Смерть под парусом - Чарльз Сноу

— Не будь сентиментальным ослом, Парфитт, — вмешался Бутби. — Если бы молодые врачи так разбирались в людях, как Финбоу, от вас была бы хоть какая-то польза. Он уже выпытал у тебя достаточно, чтобы повесить Гарнетта — и тебя самого, если не поостережешься.

Парфитт покраснел.

— Что выиграет Гарнетт, переехав на Харли-стрит? — повторил вопрос Финбоу.

— Будет зарабатывать пять тысяч в год вместо нескольких сотен, — угрюмо ответил Парфитт. — Станет обеспеченным человеком. Правда, придется бросить научную работу. Впрочем, — он ухмыльнулся, — большинство врачей не проявляют в этом вопросе излишней чувствительности.

— Понятно, — сказал Финбоу — И последнее: что там насчет соавторства Миллза и Гарнетта?

— Грязный трюк, — с жаром сказал Парфитт. — Гарнетт хотел провести исследования, но у него не было денег. Миллз услышал о нем, где-то нашел ему стипендию, а потом присвоил себе половину заслуг за работу, которую сделал Гарнетт. Миллз и пальцем не пошевелил. В науке он полный тупица. Шумный и самовлюбленный, а все его заявления — или ложь, или бессмыслица.

— Они опубликовали совместную работу, — напомнил Финбоу. — Миллз и Гарнетт… Это обычная практика, Бутби?

— Некоторые опытные специалисты публикуются в соавторстве с молодыми людьми, работающими под их началом, — громогласно заявил профессор. — Но они почитают за правило делать определенную часть работы.

— Миллз не ученый, — запротестовал Парфитт. — Он абсолютно не способен к научной работе. Хуже того, когда работа была закончена, он не стеснялся называть ее своей. Если Гарнетт не присутствовал на научных конференциях, Миллз разглагольствовал о «моих результатах» — и ему это сходило с рук. Боже, я был вне себя.

— Как он отзывался о Гарнетте в его присутствии?

— Представлял Гарнетта как образец того, чего может достичь молодой человек с неплохими способностями под руководством настоящего таланта. На месте Гарнетта я бы дал ему в морду.

— Интересно, чем бы это закончилось, — тихо пробормотал Финбоу. — Пожалуй, у нас все. Огромное спасибо. Вы нам очень помогли. До свидания. До свидания, Бутби. Я очень тебя люблю, но надеюсь, что никогда не попаду к тебе в лапы.

В такси по дороге в Скотленд-Ярд Финбоу сдавленным голосом прошептал:

— Подонок.

— Полагаю, ты имеешь в виду… — нерешительно промямлил я.

Финбоу выглядел непривычно взволнованным.

— Теперь я не удивляюсь, почему ваши юные друзья радовались смерти Роджера. Ну и подлец! Веселый, добрый, помогает молодым людям и крадет результаты их труда — и все это с покровительственным и великодушным видом, в стиле старых добрых романов Диккенса. — Финбоу постепенно успокоился, и к нему вернулась обычная сдержанность. — Конечно, недостатки есть у каждого. Но наполовину бессознательная нечестность Роджера в обличье Санта-Клауса — этого я не смог бы простить даже себе.

— А что насчет Уильяма? — спросил я.

— Пока непонятно, — признался он. — Несомненно, у него были все основания для убийства. В любом случае я получил представление, каким человеком был Роджер. Теперь, когда у нас появилось что-то конкретное, будет легче распутать клубок мотивов. Ну и подонок! — Финбоу улыбнулся, словно смотрел на мир с высоты и был слегка удивлен им. — Один ученый как-то признался мне, что мелкой лжи и грязных трюков в науке не меньше, чем в мире больших денег. Скоро я начну думать, что он был не так уж не прав.

Когда мы добрались до Скотленд-Ярда, Финбоу оставил меня в такси, а сам отправился на поиски инспектора Аллена, своего очередного приятеля.

Вернулся он час спустя, когда терпение мое совсем истощилось. Однако когда Финбоу приказал таксисту ехать к крикетному стадиону «Лордз», я понял, что мое долгое ожидание окупится, — по тону моего приятеля чувствовалось, что визит прошел успешно.

— Та-ак! — произнес он, садясь в машину. — Отличная работа.

— Ну как? — спросил я.

— Мне удалось убедить Аллена, что пока он сам не побывает на месте преступления, ему нет смысла посылать своих подчиненных в Норфолк Аллен может приехать завтра или послезавтра, чтобы осмотреть яхту и тело. Тем временем расследование продолжит вести Алоиз Биррел, благослови Господь его душу. Еще Аллен обещал кое-что узнать для меня, — с довольным видом сообщил Финбоу.

— Великолепно. — Я был полон энтузиазма, поскольку опасался холодного приема со стороны опытного профессионала. — Как вам это удалось?

