Роковая восьмерка - Джанет Иванович

— Беги, спасайся, милая! Отдай им «Крэкер Джекс», — с ближайшей скамейки завопила какая-то старушка. — Брось коробку, или эти проглоты сожрут тебя заживо!

Я крепко вцепилась в коробку:

— Я же не добралась до приза. Он все еще в коробке.

— Да забудь ты про приз!

С противоположной стороны озера летели еще гуси. Черт, что бы я там себе не думала, они все могли слететься сюда аж с Канады. Одна из тварей ударила меня в грудь, и я растянулась на земле. От неожиданности я взвизгнула и уронила коробку. Стая гусей бросилась в атаку, не считаясь ни с человеческой, ни с гусиными жизнями. Стоял оглушительный гвалт. Крылья били меня по чему попало, а гусиные когти рвали мне в клочья футболку.

Казалось, эта безумная кормежка продолжалась много часов, а на деле все заняло, может, минуту. Стая убралась так же быстро, как налетела, и все, что от нее осталось — гусиные перья и помет. Огромные студенистые кучи гусиного помета… насколько хватало глаз.

Рядом со старушкой на скамейке сидел старик.

— Ты что, совсем зеленая? — обратился он ко мне.

Я собралась с силами, доползла до машины, открыла дверь и все еще в состоянии прострации втиснулась за руль. Хватит с меня упражнений. Выехала на автопилоте с парковки и, не помню как, пробиралась по Гамильтон-авеню. Я уже была в паре кварталов от дома, когда почувствовала какое-то шевеление на соседнем сиденье. Повернулась посмотреть, что там такое, и тут на меня прыгнул паук размером с обеденное блюдо.

— Аааааааа! Черт! Черт гадский!

От неожиданности я боком вляпалась в какую-то припаркованную машину, въехала на тротуар и уперлась в газон. Рывком открыла дверцу и выскочила из машины. Я все еще прыгала и трясла волосами, когда появились первые копы.

— Давайте уточним, — сказал один из них. — Вы почти разбили эту припаркованную к тротуару «тойоту», не говоря уже об ущербе, нанесенном вашему «Си Ар-Ви», потому что на вас напал какой-то паучок?

— Не просто какой-то паучок. Там их не один. И огромных. Наверно, мутантов-пауков. Целое скопище мутантов-пауков.

— Что-то мне лицо ваше знакомо, — продолжил он. — Вы, случаем, не охотница за головами?

— Да, и очень храбрая. Не считая, что боюсь пауков.

И не считая Эдди Абруцци. Уж Абруцци знал, как запугать женщину. Он знал все эти дерьмовые штучки, от которых мурашки по телу, которые деморализуют и неизвестно почему пугают до чертиков. Змеи, пауки и привидения на пожарной лестнице.

Полицейские обменялись взглядами типа «ох, уж эти женщины»… и чванливо полезли в мою машину. Они сунули головы внутрь и мгновением позже вместе завопили, и дверца моментально захлопнулась.

— Иисус долбанный Христос, — заорал один из копов. — Хрень святая!

После краткой дискуссии было решено, что проблема эта за пределами способностей простого терминатора, и посему снова вызвали «Контроль за животными». Часом позже «Си Ар-Ви» объявили зоной, свободной от пауков, я заполучила штрафную квитанцию за неосторожное вождение и обменялась страховками с владельцем поврежденной тачки.

Доехав оставшиеся пару кварталов, припарковала машину и поковыляла домой. В вестибюле обнаружился мистер Кляйншмидт.

— Ужасно выглядишь, — заявил без обиняков мистер Кляйншмидт. — Что с тобой случилось? Это что, гусиные перья на твоей рубашке? И чего это она вся подрана и в травяных пятнах?

— Вы не захотите подробностей, — ответила я ему. — Это так мерзко.

— Готов поспорить, ты кормила гусей в парке, — догадался он. — И вряд ли еще рискнешь. Эти гуси настоящие звери.

Я подавила вздох и вошла в лифт. Войдя в квартиру, сразу же заметила перемены. Мигал автоответчик. Ну вот. Наконец-то! Я нажала кнопку и вся изготовилась слушать.

— Тебе понравились пауки? — раздался голос.

Все еще оцепенев от событий дня, я стояла посреди кухни, когда появился Морелли. Он разок стукнул в дверь, и та сама распахнулась, поскольку была не закрыта. Прыжками вбежал Боб и начал бегать вокруг, все исследуя.

— Я так понимаю, у тебя проблемы с пауками, — сказал Морелли.

— Какое понимание.

— Видел твою машину на стоянке. Ты разнесла весь правый бок.

Я дала ему прослушать автоответчик.

— Абруцци, — сообщила я. — Голос на записи не его, но он стоит за всем этим. Этот тип воображает, что это военная игра. И кто-то должен был проследить за мной до парка. Потом вскрыть машину и подбросить пауков, пока я бегала.

