Удивительный мир Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

– А что теперь? – спросил Тревис.

– Надо отнести Бандитку подальше. Так далеко, чтобы она не смогла вернуться.

– Давай возьмем тачку и отвезем ее на дорогу к Прейри Ли.

Не лучший план, но я рада была видеть, что он немножко пришел в себя и способен думать.

– Можно и так. Но мы наверняка кого-нибудь знакомого встретим, и как бы не дошло до мамы и папы. Лучше пойдем вниз по течению реки, по одной из оленьих троп.

Нам еще повезло – в воскресенье все отдыхают и надзор за нами не такой строгий. Может, удастся улизнуть на пару часиков.

– Сиди тут, а я пойду скажу, что мы идем изучать природу.

Я добежала до заднего крыльца, еще раз хорошенько отряхнулась и вошла в кухню. Виола готовила обед. Стоило ей на меня взглянуть, как она тут же спросила:

– Что такое? Что случилось?

Она так встревожилась, что я поняла: видок у меня еще тот. Мало мне своих забот, так еще и Виола обо мне волнуется. Как же хочется разрыдаться прямо на месте, но такой роскоши мы с Тревисом себе позволить не можем. Так уж получилось, что счастье брата зависит только от меня.

Я взяла себя в руки и попросила:

– Скажи маме с папой, что мы с Тревисом собрались на прогулку – природу изучать. Мы далеко не пойдем, к ужину вернемся.

Я выбежала за дверь раньше, чем она успела задать следующий вопрос. Помедли я еще секунду, я бы точно разрыдалась.

Тревис шептал Бандитке ласковые слова, а она то и дело пронзительно верещала. Хорошо, что мешок из толстого материала, но она слишком хитра и лапки у нее такие проворные, что мешок долго не выдержит. Она уже небось придумала, как сбежать.

– Пойдем, у нас мало времени. Пойдем к заводи.

Часов у нас не было, но солнце стояло еще высоко – часа четыре, а то и пять до заката.

Я схватила дохлых кур. Тревис поднял мешок. Снова шипение и ворчание. И мы пустились в путь через заросли – то шагом, то рысцой. У заводи я бросила два хладных трупика на мелководье – дикая живность о них с удовольствием позаботится.

Мы припустились быстрее, нашу тяжкую ношу мы тащили теперь по очереди. Если вы думаете, что волочь тяжеленного енота, который все время пытается выбраться из мешка, большое удовольствие – уверяю вас, вы ошибаетесь. Мы то хватались за мешок вдвоем, то взваливали его на плечи на манер Санта-Клауса – он явно решил принести самый непослушный подарок в мире. Все чаще приходилось останавливаться и отдыхать. У нас уже давно не было ни крошки во рту, а для питья – только речная вода. В какой-то момент Тревис предложил развязать мешок и дать Бандитке напиться, но, увидев выражение моего лица, тут же замолчал.

Мы шли и шли, ветки хлестали нас по лицу, колючки цеплялись за ноги, пчелы и мошкара только добавляли мучений, но, к счастью, мы никого не видели, и нас никто не видел. В конце концов силы кончились, и мы свалились на землю. По-моему, мы прошли полдороги до Прейри Ли.

– Спасибо, Кэлли, я твой должник, – пропыхтел Тревис.

– Ты мой вечный должник. Давай открывай мешок.

Брат переменился в лице – настал момент прощания.

Едва он ослабил веревку, острый носик Бандитки показался из отверстия мешка – она рвалась наружу, как никогда готовая к свободе. Она отбежала на пару ярдов, понюхала землю, понюхала воздух, повернулась, понюхала нас. Потом подобралась поближе к Тревису и выразительно на него глянула – типа, где мой обед, давно пора.

– Давай, Бандитка, уходи, – я затопала на нее ногами. Она в мою сторону даже не поглядела. – Тревис, нам пора. Отвернись, не смотри на нее. Иди за мной. Прямо сейчас.

Я пошла по тропе назад.

– Прощай, Бандитка, – в голосе неподдельное горе. – Веди себя хорошо. Будь счастлива и веди себя хорошо.

Он смахнул слезинку и пошел за мной.

А Бандитка – за ним.

– Стой, – заорала я и замахала на нее руками. Ноль внимания.

– Тревис, ты должен ее прогнать, – в моем голосе уже слышалось отчаяние.

Она встала на задние лапы и положила передние лапки ему на колено. Он уже плакал в три ручья, и слезы капали на шкурку енота. Тревис наклонился, чтобы взять Бандитку на руки.

– Не смей! – закричала я. – Ты ее смерти хочешь? Если она вернется домой, ее пристрелят. Сам знаешь, пристрелят.

– Уходи, Бандитка, – выдавил он из себя. И потом более решительно. – Беги!

Он оттолкнул ее. Клянусь, Бандитка изумилась.

– Ори на нее, гони прочь.

– Беги, Бандитка! – закричал он и замахал руками.

– Громче. Громче!

Он снова заорал, она все еще сомневалась. Он угрожающе замахнулся, она отпрянула.