— Подробно описал дело. Совершенно очевидно, что они не могут сразу же взять дело к себе, — ответил Финбоу.

— А что должен узнать инспектор?

Финбоу улыбнулся:

— Во-первых: выяснить все, что возможно, об уроках музыки, которые брала мисс Тоня Гилмор в Ницце, и об отпуске Роджера. Подозреваю, они обнаружат связь. Во-вторых: условия завещания в пользу Эвис и Роджера.

Меня охватили противоречивые чувства — испуг и гнев.

— Вы натравили их на Эвис! — с упреком сказал я.

— Мой дорогой Йен, как вы не понимаете, что даже если я буду молчать, им потребуется не больше получаса, чтобы узнать все? Это не выдуманный полисмен из комической оперы. Аллен не Алоиз Биррел. Он чрезвычайно умен, — спокойно ответил Финбоу. — Мне очень важно разобраться с делом раньше, чем они соберут все факты.

— Прошу прощения, — извинился я. — Вы правы. Но Эвис…

— Эта чрезвычайно привлекательная молодая женщина вполне способна позаботиться о себе, — сказал Финбоу. — Кроме того, есть еще Кристофер, который утешит ее, а также вы.

Я улыбнулся, потом вспомнил, что мы едем на крикетный стадион.

— Что нам нужно в «Лордз»? — спросил я. — Сегодня нет матча.

— Мы едем в «Лордз» именно потому, что сегодня нет матча. Крикет вырождается, и человеку со вкусом остается лишь приходить на пустое поле и жалеть о прошлом. Или смотреть матчи второй лиги и жалеть о прошлом.

— Вы хотите сказать, что везете меня на пустой стадион? — изумился я.

— Именно так, — подтвердил Финбоу.

Мы сидели на крикетном стадионе «Лордз» в углу, между таверной и беседкой. Ветер шевелил траву; солнце казалось бледным и грустным. Огромное табло выглядело пустым и жалким, как будто матч закончился с нулевым счетом, — ни пробежек, ни попаданий в калитку.

— На этом поле я однажды видел, как Вули заработал восемьдесят семь очков, — сказал Финбоу. — С тех пор все иннинги выглядят бледно. Нет смысла пытаться повторить совершенство. Крикет должен умереть — он достиг своей цели, появившись на свет, развившись и породив еще одно милое развлечение. И теперь, когда эти фигляры превратили крикет в низкопробный заменитель музыкальной комедии, я предпочитаю сидеть на пустом стадионе — или наблюдать за игрой Бердфордшира против Бакингемшира.

— Надеюсь, вы довольны, — желчно заметил я, — что я сижу здесь как последний дурак.

— Я совершенно счастлив, — ответил он. — Не хватает только горячей воды, чтобы заварить чай. Пить лучший в мире чай на пустом поле для крикета — по-моему, это последнее удовольствие, оставшееся у человечества.

— Я всегда могу сказать, когда ваш мозг занят напряженной работой — в такие минуты вы говорите гораздо больше совершеннейшей чепухи, чем обычно. Скажите, Финбоу, что вы думаете об Уильяме? Это он убил Роджера?

Лицо Финбоу застыло.

— Мне все еще не удается вспомнить факт, который все решит. Я почему-то убежден, что он не убивал Роджера, но будь я проклят, если знаю, на чем основано мое убеждение. Все указывает на Уильяма. Мотив есть. Даже два: карьера и месть — думаю, это вполне серьезно. По крайней мере для такого расчетливого молодого человека, как Уильям. Материальные факты указывают на него в той же степени, что и на всех остальных. Поведение Уильяма после убийства не противоречит предположению, что убийца он. Теперь характер: логический, ясный, научный склад ума как нельзя лучше подходит для успешного преступления. Тем не менее, если мы предположим, что убийство совершил Уильям, многие факты останутся без объяснения; хотя при наличии серьезных улик никто не станет обращать внимание на мелочи.

Финбоу посмотрел на пустое табло и вдруг вполголоса выругался.

— Так! Теперь я знаю, почему все это время был убежден, что Уильям не убивал Роджера.

Я снова вспомнил жестокую улыбку на суровом лице Уильяма, когда зажженная спичка застала его врасплох.

— Вы уверены? На мой взгляд, все свидетельствует против Уильяма. Помните, как вы зажгли спичку? И эту улыбку на его лице?

— Я кое-что вспомнил, — ответил Финбоу.

Глава 9

Финбоу тянет время

— Улыбка на лице мертвеца?

Я растерянно повторил слова Финбоу, и крикетный стадион показался мне далеким и нереальным. В памяти всплыло — словно во сне, слишком ярком, чтобы быть реальностью, — как Эвис хватает меня за руку, указывая на струйку крови и мертвого Роджера.