Секира и меч - Сергей Зайцев

Глеб нашел пригоршню воды в старом дупле. Выплеснул воду незнакомцу в лицо и на грудь. Тот закашлялся, распахнул глаза и сел. Тут же взялся за голову:- О-о, как болит!… Глеб сказал:

– Если слабая голова, зачем же выходить на середину дороги?.. Считай, сам виноват.

Незнакомец посмотрел на него без зла.

– Кто же знал, что у тебя каменные кулаки? И он засмеялся, обнажив острые белые зубы. Смех незнакомца был короток. Человек схватился за грудь:

– Ты, наверное, сломал мне ребра. Больно смеяться!

– Совсем не так себя ведет человек со сломанными ребрами, – заметил Глеб и окинул оценивающим взглядом крепко сбитое тело незнакомца, его сильные загорелые руки. – Скажи лучше, кто ты и откуда, куда идешь…

– Я – Волк, – улыбнулся этот человек, опять обнажив острые, очень белые зубы. – А иду я из земель новгородских в земли киевские. Голод гонит меня, как, впрочем, и всякого волка, всякого зверя…

Глеб заглянул ему в зеленые злые глаза:

– Ты, и правда, похож на волка.

Видно, не было для незнакомца слов, приятнее этих. Он с гордостью сказал:

– Волк – это отец мой и брат. У меня на земле много волковатых братьев.

– А христианское имя есть у тебя? Этот человек покачал головой:

– Может ли быть христианское имя у волка? Глеб на это ничего не сказал, ему было все равно, есть ли у этого человека какое-нибудь имя, кроме волчьего, или нет. Глеб задумался над тем, что, пожалуй, напрасно теряет с этим одичавшим малым время.

Волк приподнялся, подобрался к Глебу на четвереньках и тронул его за колено:

– А ты-то сам кто?..

– Я – Глеб, сын Аскольда.

– Нет, не слышал про такого.

– Ты впервые в наших землях – вот и не слышал… У меня несчастливая судьба. И если не хочешь портить себе жизнь, иди-ка ты, Волк, своей дорогой!…

Но Волку как будто пришелся по душе сей ответ. Волк сел на корточки, закусил какую-то травинку:

– Не тебя ли это, Глеб, сын Аскольда, ищут какие-то люди по всем деревням? Эти люди и меня подняли с лежки, и других волков, что оказались рядом…

Глеб вздохнул:

– Им меня не поймать.

– Для чего же им ловить тебя? – любопытствовал Волк.

Глеб посмотрел на него хмуро:

– Пришли чужие люди и убили моего отца. Теперь я убиваю тех людей. Все должно быть по справедливости. Верно?

Волк оживился:

– Очень любопытный у нас выходит разговор, – он хищно прищурил глаза и через этот прищур глянул на дорогу. – У нас, у волков, тоже все построено на справедливости. Иногда бывает жестоко, но справедливо. Сильный и умный побеждает и берет себе все лучшее: мясо посочнее и подушистее, нору поглубже и потеплее, волчицу верную… Волк не простит тому, кто забрался к нему в нору… Хочешь, человек, я помогу тебе? У меня найдется время для справедливого дела.

– Как ты, Волк, можешь мне помочь в этом справедливом деле? – с сомнением сказал Глеб. – Ведь даже родные братья не могут мне помочь. Волк улыбнулся:

– Неужели волчьи зубы будут лишними в драке? Глеб взглянул на него уже теплее:

– Нет, Волк, это только мое дело. Я должен отомстить своей рукой.

Волк разочарованно вздохнул:

– Твое – так твое! Рыба ищет, где поглубже, человек – где получше, а волк – где пахнет овцами. Но мне показалось, что не случайно нас свела судьба…

Он встал, потер грудь, покачал головой, поправил волчью шкуру на плечах и шагнул на дорогу.

А Глеб пошел в другую сторону.

Глава 8

Еще на подходе к Сельцу Глеб услышал, как злобно лают и воют собаки. Он удивился: местные собаки хорошо знали его и редко поднимали шум при его появлении – разве что подавали голос, когда он проходил совсем близко. Глеб подумал, уж не случилось ли чего в Сельце? Он выглянул из кустарников и увидел: Сельцо на месте, а поблизости в поле – ходит стадо. Вид этого стада успокоил Глеба: кабы что произошло дурное в Сельце, не был бы столь безмятежен пастух. Но пастух спокойно ходил за стадом. И только косматый пес злобно рычал, поджимал хвост и жался к ногам хозяина. Пес все время косился на лес.

Опять удивился Глеб, покачал головой: что-то здесь было неладно!…

Глебу вовсе не нужно было входить в Сельцо, чтобы поговорить с братьями. Достаточно было показаться ему на опушке. И если братьям есть что сказать, они быстро к нему явятся. Так подумал Глеб и вышел из кустарника.

Пастух, завидя его, даже присел от неожиданности. Потом со всех ног бросился в Сельцо.

Глеб не ошибся. Скоро он увидел Фому – самого старшего брата. Тот торопливо шел полем, настороженно оглядывался. Видно, много чего хотел сказать – очень поспешал старший брат.

Еще издали он крикнул:

– Хорошо, что ты пришел, Глеб. Есть к тебе разговор.

Глеб улыбнулся:

– Радостно слышать, что братья вдруг вспомнили обо мне.

Но Фома не улыбнулся в ответ, смотрел с укором:

– Ты, Глеб, рано радуешься! Если б знал, что тут творится, не улыбался бы.

Глеб пожал плечами:

– Вижу – на месте Сельцо. Что ж еще!…

Брат остановился на некотором отдалении: руки не протянул Глебу, не обнял его, не сказал приветливого слова. А сразу повел такие речи:

– Ты, Глеб, там где-то начудил, убил, верно, кого-то. А мы, получается, за то в ответе. Мстислав послал по деревням Корнила с войском. Тот всех трясет и приставляет нож к горлу и спрашивает: «Где Глеб?..». Особо нам с братьями досталось. Все вверх дном перевернули. Кирилла и Андрея даже избили. И всех нас грозился Корнил вообще убить, если не скажем, где ты, Глеб, прячешься…

– И что же? – спросил Глеб.

Фома чуть не в мольбе протянул к нему руки:- Глеб! Пойди к Мстиславу и повинись. А то сразу к князю Владимиру пойди. Давно намекает старый князь, что хотел бы видеть Воина в своем войске… Старый Владимир пожурит и простит… Сдайся им, Глеб! Не надо никому мстить. Этим уже ничего не изменишь. Отца с матерью из могилы не поднимешь. Нам только испортишь жизнь. Да и сам где-нибудь голову сложишь по-глупому…

Глеб не смог скрыть обиды:

– Да, нелегко приходится Воину одному! Кабы были у него братья, все бы сложилось иначе. Но у Воина на беду – сплошные сестры!

Фома досадливо скривился:

– Ты, Глеб, в словах не витийствуй. Меня словами не прошибешь. Я пожил уже и многому знаю цену. Согласен, мужество твое дорогого стоит. Но ведь платить-то, выходит, нам. Ты начудишь и спрячешься, а мы, братья твои, все время на виду, – и он опять просил чуть не слезно: – Пойди к Мстиславу, брат, повинись. Корнил говорит: ждет тебя Мстислав…

– Ждет топор на плахе, – жестко усмехнулся Глеб.

Но Фома не отступался: