Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре - Владимир Малюгин

Зина покраснела. Она уже приходила сюда к Наталье Аркадьевне, это еще когда Аркашка был в Арзамасе. Вызывала та ее для «секретного разговора». Как потом узнала — насчет Аркадия.

Тогда, после «секретного разговора», Наталья Аркадьевна, желая утешить сына, сказала ему, что Зина любит его. Как счастлив был Аркадий! Но Зина огорчила: она просто дружит с Аркадием, и пусть они останутся такими друзьями на всю жизнь.

Придя от Натальи Аркадьевны домой, Зина поставила фотографию Аркадия на тумбочку. Подошел отец, взглянул на лихого воина и положил карточку изображением вниз.

«Что это такое? — подумала Зина. — Ведь мы же просто друзья». И поставила фотографию на старое место. Тогда мама, когда отец вышел в другую комнату, тихо сказала:

— Не надо, Зина. Не надо…

Весной 1920 года Аркадия посылают на Кавказский фронт. К этому времени войска Деникина были уже разгромлены, и красное знамя развевалось над Ростовом и над Новороссийском. Однако часть белогвардейцев во главе с «черным бароном» Врангелем засела в Крыму, а крупная вражеская группировка пыталась удержаться на Черноморском побережье Кавказа.

Сюда и был назначен Аркадий командовать 4‑й ротой 303‑го полка.

Бои шли в районе Головинки и Лоо. Справа шумело беспокойное Черное море, слева высились горы в белых шапках. В море дымили вражеские корабли, которые обстреливали красноармейские части из дальнобойных орудий.

Но сколько бы они ни стреляли, сколько бы орудий, патронов, пулеметов и снарядов ни привозили, дела белогвардейцев были плохи. В конце апреля войска дивизии, в которой воевал Аркадий, освободили город Сочи — главную цитадель белогвардейцев. Враг отступил к Адлеру и сложил оружие.

Командир 34‑й дивизии Егоров отдал приказ: «Считаю нашу непосредственную боевую работу оконченной, предлагаю всем комиссарам передать мое «спасибо» и товарищеский привет всем красноармейцам и комсоставу вверенной мне дивизии за их доблестную боевую работу».

Получив «спасибо» от комдива, комиссар 303‑го полка, в свою очередь, отблагодарил отличившихся в боях командиров, в том числе и Голикова.

В личном деле Аркадия появилась еще одна характеристика. «За время пребывания в полку, — писал командир полка об Аркадии Голикове, — проявил себя как храбрый солдат и хладнокровный командир в бою. Во время боев показал себя соответствующим своему назначению».

«Храбрый солдат и хладнокровный командир» — так сказал о нем комполка.

А сам Аркадий хорошо понимал, что командует он, конечно, не как Чапаев или Буденный и нелегко ему дается военная наука. Были у него и срывы, но тогда крепко одергивали его боевые друзья.

Часто в перерыве между боями, завидев деревенских ребятишек, игравших в лапту, он хотел отстегнуть саблю, сдать маузер и пойти к ним. Ведь никто среди арзамасских мальчишек не мог дальше него послать мяч. Но служба есть служба, детство позади, и возврата к нему больше нет…

Да, его не раз одергивали за своеволие и безрассудную лихость, и это пошло только на пользу. Теперь и сам Голиков учил своих бойцов. Ведь храбрость-то разная бывает. Одно дело — храбрость, когда она оправдана, другое — когда без толку рискует человек и еще хвалится перед молодыми бойцами, что возьмет да и нарочно, назло самой смерти, встанет во весь рост в цепи и будет стоять под пулями.

А таких горячих и бестолковых голов на фронте Аркадий немало повидал и потому крепко наказывал всей своей командирской властью. А как же иначе?

В то время, когда Аркадий уже сражался на Северном Кавказе, он часто писал в Арзамас, в уездный комитет комсомола, на имя Саши Плеско.

Писать подробно не хватало времени, и в Арзамас летели весточки скупые и короткие, как телеграммы: «Сзади и спереди зеленые банды… Я далеко! Мне часто вспоминается ваш союз, его дружная жизнь».

В августе Аркадий пишет из Кабардинки под Геленджиком: «Я живу по-волчьи, командую ротой, деремся с бандами вовсю».

Борьба с бандами офицеров и кубанских «самостийников» требовала большой выдержки и самообладания. Днем и ночью шли бойцы через леса и ущелья. Каждому хотелось отдохнуть хоть немного от этой «волчьей» жизни, узнать о судьбе оставленных родных и близких, увидеть окончательный разгром белых.

В начале сентября 1920 года началось генеральное наступление, и бандиты были разгромлены.

