Полное собрание сочинений. Том 2. Повести. Рассказы. Драмы - Август Стриндберг

Бурдло говорит что-то остроумное по-французски, не слышно для других.

Кристина сначала улыбается, потом серьезно. Да, стыдно заставлять королеву дожидаться, но ведь на то он великий канцлер!

Пиментелли не слышно, по-французски.

Кристина смотрит в сторону Аллертса и его спутников. О, это мой добрый народ! Они меня любят. Это не опасно!

Пиментелли говорит неслышно, бросая по временам страстные взгляды на Кристину.

Кристина отвечает также неслышно; на мгновение взгляд её также вспыхивает.

Бурдло тщетно старается подслушать их разговор.

Мария Элеонора Кристине, тихо и язвительно. Кого же мы дожидаемся, дитя мое?

Кристина. Канцлера, мама. Маленькой Кристине вечно суждено дожидаться великого Оксеншерна!

Мария Элеонора. Это в духе шведов!

Кристина. Да, ты права. Впрочем, и генералов еще нет.

Мария Элеонора. Генералов? Разве у нас война?

Кристина. Нет, но видишь ли… в такой день, как сегодня, старички непременно пожелают показаться народу…

Эбба Браге приближаясь к Кристине с видом просительницы. Ваше Величество!..

Кристина резко, мужским голосом. Мы не даем аудиенций в церкви… А у могилы нашего отца — тем менее! Поворачивается к ней спиной. Замечает Тотта, подзывает Штейнберга; Штейнберг подходит. Кристина говорит с ним тихо и дружелюбно, как с близким человеком.

Кристина Штейнберг Попросите Тотта подойти… Постойте! Вы с ним говорили?

Штейнберг. Да, Ваше Величество.

Кристина. Что ж он?

Штейнберг. Он очень мил, но его преследует какой-то злой рок.

Кристина. Пусть подойдет!

Штейнберг направляется к Тотту. Пиментелли старается стать поближе к королеве, чтобы наблюдать за нею. Кристина говорит ему что-то вполголоса и взглядом отстраняет от себя. Штейнберг возвращается без Тотта.

Кристина. Ну, Штейнберг?

Штейнберг уныло. Ваше Величество!..

Кристина. А что же Тотт?

Штейнберг. Он такой странный, бедняга…

Кристина. Что же он говорит? Может быть он стесняется?

Штейнберг. Нет, нисколько; он сказал, что не хочет.

Кристина гневно. Господи! Я никогда ничего подобного не слыхала!.. Он так и сказал, что не хочет?

Штейнберг. А, может быть и не смеет.

Кристина несколько мягче, злорадно улыбаясь. Сходите еще раз! Можете пригрозить моей немилостью.

Штейнберг идет и возвращается с Топом, который следует за ним неохотно.

Кристина вызывающе смотрит на Топа, последний робко приближается. Вы боитесь?

Тотт. Да.

Кристина. Меня?

Тотт. Да.

Кристина ласково. Разве маленькая Кристина так опасна?

Тотт. Да.

Кристина также ласково, но осторожно, из боязни, что Тотт может возмечтать о себе. Сильно сказано! Сегодня ночью вы играли в карты?

Тотт. Да, Ваше Величество!

Кристина. И проиграли тысячу дукатов? Позвольте мне их возместить!

Тотт. Нет, Ваше Величество, на это я несогласен! Я не могу принять деньги от женщины!

Кристина. Я не женщина!

Тотт. Даже от королевы…

Кристина. Я не по мужу королева; я сама, лично сама была провозглашена королем. Вы этого не помните?

Тотт. Только сейчас припоминаю!..

Кристина. Хочешь быть камергером твоего короля?

Тотт. Я не понимаю причины такой неожиданной милости.

Кристина бледнеет, под наплывом страсть; не зная, как понять его многозначительные слова, молчит, боясь резко обнаружить свои чувства. Пауза.

Тотт пугается выражения лица Кристины. Если я прогневил Ваше Величество, то прошу снисхождения к несчастному потомку Вазов!

Кристина становится веселее; смотрит на Тотта более спокойно. Вазов? Медленно отвертывается от Тотта, как бы обдумывая, что говорить, но слова вырываются невольно. Да, Тотт имеет право, может быть больше чем я, в нём течет Кровь настоящих Вазов! Быстро поворачивается к Тотту, как бы озаренная счастливой мыслью. В таком случае мы родственники, а от родственников можно всё принять! Ласково протягивает ему руку; нежно. Добро пожаловать к моему двору, Клаус Тотт! И нечего бояться маленькой Кристины.

Аллертс своим спутникам. Хороша маленькая — двадцать семь стукнуло… Ну, теперь Тотт попал в очередь!

Виноторговец. А Тотту-то двадцать три.

Крестьянин. Можно сказать: насилие над несовершеннолетним!

Кристина замечает, что Аллерст переговаривается с своими спутниками поворачивается к ним лицом и говорит Тотту. Видите, как народ меня любит! Чего же вы боитесь?

Тотт. Своего чувства!

