Том 2 - Валентин Овечкин

— В колхоз?.. Что ж, скажу прямо — согласен. Ежели считаете, что я уже довольно наказан… Пойду! В какой угодно колхоз пойду! Самый отстающий колхоз дайте! Соскучился я по живому делу!..

Мартынов помолчал.

— Подумаем, товарищ Дорохов.

— А что это за тетя Поля, что тебя подтолкнула? — спросил Глотов. — Бригадиром у нас, говоришь, работала? Где она сейчас? Как работала? Что за женщина? Расскажи-ка подробнее.

— Черноусова, Полина Егоровна. Сейчас в Марьине живет. Хату продала — она у нее от бомбежки почти развалилась, отремонтировать силы не было, — при сельпо на квартире живет, уборщицей в сельпо работает. В самое трудное время была бригадиром в МТС. А потом ваш предшественник, директор, товарищ Христич с главным механиком ее крепко обидели. При сборке машины трактористы забыли в картере ключ. Запустили мотор — ключ попал под шатун, побил поршень, коленчатый вал. Что-то много вычли у нее из заработанного за ту машину. Чуть не во вредительстве ее обвинили. Ушла из МТС, поступила в сельпо… Женщина — золото, я вам скажу, товарищ Глотов! Что характер, что руки! Способности к технике я у нее еще до войны замечал, когда она была кухаркой у трактористов. Бывало, чистит картошку, а сама все видит, слышит — как трактористы машины разбирают, как какую деталь называют, для чего она служит, эта деталь. Подучилась на курсах — сама стала трактористкой.

Дорохов вдруг неожиданно рассмеялся:

— Приезжаю я как-то к ним в бригаду, смотрю — что за механизация? Тетя Поля бросает в цилиндр куски теста, ребята берут поршень, вставляют в цилиндр, нажимают и снизу — вермишель тоненькими колбасками вылезает. Оказывается, это она придумала. Накрошить ножом лапши на такую артель — дело нелегкое. Облюбовала старый блок, показала ребятам, как заделать снизу цилиндр, сколько дырочек в дне провертеть, как его на станок установить, обмыла старый поршень и соорудила пресс. Час работы — на неделю запас вермишели!..

— Что ж, разыщем и тетю Полю. Ну, спасибо за угощение хозяйке и хозяину! — сказал Мартынов, прощаясь. — И хозяйке, должно быть, наскучило здесь, в глуши.

— А, не говорите! — махнула рукою Настя. — Не захотела бы и грибов этих, и ягод!.. Я в большом хозяйстве привыкла работать, за общественным болеть, а не за своей крохоткой. Опять же тут — ни кино тебе, ни собрания никакого!.. Я в «Родине» дояркой работала. Меня в сорок первом к ордену представляли, на выставку утвердили, в Москву собиралась поехать, да война все перекорежила…

— На мое место легче найти человека, товарищ Мартынов, — сказал Дорохов. — Какого-нибудь любителя природы, охотника. На любителя тут — рай земной!

— В раю волки не воют, — засмеялась Настя. — А тут как устроят концерт в Кривом логу! Ну, до чего ж интересно, скажите, товарищ Мартынов, воют! С переливами как-то, на разные голоса. Чисто песни играют!..

Дорохов, без шапки и стеганки, и жена его, в одном платке, проводили гостей за ворота, и пока машина не скрылась за поворотом лесной дороги, в гуще дубов, стояли у плетня, смотрели вслед ей.

В дороге Мартынов сказал Глотову:

— Расскажи все Марье Сергеевне. Пусть разыщет эту тетю Полю. Подумайте, — может быть, стоит вернуть ее в МТС? А я в «Родине» разузнаю о Дорохове, как он работал. Если верно хороший организатор, честный парень, порекомендуем его опять туда. Колхоз надо вытягивать. Куценко не справляется. И к тому же по последней ревизии с кассой у него нечисто… Подумаем и о его партийном деле. Трудно будет восстановить, много времени прошло. Может быть, заново пусть подает?.. А насчет Ольги — тут мы ему, пожалуй, ничем не поможем…

Марье Сергеевне не пришлось долго искать в селе тетю Полю. Первая женщина, у которой она спросила, встав с саней возле конторы Марьинского сельпо, где живет уборщица сельпо Черноусова, и оказалась сама Полина Егоровна Черноусова.

— Из МТС? Ко мне?.. Собралась было на почту посылку от дочки получить… Ну ладно, пойдемте в хату.

Полине Егоровне было лет под пятьдесят. Высокая, в меру полная женщина, быстрая в походке, ловкая в движениях, из тех, видно, про которых говорят, что у них на работе «все горит в руках». Жила она во дворе сельпо, в маленькой рубленой пристройке к зданию магазина, — одна комната.

Женщины как-то легко и просто разговорились, когда Полина Егоровна узнала, что ее гостья тоже бывшая трактористка — знаменитая Маша Громова.