О храбрости и отваге Аркадия Голикова уже говорили давно, теперь в нем заметили талант военачальника и послали в Москву на курсы командиров полков.

В начале 1921 года Голиков учится в Высшей военной школе на тактическом отделении, а затем получает новое назначение. Теперь он — командир 23‑го запасного полка Орловского военного округа.

Семнадцатилетний мальчуган — командир полка. В это верили с трудом, считали сказкой. Хоть и был Аркадий широкоплечий, не по годам рослый — с виду лет восемнадцать, — но и в эти годы комполка быть рановато… Самому не верится, но это так. Не верится, что столько дорог пройдено и что смерть сотни раз глядела в лицо.

Не верится. Но ведь так было.

Опоясанный лентой ружейных патрон,Через пепел, огни и преграды,От Урала до Киева,Со всех сторон,Торопясь, собирались бригады.В те дни паровозов хриплые гудкиГудели у Донбасса, Каспия, Волги.Были версты тогда коротки,Но затоБыли схватки долги.

Автором этих стихов был он, командир полка, но о стихах знали немногие, тем более о книге, задуманной на фронте.

Да, это будет повесть о курсанте советских командных курсов, который вместе со своими товарищами бил белогвардейцев на фронтах гражданской войны. Это будет книга о первой юношеской любви, о защитниках революции, о днях поражений и побед. Пусть она, эта первая книга, так и называется — «В дни поражений и побед».

Может быть, и главным героем ее станет он, Аркадий Голиков, а фамилию и имя можно заменить, ну, скажем, на Горинова Сергея…

Но по-настоящему взяться за книгу скоро не пришлось. Аркадия назначают командиром 58‑го Отдельного Нижегородского полка.

Командовать таким крупным войском Голикову еще не приходилось; в полку было девять рот пехоты и отряд кавалерийской разведки — более 1300 бойцов и 60 командиров.

Голиков ехал на борьбу с антоновщиной, на борьбу с кулацко-эсеровским мятежом, который в 1921 году вспыхнул в Тамбовской губернии.

Да, он гордился своим новым назначением. Ведь на борьбу с антоновцами был послан Григорий Иванович Котовский вместе со своей прославленной кавалерийской бригадой.

На всю жизнь запомнилась Аркадию встреча с ним. В конце мая Котовский прискакал ночью в Бенкендорф-Сосновку — большой, огромный. Так вот он какой, неустрашимый комбриг, человек-легенда!

В дремучих лесах укрывались вооруженные до зубов отряды кулаков, они знали самые глухие тропинки. Красноармейцы вычесывали бандитов из лесов, но трудно, ох как трудно отличить бандита от мирного крестьянина: антоновцы избегали открытых столкновений с красными отрядами. Когда бандиты не могли сражаться, они расходились по домам, превращались в обыкновенных крестьян. Но стоило их атаманам подать сигнал, и они снова седлали коней и мчались творить свое черное и подлое дело.

Только и слышно: там зарезали коммунистов, там — перестреляли всех сельских комсомольцев. А в селе Бакуры на днях убили приехавшего к родным в отпуск командира из Конной армии Буденного. Бессрочный отпуск получился.

58‑й полк, командование которым принял Голиков, был переброшен в Тамбовскую губернию еще в феврале 1921 года. В одном из боев под селом Ламки Антонов нанес полку серьезное поражение, и прежний командир был отстранен от командования. И вот теперь Голиков назначен вместо него.

Чтобы легче было справиться с бандитами, полк располагался в разных местах: штаб и несколько рот стояли в Моршанске, другие силы размещались в селах и деревушках, где таились антоновцы.

Это не на фронте, где всегда известно, что враг или впереди тебя, или позади, или с флангов. В любой час жди нападения из-за угла. Но бойцы мужественно переносили все невзгоды «лесной войны» и уничтожали озверевших бандитов.

Конечно, всякое случалось. Были и ЧП. Вот, например… Аркадий припомнил все подробности вчерашнего чрезвычайного происшествия.

Он поднимался обычно рано по старой походной привычке, которая за последние три военных года крепко укоренилась.

Вот и сегодня, встав с постели, Аркадий наскоро умылся, пофыркал у медного рукомойника и, выпив кринку молока, отправился в обход. Каждый день свой он начинал с обхода хозяйства, а оно не маленькое — как никак целый полк. Зашел на кухню — как щи приготовлены. Попробовал — полный порядок, да и каша вроде не пригорела. А то какая каша, если от нее за версту дымом несет! Склады тоже стороной не обойдешь: без харча да без обмундирования солдат не солдат.

Надо, конечно, и в ротах побывать, проверить караулы. В любой час жди нападения.