Дорогая, я вовсе не настаиваю, чтобы ты это делала, — заметил Хантер на следующее утро.

— Но я сама этого хочу, — настаивала я.

Я принесла ему завтрак в постель, и мы сидели рядом на покрывале, жуя круассаны, заказанные в кондитерской Балтазара. Примерно без четверти восемь зазвонил мой сотовый.

— Привет, Сильви. Это София. Как ты?

— О, привет, — пробормотала я, слегка шокированная.

— Можно поговорить с Хантером? Это на самом деле очень срочно, а его телефон, должно быть, отключен. Я не смогла до него дозвониться.

Я неохотно протянула Хантеру сотовый. Крохотные воздушные пузырьки счастья, переполнявшие меня, внезапно полопались, вытесненные сомнениями предыдущей ночи.

— Это тебя. София.

Хантер взял трубку и, немного послушав, стал хмуриться.

— Думаешь, ничего нельзя сделать? О Господи, нет… Собственно говоря, я совсем не планировал лететь в Париж на будущей неделе. Я только что вернулся в Нью-Йорк. Не видел Сильви несколько недель. Это не подождет до следующей поездки? Понимаю. Да. Ладно. Я перезвоню, — бросил он и отключился.

Софи снова пытается заманить Хантера в Париж?

Халат почему-то прилип к моему вдруг вспотевшему телу. Забыв все советы Лорен и Тинсли, я выпалила, стараясь не казаться ужасно ревнивой:

— Дорогой, почему ты не сказал, что взял на работу Софию?

Хантер искренне удивился.

— Я нанял Софию только потому, что без ее помощи мы не получили бы разрешения сниматься в замке. Ее бойфренд Пьер вроде бы занимает высокий пост в парижской мэрии, и она сказала, что попросит его посодействовать. У нас и так полно проблем. Вот я и подумал, что должен чем-то ей отплатить. Нехорошо, чтобы она выполняла такое поручение бесплатно. Сама знаешь, у нее влиятельные друзья в Париже.

— Так все утверждают, — бросила я с легким холодком.

— Надеюсь, мне не придется мчаться туда, — вздохнул Хантер. — Послушай, если все же так получится, я сумею загладить вину, проведя с тобой вместе очень-очень долгий уик-энд?

— Ну разумеется, дорогой, — заверила я, причем вполне искренне. Я даже сумела вскоре отделаться от легкого чувства раздражения, твердя себе, что мне абсолютно не о чем беспокоиться.

Я решительно подавила мгновенный порыв позвонить Лорен и Тинсли и спросить, стоит ли волноваться насчет приглашения в Париж. Нет, они обязательно умудрятся убедить меня, что у Хантера с Софией намечено любовное свидание. Давно пора перестать их слушать. В конце концов, я счастливая новобрачная, а они одиноки. По-моему, брак куда предпочтительнее развода!

Глава 9 Мужчина, которого нельзя "прогуглировать"

Все служащие «Да вьей рюс», скромного ювелирного магазинчика на углу Пятьдесят девятой улицы и Пятой авеню, выглядят как ожившие мертвецы. Да и в самом посещении скорее возникает ощущение мавзолея, а не ювелирного салона. Впечатление усиливает похожая на пыльные меренги лепнина и свет, направленный на стеклянные витрины, где лежат старинные российские украшения. Лорен обожает это местечко. Она считает его лучшим ювелирным магазином в Нью-Йорке, потому что он старомоден и незаметен. Это была ее первая остановка на пути поисков запонок Фаберже, и несколько дней спустя она убедила меня пойти с ней.

— Сегодня у меня другие духи, «Парк-авеню», — сообщила она, садясь в машину. — Надо казаться чопорной. Такая уж там атмосфера.

При этом она совершенно не выглядела взволнованной и напряженной: на ней было винтажное светло-вишневое платье от Джорджио ди Сантанжело, с декольте, доходившим едва не до талии По-моему, она была одета для «Студии-54» {Ночной клуб шестидесятых, особенно любимый знаменитостями. Закрыт за нарушение морально-этических норм}. Отнюдь не для Пятьдесят девятой улицы.

После приема по случаю развода Сэнфорд подробно описал Лорен запонки, которые хотел получить. Заявил, что они лучшие из Фаберже были подарены царю Николаю Второму матушкой вдовствующей императрицей, на Пасху 1907 года. Сделаны в форме яиц, покрыты желтой эмалью, с императорской короной в центре, выполненной золотой филигранью. Подлинные запонки имеют инвентарный номер, выцарапанный алмазом на обратной стороне, и цифры так малы, что их можно различить только под лупой. Сэнфорд пытался купить их на аукционе, но уступил неизвестному покупателю, делавшему ставки по телефону. Лорен подозревала, что штат «Ла вьей рюс» может найти счастливчика. Вероятно, кто-то из сотрудников купил запонки по поручению одного из своих клиентов.

Сэнфорд, помня о своем российском происхождении, желал владеть кусочком российской истории. Он также слышал, что Том Форд собирал запонки Фаберже. Одно это известие позволяло ему преспокойно потратить свыше ста тысяч долларов на два кусочка желтой эмали, размером менее половины квадратного дюйма каждый.