— Давно я не была в Семидубовке, — говорила Полина Егоровна, прибирая в комнате, одергивая занавеску на окнах. — Года три не была. Нету дела туда… Ну, как оно там при новом директоре?..

— Люди нужны нам, Полина Егоровна, — приступила к делу Борзова. — К весне хотим организовать женскую тракторную бригаду. Я уже выяснила: в колхозах много есть бывших трактористок. И, говорят, хорошо работали. Со стажем трактористки. Да вот и вы бригадиром были, бросили, ушли из МТС. Разве вам здесь интереснее?.. Скоро получим двенадцать новых тракторов «ДТ», гусеничных. Незнакомы с этой маркой? Хорошие машины. И придется сажать на них новичков. А что поделаешь? Посадить курсанта на старую машину, изношенную, с капризами, — с нею он вовсе не справится. И из новой машины он и половины не выжмет того, что опытный тракторист выжал бы!

— Куда мне в моих летах на трактор? — сказала Полина Егоровна. — Для чуда, что ли? Одна такая — на всю область людям на удивление. Старая баба — на тракторе едет!

— Ого, старая! Мне ваши бывшие трактористки рассказывали: «Если уж тетя Поля одной рукой не сорвет ручку с места, значит, перетянули подшипники».

Женщины засмеялись.

Полина Егоровна присела у стола, помолчала с минуту, перебирая в пальцах бахрому вязаной скатерти:

— Какой уж тут интерес, Марья Сергеевна, на моей теперешней работе! Полы мою в конторе, в нужнике, простите за выражение, чистоту навожу, печки топлю. Живу так, лишь бы где-то при месте быть. Кабы ничего другого не умела! Может, нехорошо я сделала, что ушла из МТС, но, скажу вам, и так, как со мною поступили, — тоже нехорошо! Отплатили мне за мое старание! Чурки с глазами, бездушные!.. Как нам было трудно в первую весну после немцев! Двадцать машин собрали кое-как. Горючего не хватало. Из старых бригадиров только двое вернулись. Пришли по ранению на поправку, ну, тут уж мы стали просить военкомат, чтоб оставили их совсем, бронь им дали, без них бы нам пропадать. Все — неопытные, девчата, ребятишки. У меня в бригаде был Миша Брагин, в армии сейчас он. По годам уже и не дите, шестнадцать лет, но такое малюсенькое — за рулем не видать. Если выпадет ему в ночную смену заступать — и сама не отхожу от машины, душа болит за него. Весна была холодная, ветры, одежонка на нем плохая. Сядешь где-нибудь под скирдой и наблюдаешь. Гудит мотор, движется огонек — пашет, значит, Миша. Смотришь: остановился огонек, и мотор заглох, так и знай — заснул. Подойдешь — трактор стоит, фонарь горит, они оба с прицепщиком залезли под теплый мотор погреться и заснули там. Растормошишь, растолкаешь — еще немного поработает. Эх! Прогонишь его в вагон, а сама — за руль. Станешь будить его на зорьке — холодно, вагон аж качает от ветру, он кутается с головою в свой драный кожушок, брыкается: «Мама! Мама! Не буди, я еще немножко посплю». Да я же тебе не мама. Его мать немцы расстреляли. Всех жалеть — что ж оно получится, когда же мы вспашем, посеем?.. Вот с такими орлами мы тут и поднимали хозяйство. Два лета и еще одну весну поработала я бригадиром. До полной победы, пока и фронтовики стали возвращаться… И тут случилось это несчастье у нас. Разбили мотор. Ключ оставили в картере. Каких я только слов не наслушалась. И срывщица сева, и враг народа! Не вошли в мое положение. Да я перед тем, как мы ту машину собрали, три ночи не спала. Я там в картере не только ключ — голову свою могла забыть! Удержали с меня за ремонт чуть не все, что за весну заработала. Потому и поступила я вот сюда, в сельпо. Жить-то чем-то нужно. Дочка при мне была, ученица. И в МТС нечего получать, и в колхозе уже не заработаешь — пол-лета прошло. А тут было тогда — хоть буханку хлеба без очереди в магазине возьмешь.

— Ох, тетя Поля, поверьте мне, сейчас бы так с вами не поступили! — Борзова, протянув руку через стол, тронула за локоть Полину Егоровну. — И секретарь райкома у нас другой, и директор МТС товарищ Глотов, — он-то, конечно, с недостатками старик, но тракториста не обидит… А эту скатерть вы сами вывязали?

— Сама… Работа-то у меня какая. До света встану, подмету, поскребу порожки, затоплю печи, а еще что делать?.. Нравится? У нас таких ниток в продаже нет. Это мне дочка из Ленинграда прислала нитки. Студентка, учится там.

— Красивый рисунок.

— А вы сами не рукодельница?

— Как вам сказать… Некогда этим заниматься. Вот когда работала директором «Сортсемовощи», училась вязать. Работа спокойная, посетителей мало. Закроемся с бухгалтершей в моем кабинете и вяжем.