Полное собрание сочинений. Том 2. Повести. Рассказы. Драмы - Август Стриндберг

Виноторговец. Небось, венков-то не меньше чем знамен!

Крестьянин. Да-а-а. Да.

Виноторговец. Купец Аллертс, нельзя ли нам подождать здесь прибытия королевы?

Аллертс. Можно, только отойдем к сторонке… Впрочем, вот мой приятель Хольм, он придворный портной и камердинер королевы, а быть может и будущий камергер.

Крестьянин. Иоганн Хольм!подумаешь, до кого только не снисходит королева!

Аллертс, пристально глядя на крестьянина. Смотри, осторожнее, Нильс — Эрсон!

Хольм входит, неся венок на подушке.

Аллертс. Хольм!

Хольм, вздрагивая. Купец Аллертс… Гм!

Аллертс. Нельзя ли нам постоять здесь и посмотреть на королеву?

Хольм сухо. Вам?

Аллертс. Да.

Хольм немного свысока. А кто это с вами?

Аллертс. Это виноторговец и содержатель гостиницы «Золотой мир», а это крестьянин из Вестероса.

Хольм равнодушно. Подите, встаньте вон туда! Старайтесь не быть на виду. Её Величество войдет слева.

Аллертс. Спасибо, Хольм. Виноторговцу и крестьянину. Ну, идемте! Они становятся за арку.

Хольм подымается к гробнице и кладет подушку у подножие. Звуки органа прекращаются.

Штейнберг входит справа, озирается, словно ища кого-то; он несет венок.

Аллертс виноторговцу и крестьянину. Антон Штейнберг — он спас королеву от смерти, вытащил ее из воды — любимец — блестящая будущность.

Виноторговец. Однако, дворянство-то не захотело принять его в свои ряды!

Клаус Тотт появляется с двумя венками; кладет меньший на гробницу Тоттов. Он бледен и расстроен.

Аллертс остальным. Клаус Тотт, сын Густава Адольфа Тотта из обедневшего рода… несчастный малый… плохая наследственность… племянник дочери Эрика ХIV.

Крестьянин. Эрика XIV?

Виноторговец. Не чета Георгу Перегону!

Аллертс. Тише вы!

Штейнберг, подходя к Тотту, вполголоса. Ну что, Тотт?

Тотт. Ну что, Штейнберг?

Штейнберг. Фон Штейнберг, позвольте вам заметить!

Тотт. Почему же я не фон Тотт?

Штейнберг безразлично. Не знаю.

Тотт. Таким дуракам, как Штейнберг всегда счастье!

Штейнберг. Я тут не при чём! Тотт так же может быть счастлив, если захочет.

Тотт. Я? счастлив? Может быть Штейнберг поможет мне вернуть последнюю тысячу дукатов, которую я проиграл сегодня ночью?

Штейнберг. Да, если Тотт придет сегодня вечером в «Золотой мир».

Тотт. Я там найду свои дукаты?

Штейнберг искренно. Там — нет, но я знаю как их раздобыть.

Тотт. Штейнберг, действительно, должно быть добрый человек!

Штейнберг. Ах, нет! — Совсем не то! — Все люди одинаковы…

Тотт. Штейнберг так думает? Неужели?

Штейнберг. Да, мой милый, конечно; но одно для меня несомненно — королева ангел!

Тотт. В первый раз слышу! Вчера я был в балете и заметил, что королева смотрит на меня, но этот взгляд был похож скорее на взгляд ястреба, чем голубя.

Штейнберг. Да, это её манера! У каждого своя манера, Тотт. Так значит вы придете сегодня в «Золотой мир?» Приходите, приходите, Тотт!

Тотт. Хорошо, приду…

Штейнберг. Вот и прекрасно!

Уайтлук, английский посланник, появляется без венка; осматривает церковь.

Аллертс остальным. Английский посланник… Приближенный Кромвеля… Содействовал казни Карла!.. Он сам проговорился…

Виноторговец. Здесь цареубийца!?

Крестьянин. Посмотрим на него!

Аллертс. Он заседал в парламенте, когда Кромвель разогнал его, запер здание и положил ключ от него в карман!.. Тише, вот они идут!

Бурдло и Пиментелли входят, тихо разговаривая.

Бурдло указывает лорнеткой на внутренность церкви своему спутнику Пиментелли, который мрачен и сосредоточен.

Аллертс остальным. Бурдло — французский врач — обезьяна королевы, смеется надо всем на свете… И тому же учит королеву… И Испанский посол Пиментелли — иезуит… Посмотрите, как зубоскалят оба… и без венков, конечно, потому что они католики!

Виноторговец. Они нисколько не стесняются… Хорошо бы разобрать, что они болтают.

Аллертс. Настолько-то я смекаю по-французски… Испанец сказал: «Капелла нового святого… Вот так святой!» Теперь разглядывают королевские знамена…

Крестьянин. И это друзья королевы… Враги её отца!

Аллертс. Вот именно. Недавно она публично выразилась, что в 30-летней войне религия сыграла роль мантии, за которой скрывалось стремление к приобретению земель.