Тут мой брат совершил поступок, тяжелее которого еще не было в его юной жизни, – он подобрал горсть камней и стал бросать их в енота, мешая крики и рыдания:

– Убирайся, глупый енот! Я тебя больше не люблю.

Первый камень просвистел у нее над головой, и она недоуменно обернулась назад. Второй упал на землю у самых ее лап. Она вздрогнула. Третий камешек с глухим стуком попал ей прямо в бок. Это был маленький камень, голыш, и вряд ли ей было больно, но оба они – и Тревис, и енот – пришли в полный ужас. Шесть на загривке у Бандитки поднялась, и она, как собака, зарычала на своего бывшего хозяина и повелителя. Бандитка развернулась и исчезла в кустах.

Тревис, рыдая, помчался по тропинке к дому. Я пошла за ним, не зная, жалеть мне брата или восхищаться им. Оставалось только молиться всем енотовым богам, чтобы мы никогда больше не увидели Бандитку.

Дорога туда была ужасна, дорога обратно – просто непереносима. Я еле тащилась, ободранная, обгоревшая, усталая. Брат с разбитым сердцем – груз куда тяжелее енота.

Когда мы остановились передохнуть, я обняла Тревиса и сказала:

– Ты правильно поступил, храбро. Ты спас ей жизнь, понимаешь?

Он только кивнул и снова зарыдал. Нам повезло: Тревис умудрился выплакать все горе еще до того, как мы вернулись домой. Мы постарались немножко привести себя в порядок, но все равно за столом ловили на себе удивленные взгляды. Ламар прошептал так, чтобы я (но не мама) услышала:

– Кто это тебя протащил через заросли кактусов и отхлестал кишками стервятника? Ха-ха-ха.

У меня просто не было сил на достойный отпор. Тревис и я продержались весь ужин – какие же мы все-таки молодцы. Но кое-чего мы не учли. Пропали две курицы из четырнадцати – как это объяснить? Если бы мы хорошенько подумали, можно было бы проделать дырку в углу курятника – вот и объяснение.

Виола недосчиталась кур на следующий же день, когда пошла за яйцами для завтрака. Она наверняка догадалась, кто в это дело замешан, но ничего не сказала. Похоже, сообразила, что мы уже получили свое – не важно что, не важно за что.

Через неделю уже почти зажившая рана в душе Тревиса снова открылась, когда мы нашли бывшее, как нам показалось, логово Бандитки – вонючую нору у берега реки, где она, наверно, обитала, пока Тревис ее не нашел. Нора была усеяна куриными костями и рыбьими потрохами, там даже валялась замызганная тряпка – похоже, часть мужской рубашки, украденной с веревки у какой-нибудь хозяйки.

– Слишком близко от дома, – побледнел Тревис. – Если она сюда вернется, то может и до дома добраться.

Это открытие стоило ему пары бессонных ночей – но, к счастью, мы больше никогда Бандитки не видели. Я, как могла, утешала Тревиса, но скоро настала моя очередь горевать. И тоже из-за животных.

Глава 13

Доктор Прицкер принимается за дело

Многие средства, употребляемые туземным населением, странны до нелепости, и о них даже говорить противно.

Доктор открыл свое дело. Нанял в помощники Сэмюеля, племянника Виолы, снял помещение на Главной улице рядом с кузницей – взаимовыгодное соседство, а загон для скота и стойла для лошадей у ветеринара и кузнеца теперь будут общие. Скоро нам удалось увидеть доктора в деле. Захромал Король Артур, тягловая лошадь, и ему становилось все хуже и хуже. У нас было шесть тяжеловозов, четыре верховые лошади и старый кусачий шетлендский пони по кличке Солнышко. Мы с братьями его переросли, да и дураков нет на нем ездить – вечно он норовит схватить за ногу. Вцепится и не отпускает – думает, что он не пони, а каймановая черепаха.

Доктор Прицкер и Сэмюель прикатили в повозке, которую тащила буланая кобыла. Сэмюель вынул из повозки огромный позвякивающий мешок и понес в конюшню. Тревис и я потянулись следом – интересно же, как справится с делом однорукий ветеринар.

– Как рука, доктор Прицкер? – поинтересовалась я.

– Набирает силу потихоньку, Кэлпурния. Спасибо за заботу. У меня есть каучуковый мячик, и я постоянно тренирую кисть – десять минут утром, десять минут вечером. Это упражнение укрепляет мышцы.

Он попытался помахать скрюченными пальцами.

– А-а-а, – с сомнением в голосе протянула я. На мой взгляд, ничего не изменилось.

Мы вошли вслед за ним в прохладную глубину конюшни. Там стоял Король Артур, огромный, серый в яблоках конь с пушистыми щетками на ногах. Вид у него устрашающий, а нрав на удивление кроткий. На нем можно катать зараз хоть полдюжины ребятишек. Не то что Солнышко: тот и глазом не моргнет – тут же цапнет. Артур стоял на трех ногах, левое переднее копыто не касалось земли. Повесил голову, глаза затуманились. Сразу видно – ему неможется.