Кристина, не расслышав. Чего?

Шум за дверью налево.

Кристина. Что за шум!.. Наверно солдаты!..

Входят Аксель Оксеншерна, Карл Густав Врангель, Горн. Обоюдные приветствия.

Оксеншерна с низким поклоном приближается к королеве, почтительно. Ваше Величество! Благоволите простить…

Кристина непринужденно. Вас я прощаю, Оксеншерна, и вы это знаете. Иронически. Но генералам, по-моему, непростительно!

Оксеншерна. Всему виною я, Ваше Величество! Важные сообщения…

Кристина. Какие! Опять война?

Оксеншерна. Нет, Ваше Величество, не война, а беспорядки… Разные, тревожные слухи…

Кристина. Не стоит обращать внимания!

Оксеншерна. Но это слухи, имеющие основание.

Кристина. Приветствую Густава Горна, доблестного помощника моего отца! Карла Густава Врангеля, нашего «Конде»… Добро пожаловать, господа! Все группами поднимаются к гробнице Густава-Адольфа, кроме де-ла Гарди, Бурдло и Пиментелли, последние остаются на авансцене.

Бурдло и Пиментелли тихо переговариваются, жестикулируя, потом идут налево с состраданием поглядывая на де-ла Гарди.

Кристина снова выходит на авансцену и кричит наверх по направлению к левой кулисе. Дубен, пора начинать! После ответа неслышного публике. Капельмейстер болен? Ответ не слышен. Тогда обойдемся без музыки! К де-ла-Гарди. Магнус, ты дуешься?

Де-ла Гарди. Мне грустно…

Кристина. Может быть у тебя траур?

Де-ла Гарди. Да, и глубокий.

Кристина. Может быть ты получишь наследство?

Де-ла Гарди. Нет, его получит Тотт!

Кристина, злобно усмехаясь. Ты великолепен, Магнус! Ну, скажи еще что-нибудь забавное… Здесь невыносимо скучно!

Де-ла Гарди. В другой раз.

Кристина. Почему не сегодня?

Де-ла Гарди. Сегодня годовщина сражения!

Кристина. Как?

Де-ла Гарди. Так. Сегодня мы потеряли святого короля!

Кристина смеется, закрываясь платком. Магнус, Магнус, ты меня уморишь. Оборачиваясь, кричит. Спустите занавес! Занавес спускается и закрывает верхнюю часть церкви.

Де-ла Гарди. Не потушить ли нам кстати и свечи?

Кристина. Стыдись!

Де-ла Гарди. А что скажут старички, там наверху?

Кристина. Ведь иже дожидалась генералов, теперь пускай они меня подождут.

Де-ла Гарди. А что случилось с музыкой? Дубену не хватило воздуха?

Кристина, ударяя его веером. Магнус!

Мария Элеонора за занавесом. Кристина! Скоро ли мы начнем!

Кристина. Что ж, дитя мое, начинайте!

Де-ла Гарди. Как ты прекрасна сегодня!

Кристина прикладывает палец к губам.

Де-ла Гарди. Бедняга Тотт!

Кристина. Ты дерзок, потому что…

Де-ла Гарди. Потому что?..

Кристина. Господи, что же они не начинают?

Де-ла Гарди. А долго будет продолжаться это представление?

Кристина полусерьезно. Ты кончишь плохо!

Де-ла Гарди. Я уже почти кончился!.. С порывом чувства. Когда ты начала изменять мне и я должен был присутствовать при твоем падении, я потерял веру во всё!

Кристина с чувством. Ты меня любил?

Де-ла Гарди. И ты спрашиваешь?

Тотт за занавесом. Ваше Величество!

Кристина топает ногой. Начинайте же, чёрт возьми!

Де-ла Гарди. Фу!

Кристина глухим грудным голосом. Если б ты знал, Магнус, как все эти великие мертвецы и полумертвецы угнетают и связывают… Великий Оксеншерна, великий Банер… Мой действительно великий отец всегда служил им средством для удовлетворения их мелкого тщеславия. Такой простой, гуманный, скромный, каким он был при жизни, он повернулся бы в своем гробу, если б видел, что здесь совершается. Но он далек от всего этого… очень далек! Как хотела бы я быть на его месте!

Де-ла Гарди с искренним чувством. Бедная Кристина. Тебе несвойственна обстановка, в которой ты принуждена существовать!

Кристина. Да, мне тяжело! Меняя тон. А иногда бывает интересно! По-детски. Иногда даже весело!

Де-ла Гарди. Играть в куклы?

Кристина. Вот именно! В большие куклы!

Де-ла Гарди. Будь осторожней, — цареубийца там, за занавесом!

Кристина. Меня не убьют! Меня все любят!

Де-ла Гарди смущенно. Знаешь ли, Карл Первый говорил как раз то же самое!

Кристина мрачно. Разве?

Де-ла Гарди. «Я любим всеми», — говорил он, и был обезглавлен…

Кристина. Представь, в иные минуты мне хочется сделаться Кромвелем… и обезглавить себя!