Виноторговец. Фу, не может быть!

Аллертс. Уверяю вас — она, видите ли, завидует своему отцу и его завоеваниям, потому что сама не в состоянии вести войны. Она как будто даже с презрением относится к старым генералам, Горну и Врангелю…

Крестьянин. Да, трудновато ей быть дочерью своего отца…

Виноторговец. Да еще зависеть от Акселя Оксеншерна!

Аллертс. Его она также ненавидит, готова стереть с лица земли… Это такое сокровище, я вам скажу!.. Вот кого я люблю, так это Карла Густава, наследника трона… Это, действительно, — человек!..

Виноторговец. Днем, да.

Крестьянин. Только бы нам получить его!

Аллертс. Подождите! Здесь насчет этого постараются… Тише!

Магнус Габриель де-ла Гарди входит подавленный и смиренный.

Аллертс остальным. Магнус Габриель де-ла Гарди…

Прежний фаворит. Его прочили в короли Швеции — теперь в опале… и в жестокой опале…

Виноторговец. Сын Эббы Браге…

Крестьянин. И Густава Адольфа!

Аллертс. Пустяки! бабьи россказни! Про королеву чего только не болтают!

Де-ла Гарди сухо кланяется Бурдло и Пиментелли, почтительно Штейнбергу и слегка кивает Тотту; остается один среди капеллы, все отстраняются от него.

Мария Элеонора, королева вдова. За ней Эвва Браге де-ла Гарди, Эбба Спарре. Все обмениваются разнообразными приветствиями, с разнообразным выражением лиц.

Мария Элеонора избегает смотреть на де-ла Гарди.

Аллертс. Мария Элеонора, вдова Густава Адольфа; Эбба Браге де-ла Гарди, возлюбленная Густава Адольфа; Эбба Спарре, подруга королевы.

Де-ла Гарди в некотором отдалении падает на колена перед Марией Элеонорой.

Эбба Браге Де-ла Гарди проходя мимо де-ла Гарди. Что ты, сын мой?

Де-ла Гарди, Один вопрос, мать!

Эбба Браге. Королева не желает тебя видеть — тыне довольствуешься положением только придворного…

Де-ла Гарди. Её придворного!

Эбба Браге. Тише, дитя мое.

Аллертс. Скоро все будут по местам… и спектакль начнется… Сдается мне, что здесь что-то готовится… Взгляните-ка на этого несчастного де-ла Гарди!

Виноторговец. Никто с ним не хочет разговаривать…

Крестьянин. Не смеют, должно быть.

Аллертс. Замолчите, пока целы! Вот!.. Вот она королева!.. Всеобщее внимание сосредоточивается на левом проходе.

Аллертс. Без свиты… без камергеров… без музыки… Не боится своих верноподданных — воображает, что все ее любят, потому что сама влюблена в свою особу!

Виноторговец. Разве?

Аллертс. Она верит всему, что ей хочется!

Крестьянин. А у неё красивая фигура!

Аллертс. Сегодня, правда! А по большей части, она совсем незаметна… Вот сейчас увидите, что это за странное существо.

В продолжение следующей сцены, лица всех присутствующих отражают и комментируют самым разнообразным образом появление королевы. Аллертс, в особенности, сильно жестикулирует.

Кристина появляется слева, полная достоинства и благоговения перед храмом; на ней черная шелковая мантия, опушенная мехом чернобурого медведя, и пуховая шляпа периода 30-летней войны, с темным пером и бриллиантовой пряжкой. Войдя на сцену, распахивает мантию, под которой видно черное платье, затканное жемчугом. Потом снимает перчатки и некоторое время рассматривает присутствующих. За ней следом появляется паж с лавровым венком. Хольм приближается с подобострастием. Де-ла Гарди находится вблизи Кристины. После взаимного обмена различными приветствиями, Кристина роняет перчатку. Де-ла Гарды бросается на колени, поднимает перчатку и протягивает Кристине, которая взглядом отстраняет его.

Кристина. Хольм!

Хольм выступает вперед, берет перчатку из рук де-ла Гарди; тот, совершенно уничтоженный, отстраняется.

Кристина. Оставь ее у себя. Что великий канцлер Оксеншерна уже здесь?

Хольм. Великого канцлера еще нет, Ваше Величество.

Кристина делает недовольное лицо. Идет к Марии Элеоноре, дружески, но отчасти снисходительно жмет ей руку и целует в щеку. Благослови тебя Бог, мама!.. Принужденно кланяется Эббе Браге, целует Эббу Спарре в щеку. Добрый день, дорогая Эбба!.. Кланяется дружелюбно, но несколько шутливо Штейнбергу. Мой друг Штейнберг!.. Здоровается с Бурдло и тем временем обменивается загадочным взглядом с Пиментелли, еле заметным жестом указывая на Уайтлука. Цареубийца у могилы короля!.. Ха, ха!..

Бурдло говорит что-то остроумное по-французски, не слышно для других.