Неотразимое чудовище (сборник) - Светлана Алешина

— Подробнее? Я был бы рад вам помочь, но последнее, что я видел, это их удаляющиеся спины. Одно могу сказать — обе очень спешили!

Вокруг моей Риты сужалось кольцо! Черт побери…

Я почти с ненавистью смотрела на этого красавчика. Теперь мне трудно будет всех убедить в Ритиной невиновности, поскольку я и сама, кажется, начинаю в ней сомневаться!

— Хорошо, — перевела я разговор на другую тему. Правда, у меня были подозрения, что Федор и тут умело сведет все к «виновности» Риты. — Это мы поняли. А Мальчевский? Кто он? Какое ко всей этой истории имеет отношение? И имеет ли вообще?

— Ни-ка-ко-го, — пожал плечами Федор. — Саша Мальчевский, насколько я знаю, куда больше отношение имеет к Валере, сестрице Лизы. Вы с ней знакомы?

— Совсем мало!

— Удивительно, как у Марии Валерьевны получилась такая доченька, — рассмеялся Федор. — Если вы видели «маман» наших девочек, вы без труда поймете, о чем я веду речь.

— Примерно представляю.

— Так вот, Валера — необузданная девица. А Мальчевский — он в нее по уши влюблен. Хотя парень он более чем спокойный. Кстати, ночной клуб, где подвизается наша «мамзель», принадлежит ему. Так что у них нечто в роде провинциального любовного романа, и они собираются пожениться… Никакого отношения к случившемуся ни тот, ни другой не имеют. Я бы скорее заподозрил Риту, чем Мальчевского.

— Почему?

— Он тепел. Он не способен на убийство… Знаете, как в «Откровении Иоанна»? «О был бы ты холоден или горяч, но ты тепел»… Вот и Мальчевский именно такой. Для убийства-то нужна страсть, а тут этого нет. Гладенький он слишком, спокойный и расслабленный. У него все расписано на сто лет вперед, и вряд ли в его планах есть убийства.

— Но мне казалось, что владелец ночного клуба должен быть сам подвержен страстям?

— Только не наш Сашенька! Даже к Валере он относится «в русле» своего кредо. То есть всегда прежде всего сохраняет невозмутимость и покой. Вы его никогда не сможете понять, если не поймете его жажду покоя…

— Тогда у него более чем странный выбор подруги жизни. Вряд ли Валерия Ракитина являет собой воплощение домашнего уюта и покоя!

— О сразу видно, что вы не знакомы с нашими девочками! — хихикнул он. — Как раз Валера и есть дитя «истеблишмента»! В отличие…

Он задумчиво посмотрел на часы.

— О черт! — воскликнул он. — Мне пора!

— Вы не договорили. В отличие от — кого?

— От Елизаветы Ракитиной, — улыбнулся он мне снисходительно. — Впрочем, попробуйте поговорить сами и с Валерой, и с Мальчевским. Хотя — поверьте мне — они к этой истории никакого отношения не имеют!

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — спросила я, проводив нашего «красавчика».

Честное слово, подумала я, рассматривая израненного моими выстрелами «монстрилу», с куда большим удовольствием я палила бы в рожу Федора! Надо будет попросить у него фотографию…

Лариков пожал плечами.

— То есть ты, как всегда, ничего не думаешь? Может быть, ты согласен, что это — дело Ритиных хрупких пальчиков?

— Саш, не срывай на мне злость, — попросил Лариков. — Я просто обдумываю все услышанное. Поскольку, сам того не ведая, этот «нарцисс» подарил нам очень много информации к размышлению. Что там у нас получилось со стариками?

— Кто-то платил им за показания, — сказала я. — Потом, конечно, им следовало или исчезнуть, или молчать… Кстати, этот «кто-то» был очень щедрым.

— Та-ак… То бишь деньги у него имеются!

— Я тоже, кстати, заплатила за информацию, — не упустила я случая напомнить о трате казенных денежек.

— Ну, куда ж от этого деться! Не все граждане у нас отличаются сознательностью! Так вот, что я, Сашенька, думаю… Придется сегодня нам с тобой поближе познакомиться с искусством стриптиза…

— О нет! — возвела я очи к небесам. — Мама мне не разрешает смотреть стриптиз!

— Ты уже даже по английским меркам достигла совершеннолетия, — сообщил Ларчик.

— Нет, — возразила я. — Мне дозревать еще полмесяца! Двадцать четыре мне стукнет лишь пятнадцатого марта.

— Ну, и ладно. Это уже не в счет. В общем, нам с тобой надо сходить на «пип-шоу». Но это еще не все…

— Как? Ты еще не все мне сообщил? Ты что, собираешься окунуться в пучину разврата на полную катушку? Я маме пожалуюсь.

