Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут - Марина Крамер

Виктор вошел в спальню – Алена, прижав к себе проснувшихся мальчиков, сидела с ногами на кровати, а рядом с ней на подушке лежала «беретта». Лицо молодой женщины было бледным и испуганным, в глазах плескался страх, и казалось, что она даже не замечает того, что сыновья не очень довольны, что мать так крепко держит их.

Боксер молча забрал пистолет и сунул в карман, потом подмигнул напряженно глядящей на него Алене:

– Все, финиш. Собирайтесь, едем домой, там Ванька приехал.

– А…

– Алена Сергеевна, некогда! – перебил ее Боксер, забирая Павлика. – Одеваемся и валим. У меня там дружок, вы не пугайтесь, ладно? Он нормальный мужик, мы воевали вместе.

Наскоро одев мальчишек, они вышли из квартиры, и Виктор, задержавшись на пороге, кинул Косте связку ключей:

– Звони, как надумаешь чего.

– Спасибо, Витюха…

Спустившись в лифте, Алена и Боксер наткнулись на троих мазеевских пацанов, карауливших первый этаж.

– О, Боксер… – протянул один. – Ну че, отскочил опять? Фартит тебе, в натуре!

– Базар фильтруй! – рявкнул Боксер, забыв, что на руках у него Павлик, и тот заплакал. – Все, малыш, все, – сменил тон Виктор, легонько подбрасывая мальчика вверх. – Простите, Алена Сергеевна, не сдержался, – скосил глаза телохранитель, пытаясь увидеть лицо хозяйки.

Они вышли из подъезда, и к ним тут же кинулся Мазей, обнял Алену за плечи:

– Ну что, радистка Кэт? Насиделась в подвале?

– В каком тебе еще подвале?! – заорала вдруг Алена, стряхивая руку Мазея. – Ты где, на хрен, был так долго?! Что – очень сложно было приехать быстрее?!

Она рванула к машине и забралась на заднее сиденье «Шевроле», крикнув оттуда Боксеру:

– Что встал?! Ребенка мне сюда!

– Сдурела баба! – определил Мазей, садясь вперед. – Витька, не стой – поехали!

Боксер сел рядом с Аленой, устроив на коленях Павлика так, чтобы он видел сидящего у матери брата. Алена поддерживала Ваньку одной рукой, а другой закрыла лицо, и Виктору показалось, что она плачет. Он осторожно дотронулся до ее плеча:

– Алена Сергеевна… не надо, все уже кончилось.

Она отняла руку от лица и зло посмотрела на него:

– Что – кончилось?! Жизнь кончилась? Или, может, бизнес моего муженька кончился?! Нет?! Ну и заткнитесь тогда все!

Она отвернулась к окну и заплакала, пряча лицо в голубую шапочку сына. Мазей повернулся с переднего сиденья и, сморщившись, махнул рукой:

– Оставь ее, Боксер, это нервное.

Едва только машина затормозила во дворе дома, Алена, выхватив из рук Виктора второго сына, выскочила из джипа и почти побежала в дом, едва удерживая обоих мальчиков. Не раздеваясь, поднялась в детскую, усадила детей, расстегнув на них комбинезоны, прошла в гардеробную и сняла с антресолей большую сумку. Не глядя, она кидала в нее детские вещи, погремушки, памперсы, какую-то мелочовку. Управившись, Алена бегом спустилась вниз, схватила со столика под зеркалом ключи от своего «крузера», на котором уже давно не ездила сама, выгнала его из гаража на глазах изумленной охраны, потом вернулась в дом и появилась на крыльце уже с детьми. Боксер попытался что-то спросить, но она так рявкнула, что Виктор растерялся и молча смотрел, как Алена усаживает детей на заднее сиденье, пристегивает ремнем, как бросает в багажник легкую прогулочную коляску, которая стала маловата подросшим мальчикам и потому висела в гараже.

– Куда вы? – осмелился спросить он, когда Алена уже села за руль.

– Подальше отсюда! – Она засигналила, и охранник открыл ворота.

Вылетев на трассу, Алена впервые задумалась о том, куда едет. Деньги есть, можно снять номер в гостинице, но с двумя детьми она там долго не проживет. Оставалось только одно место – квартира матери. С ней Алена не виделась почти шесть лет, и теперь возникнуть на пороге с двумя детьми и кучей проблем… Значит, все-таки гостиница.

Каково же было ее удивление, когда за стойкой администратора она увидела… свою мать! Растерявшись от неожиданности, Алена машинально протянула ей свой паспорт. Взяв его, Нина Николаевна с недоумением уставилась сперва на фотографию, потом перевела взгляд на стоящую перед ней женщину. Лицо ее пошло пятнами, она ухватилась одной рукой за подлокотник кресла, а другой принялась вытирать со лба пот платочком:

– Господи… не может быть… не может быть… Алена?! Откуда ты?!

