Звёзды - Дмитрий Бочарник

— Оппозиции никто рот не затыкал. Это раз. Лишение права работать для людей, которые поставили под угрозу стабильность общества и его безопасность — стандартная мера защиты в человеческом обществе для таких случаев. Это два. Уже готовые к выходу материалы опечатаны по причине ликвидации структур подготовивших их изданий. Выпускать их в системы информации анонимно — квалифицированное законом преступление и мы этого не допустим. Это — три. У вас всё? — холодно отчеканила Знаменская.

— Нет не всё. Почему вы используете спецназ? Разве недостаточно полиции или сил гражданской безопасности?

— Спецназ используется в таких случаях в силу закона. Полиция и силы гражданской безопасности занимаются своими проблемами и вопросами и их участие в операциях такого рода законом не предусмотрено. — отчеканила Знаменская. — Теперь у вас всё?

— Нет не всё. Вы заменили блоки информации, показывающие реальное положение дел блоками, прославляющими и восхваляющими ваш режим. Вы блокировали подсети инета и интернета, обрезали доступ за рубежи России. Это уже почти хунта.

— Любая критика, которую вы в том числе называете показом реального положения дел, должна по нашей традиции, сопровождаться просчитанными предложениями по исправлению ситуации. Согласны? — обратилась Знаменская уже не к интервьюеру а ко всем присутствующим «рыцарям пера и клавиатуры».

— Согласны. — загудели журналисты. Лесь Бижан не обратил на изменение настроения коллег должного внимания и, как оказалось, напрасно.

— В блоках, которые показывались более чем по пяти тысячам каналов центрального кольца была только критика. Были там предложения или какие-либо схемы исправления ситуации?

— Не было. — одобрительный гул стал чётче и явственнее. Отметив, что оппозиция среди журналистов оформляется и укрепляется, Знаменская перешла в наступление.

— Критика, которая не предусматривает одновременного предложения просчитанных до мелочей доказательных и реальных вариантов решения проблемы, исправления ситуации или обхода опасных недоразумений, является неконструктивной. Согласно новейшему Кодексу информации России, статья две тысячи сто шестьдесят шестая, пункт третий, — Знаменская проговорила это чётко с отчётливыми паузами, — такая критика со стороны любых средств массовой информации рассматривается именно как неконструктивная и потому наказывается. Перечислять меры наказания? — Президент выпрямилась и немигающим взглядом кобры сканировала зал. Под его тяжестью журналисты зябко поеживались.. — Вижу — не надо. Среди наказаний, санкционированных судебной системой России, предусмотрена и ликвидация допустивших такую критику средств массовой информации любого типа, вида, размера и подчинённости. Что мы и сделали. — Знаменская сделала короткую паузу. — Согласно тому же новейшему Кодексу Информации России, статья три тысячи восемьсот пятьдесят шестая пункт пятнадцать, сотрудники ликвидируемых в таком случае средств массовой информации имеют одно право: право выбрать работу по правилам Закона или увольнение. Они сделали свой выбор — пожелали уволиться. Это было их собственное свободное решение. — Она достала из папки и веером подняла листки рукописных заявлений. — Вы все знаете, что в таких случаях пишутся не принтерные, а личные, исключительно рукописные заявления. Кто из вас желает убедиться в их подлинности?

С разных концов зала поднялись несколько журналистов. Через минуту пять человек, среди которых были две женщины, передавали друг другу листки. Это и были идеологи журналистского движения. Они впились глазами в поданные материалы и воцарилась нелёгкая тишина. Просмотрев их, они закивали головами.

— Заявления подлинные, господа. — выдохнул самый старший среди идеологов — сорокапятилетний журналист. — Здесь нет никакого обмана.

— Вы не правы. — парировала Знаменская. — Обман есть. Обман — среди вас, в этом зале.

— Что вы имеете в виду? — журналисты, стоящие у стола президиума изумленно воззрились на президента. — У нас тут…

— Среди вас — трое журналистов, которые сагитировали вас задавать эти и многие другие каверзные вопросы. Я таких вопросов не боюсь, но всегда довожу дело до логического конца. — Знаменская поднялась во весь рост, выпрямилась и её взгляд мгновенно выцелил двух мужчин и женщину. — Сами подойдёте сюда или вас подведут ко мне мои коллеги? — она посмотрела на стоявших у стола журналистов, уже потерявших былой боевой задор.