— Жалуйся. Но тебе предстоит обольстить Мальчевского!

— Что? — заорала я. — Как же я это сделаю? Сам обольщай Мальчевского!

— Мне тоже предстоит кое-кого обольстить, — самонадеянно сообщил мой босс. — Валерочку Ракитину. Поскольку мне кажется, что именно там зарыт ключик от сундучка с «жизнью Кащея».

— А как? Нас с тобой уже полгорода знает!

— А на что у нас твоя Эльвира? Она же визажистка!

— Ладно, — согласилась я. — Позову сейчас Эльвиру, она нам уменьшит рост, нарастит плечи и грудь! Твою жирафью фигуру за километры видно!

— Все равно можно что-то придумать, — заупрямился мой босс.

— Кстати, получается нестыковка! — вспомнила я. — Этот красавчик заявил, что у Мальчевского был роман с Валерой! Так?

Он кивнул.

— А Мария Валерьевна говорила о том, что Мальчевский хотел жениться на Лизе!

— Может быть, просто Мария Валерьевна этого хотела?

— Да, но… Это могло послужить мотивом для убийства!

— Сашка, ну сколько тебе раз повторять, что мотив для убийства — это еще не убийство? Нет, я не спорю… Может, ты опять окажешься права. Но для того чтобы в этом увериться или, наоборот, убедиться в обратном, нам нужно познакомиться с этой загадочной парой! Кстати, как ты думаешь, я подхожу на роль коварного обольстителя?

Я уже собралась гомерически расхохотаться прямо ему в лицо, поскольку, по моему убеждению, он вряд ли был способен коварно обольстить кого бы то ни было, даже ангела, настолько простодушным и открытым было его лицо, но тут зазвонил телефон.

Я сняла трубку и услышала голос Ванцова.

— Лешка, что случилось? — застыла я на месте от нехорошего предчувствия. Уж больно напряженным голосом он произнес: «Алло, Саша»… Так безнадежно и устало.

— Саша, не волнуйся…

Та-ак… Предчувствия, как говорится, ее не обманули…

О боже! До чего я ненавижу эту манеру загробным голосом просить человека не волноваться! После этакой «понурой» просьбы вполне уместно немедленно хлопнуться в обморок.

Естественно, я сразу начала волноваться!

— Что-то с Ритой? — спросила я.

— Ну, в общем, да, — сказал Ванцов так трагично, что я сразу поняла — все действительно ужасно. Может быть, Рита вообще не выдержала последнего удара и покончила с собой.

— Господи, — выдохнула я. — Она жива? С ней все в порядке?

— Жива, но… В общем, Саша, Рита только что подписала признание. Так что получается, что и Донатовского, и Елизавету Ракитину убила именно она!

Глава 13

Разговаривать с Ритой было бесполезно.

Я потратила битых два часа совершенно впустую, пытаясь ее хоть немного вразумить.

Она сидела, смотрела в одну точку и только покачивалась на стуле взад-вперед, как маятник Фуко. И от этого, братцы мои, мне стало жутко.

Если вам приходилось смотреть в глаза безумца, вы прекрасно поймете мое состояние — Ритины глаза были совершенно лишены мысли. Как будто кто-то высосал из нее жизнь и оставил раскачиваться на этом дурацком стуле до второго пришествия.

Кстати, признание она написала совершенно потрясающее.

«Я убила Лизу и Костю».

Вот так. Большими, округлыми буквами, как школьница. Без каких-либо откровений. Как она это сделала, почему — все это Рита опустила. На вопрос о деталях совершенного ею преступления она, взглянув на следователя невинными фиалковыми глазами, спросила: «Зачем?». Ванцов попытался пробиться к ее сознанию, пространно объясняя, зачем следствию нужны детали, Рита его вежливо выслушала и махнула рукой. Робко улыбнулась и произнесла:

— Извините, но я не помню…

Со мной она поначалу вообще говорить не хотела, задав тот же сакраментальный вопрос: «А зачем?» Но я все-таки прорвалась к ней и тут же поняла, что я самая большая идиотка на свете. Естественно, пальму первенства я отдала самой героине трагедии, поскольку Рита явно претендовала на это звание куда больше меня.

Потом ее увели.

Она шла, а на ее губах сияла улыбка. Такая, знаете ли, покорная и спокойная. Как будто восходила на Голгофу ради неведомой нам идеи.

Вот эту самую идею мне хотелось понять, и как можно скорее.

А пока я стояла, смотрела ей вслед и дрожащими пальцами разминала сигарету.

Когда на мое плечо легла рука, я дернулась.

— Саша…

— Ты веришь, что убила она? — спросила я Лешку, неожиданно охрипнув.

— Успокойся, нет.

— Вот и я тоже в это не верю…

— Саша, ради бога, перестань так дрожать.