– Мама… ты работаешь здесь? – пробормотала Алена, не зная, что сказать, и мать, выйдя из-за своей конторки, подошла и обняла ее:

– Господи, Аленка… я думала, тебя и в живых-то нет…

– Мама, со мной все в порядке… просто… мне жить негде, я ушла от мужа…

– Подожди пять минут, я подменюсь, и мы поедем домой, – решительно сказала мать, уже вполне взяв себя в руки, и пошла куда-то по коридору.

Алена вернулась к машине, заглянула внутрь, чтобы проверить, как там близнецы, но они спали. На крыльце появилась мать в голубом плаще, закрутила головой в поисках дочери, и Алена помахала ей рукой.

– Это твоя машина? – удивленно спросила мать, подходя и разглядывая темно-вишневый «крузер».

– Моя. А в машине – мои дети. Близнецы. Садись вперед.

Мать от удивления не могла вымолвить ни слова, только головой качала. Обернувшись назад, она увидела спящих внуков и едва не прослезилась:

– Мальчики?

– Да. Мама… а…

– Ты хочешь спросить, с кем я живу? – помогла мать, поняв причину замешательства дочери. – Одна. Последние три года я живу одна. Устала я, Алена. Мне ведь скоро сорок…

Алена, поворачивая ключ в замке зажигания, покачала головой – мать не выглядела на свои тридцать девять, ухоженная, молодая. Волосы явно уложены в парикмахерской, маникюр свежий, костюм дорогой и элегантный, плащ тоже новый и отлично на ней смотрится. Ни за что не скажешь, что сидящая за рулем Алена – ее дочь. А теперь вот еще и внуки…

– Мам… ты прости, что я вот так свалилась, через шесть лет почти… Но у меня такая ситуация, что…

– Ты следи за дорогой, хорошо? – спокойно перебила Нина Николаевна. – А поговорить мы и дома успеем, мне ведь тоже есть в чем перед тобой повиниться.

…Оказывается, Алена не забыла, как выглядит их квартира. Там все было по-прежнему, разве что шторы мать поменяла да вместо старых деревянных окон стояли современные пластиковые. Чистота и порядок, все блестит, из кухни пахнет пирогами – надо же, мать начала стряпать дома, чего прежде никогда не делала.

– Ты проходи, – командовала Нина Николаевна, сбрасывая ботинки на высоком каблуке и осторожно внося спящего Ванечку в зал. – Сейчас мы их разденем, а то жарко…

Мать начала расстегивать молнию комбинезона. От этого звука ребенок проснулся и, увидев незнакомое лицо, скривился и заплакал. Алена тут же метнулась к сыну, заворковала ласково, и Ванька, узнав мать, перестал хныкать. Раздев и Павлика, по-прежнему крепко спавшего, Алена взяла Ивана на руки и стала ходить с ним по комнате. Мать, переодевшись в халат, вернулась из бывшей Алениной комнаты, села в кресло и проговорила:

– Ну, вот я и бабушка… Ты замужем?

– Да… – Алена вздохнула и вдруг представила, что творится сейчас в поселке.

Гришка должен был вернуться и, обнаружив отсутствие жены и детей, явно поднял шум. И Витьке, бедолаге, досталось, наверное… Алена почувствовала укол совести – подставила телохранителя, который только сегодня спас жизнь ей и ее детям.

– И кто же у тебя муж? – продолжала спрашивать Нина Николаевна, совсем не замечая состояния Алены.

– Муж у меня, мама, кандидат в депутаты Григорий Валерьевич Грачев, – опять вздохнула Алена. – Слышала?

Возникла небольшая пауза. Нина Николаевна пыталась принять полученную информацию и освоиться с этим новым знанием.

– И где же ты с ним познакомилась? – удивленно поинтересовалась она. – Ведь, насколько я в курсе, ты была замужем за Вадиком Алимовым?

– Была. Спасибо твоему тогдашнему мужу, – с вызовом бросила Алена, которой воспоминания о первом замужестве не причиняли ничего, кроме стыда и неприятных ощущений.

– Да… – протянула мать, пряча глаза. – Вот за это мне до сих пор стыдно. Ведь это мой эгоизм вытолкнул тебя из дома, мое нежелание потерять этого кобеля… Знаешь, где он сейчас? В тюрьме. За изнасилование.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Алена, опуская Ванечку на пол. – Он ведь и ко мне приставал, просто ты не хотела этого видеть. И из дома я поэтому ушла. Боялась, что ты мне не поверишь.

Нина Николаевна встала и подошла к Алене, обняла ее, гладя по голове, как маленькую. Они не сказали больше ни слова на эту тему, но все и так было понятно – обе переживали случившееся, каждая считала, что есть доля и ее вины. Алена смотрела на мать и видела, как изменилась она за эти годы, стала мягче, ласковее. И эти перемены ей очень шли.

– Вы, наверное, голодные! – спохватилась мать, заметив, как Ванечка рвет зубами пустышку. – А я тут заболталась… Идем на кухню, я как раз утром пирожки пекла с капустой… Чем ты кормишь мальчиков?