— Сколько пауков?

— Пять огромных тарантулов.

— Могу потолковать с Абруцци.

— Спасибо, но как-нибудь сама справлюсь.

Ага, конечно. Вот поэтому-то я и оторвала какой-то припаркованной машине дверцу. По правде сказать, мне смерть как хотелось, чтобы вмешался Морелли и отогнал Абруцци прочь. К несчастью, это будет воспринято, как сигнал: тупая беспомощная женщина нуждается в крепком сильном мужике, чтобы вытащил ее из беды. А это никуда не годится.

Морелли окинул меня оценивающим взглядом, отметив пятна травы, гусиные перья и разодранную рубашку.

— Я покупал Бобу хот-дог, когда мы обошли озеро, так там у лотка только и было разговоров, что об особе, которую атаковала стая гусей.

— Хмм. Представляю себе.

— Обсуждали, что она спровоцировала нападение, покормив гусака «Крэкер Джеком».

— Я не виновата, — сказала я. — Это все глупый гусь.

Боб бродил по квартире. Потом вернулся в кухню и улыбнулся, глядя на нас. Из пасти свешивался кусок туалетной бумаги. Он открыл пасть, высунул язык. «Кхе!» Пасть разинулась во всю ширь, и он вывалил хот-дог, комок травы, кучу слизи и ком туалетной бумаги.

Мы потрясенно таращились на влажную кучу собачьей блевотины.

— Ну, я так понимаю, мне пора идти, — заявил Морелли, глядя на дверь. — Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Погоди минутку. И кто, по-твоему, будет это убирать?

— Хотел бы помочь, но… о черт, так воняет. — Он зажал нос и рот. — Надо идти, — повторил он. — Опаздываю. Дел полно. — И уже из прихожей: — Может, тебе просто стоит съехать и найти новую квартиру.

Еще один повод послать ему стервозный взгляд.

Спала я плохо — впрочем, по моим оценкам, это нормально, когда тебя атакуют гуси-убийцы и пауки-мутанты. В шесть часов я наконец вылезла из постели, приняла душ и уже оделась. Я решила, что за ужасную ночь мне положена компенсация, поэтому собралась и поехала в кофейню Барри. У Барри всегда очередь, но она стоит того, потому что у него сорок две разновидности кофе плюс все имеющиеся на свете экзотические напитки эспрессо.

Я заказала моккачино с двойной корочкой карамели и понесла напиток к окну. Там села рядом со старушкой с обкромсанными, выкрашенными в яркий как пламя красный цвет волосами. Она была маленькой и кругленькой с огромными серебряными с бирюзой серьгами, с замысловатыми кольцами на каждом узловатом пальце, в белом полиэстровом стеганом костюме и в кроссовках «Скечерс» на платформе. Ресницы густо накрашены тушью. Чашка с каппуччино вся измазана в темно-красной помаде.

— Привет, милочка, — обратилась она прокуренным голосом. Не иначе, как потребляла пару пачек в день. — Это карамельный моккачино? Я когда его пью, меня от него трясет. Слишком много сахара. Будешь его пить — схлопочешь диабет. У моего брата диабет, так ему отрезали стопы. Вот уж где уродство. Сначала его стопы почернели, потом вся нога, и кожа стала отваливаться кусками. Словно побывал в пасти голодной акулы, и она отхватила у него шматы мяса.

Я осмотрелась в поисках другого места, где можно было встать и выпить кофе, но народу было, как сельдей в бочке.

— Сейчас он под присмотром сиделки торчит дома, поскольку не может уже болтаться, как прежде, — продолжила старушка. — Навещаю его, когда могу, но у меня и самой дел по горло. Учитывая, сколько мне лет, не хочу сидеть и терять время. Однажды ведь могу проснуться утром, а уже мертва. Хотя, конечно, я держу себя в хорошей форме. Как ты думаешь, сколько мне?

— Восемьдесят?

— Семьдесят четыре. В иные дни я выгляжу лучше, — заверила она. — Как тебя зовут, милочка?

— Стефани.

— А меня Лаура. Лаура Минелло.

— Лаура Минелло. Что-то знакомое. Вы, случаем, не из Бурга?

— Нет. Прожила всю жизнь в Северном Трентоне. На Черри-стрит. Работала в конторе социальной защиты. Отбарабанила там двадцать три года, но ты вряд ли знаешь меня оттуда. Ты слишком молоденькая.

Лаура Минелло. Откуда-то я ее знала, только не могла вспомнить, откуда.

Лаура Минелло показала на красный «Корветт», припаркованный перед кафе.

— Видишь вон ту роскошную красную тачку? Это моя. Прелесть, правда?

Я взглянула на машину. Потом на Лауру Минелло. Затем снова на машину. Боже правый! Я пошарила в сумке, выискивая бумаги, которые вручила мне Конни.

— Давно у вас эта машина? — спросила я Лауру.