— Что вы стоите и сидите? — зашикали на троицу сидевшие журналисты. — Не слышали — вас зовёт Президент.

— Она одна. Пусть сама подойдёт к нам. — произнёс тридцатилетний мужчина, демонстративно оставаясь сидеть, тогда как его коллеги — мужчина и женщина встали.

— Хорошо. — произнесла Знаменская. — Я — подойду. — Краем глаза она отметила, что Ланская и начальник аналитической разведки Совета Президентов остались сидеть недвижимо.

Дальнейшее журналисты не поняли: спустя долю секунды Знаменская стояла перед сидевшим в кресле мужчиной, легко отодвинув окружавшие её кресла вместе с сидевшими в них журналистами. Обалдевшие операторы видеокамер таращились на проплывавшие по мониторам кадры повторов записи, но ничего не понимали — был момент, когда президент была запечатлена на своем месте за столом президиума и был момент, когда она уже стояла у кресла, где вальяжно расселся возмутитель спокойствия. И никаких промежуточных кадров, заметных на покадровой перемотке просто не было.

— Как видите, я — не барыня, сама подошла к вам. — холодно произнесла президент. И мне начхать на то, что вы не встаёте, когда рядом с вами стоит женщина. Я и это способна пропустить мимо внимания и чувств. Но вот это, — она веером распустила в поднятой на уровень лица сидевшего журналиста ладони листки пластика. — я, как президент России — не пропущу и не прощу. — она поймала изумлённые взгляды журналистов, уловила протянутые к ней руки и спокойно отдала листки. — Читайте. — она застыла на несколько минут, пока журналисты вчитывались и вглядывались в строчки и изображения. — и решайте сами свои журналистские проблемы. Если кто почувствовал, что у нас имеется такое и на него — советую подумать очень крепко над своим будущим. Читайте. А для тех, у кого есть вопросы по другим проблемам нашей жизни и международного положения — прошу через пять минут ко мне в малую гостиную. Вас проводят туда. — она взглянула вправо и повскакавшие со своих мест журналисты мигом освободили проход.

Вернувшись к столу президиума, Виктория подошла к ожидавшей её пятёрке журналистов.

— Просим простить нас, госпожа президент. — сказал мужчина.

— Извинения приняты. Ознакомьтесь с пластиками, там немало интересного. Всё, господа, прессконференция будет продолжена через пять минут. Приходите. — с этими словами Знаменская покинула зал и вошла в малую гостинную.

Здесь было всего около сорока стульев и небольшие столики. Знаменская подумав, села за один, стоявший у стены. Через несколько минут предусмотрительно прикрытая сержантом службы охраны дверь гостинной приоткрылась. В люстрах медленно разгорались дополнительные светильники. Зашелестел кондиционер, помогавший прямой приточной вентиляции. В комнату стали проходить журналисты. Вид у них был сконфуженный.

— Продолжим, господа. — сказала Знаменская, очнувшись. — Понимаю, что вы хотите сказать и знаю, что именно вы хотите спросить. Мои предшественники провели большую работу и теперь пришёл мой черёд делать эту работу дальше. Я не буду оригинальна и использую на новой базе и с новыми возможностями всё, что уже было до меня. Так что то, чему вы были свидетелями во время первой части прессконференции — едва ли одна стомиллионная часть возможностей, могущих быть реализованными. Так было всегда. Если помните, одним из руководящих лозунгов многих времен и народов было: будущего нет, поскольку мы ежесекундно создаем его сами. Ваши коллеги хотели, чтобы я начала оправдываться, а затем «откатила назад» и не стремилась больше удержать корабль на плаву и на курсе, смирилась и свыклась с тем, чтобы бардак сохранялся до бесконечности и никто за это не нёс ответственности? Этого не будет. В медицине есть терапевты и есть хирурги. Я прошла обе школы и стремлюсь быть и оставаться профессионалом в них обеих. И призываю вас также быть профессионалами в своей области. Наши предшественники написали толковый Кодекс Информации, в котором чётко расписали всё, что способствует стабильности общества на информационном уровне. Такого кодекса ещё два века назад просто не было. А вы его не читали или читали недостаточно внимательно. Знаю, шесть тысяч статей — не слишком приятное чтение, но если вы будете нарушать его положения, то дадите возможность мне и моим сподвижникам применить к вам санкции, а их там предостаточно. — она сделала короткую паузу, обвела мягким и быстрым сканирующим взглядом собравшихся профессионалов стилуса и клавиатуры.