Остальное - судьба - Михаил Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Аллах акбар! — завизжал худой и зажмурился.
Страшный удар потряс здание, погасли дисплеи, сталкеры запоздало попадали на пол, причём Серёга Воркута бережно накрыл телом гитару…
Так в Зоне появился и тут же сгинул первый шахид.
Глава девятая
…Русский человек не может всерьёз относиться к злодею, которого зовут шейх Насрулла. Украинец да белорус тоже. Да и поляка таким именем не напугаешь. Засмеются славяне — надо же как родители удружили сыночку!
А вот шейх Абу Зибак — это серьёзнее.
Шейх Абу Зибак и был человек серьёзный. И очень учёный. Он весь Коран знал наизусть.
Но он не только Коран читал. Он был прославленный улем — то есть богослов. И вот этот богослов очень заинтересовался Зоной.
Во-от такую кучу материалов проштудировал Абу Зибак и пришёл к выводу, что Большой Шайтан — это не гнилые Соединённые Штаты разложившейся Америки. Какая там Америка — ткни в неё самолётиком, она и развалится. Ну, двумя самолётиками. Ну, тремя. Десятка-то наверняка хватит!
Настоящий же Большой Шайтан обитает на территории бывшего Советского Союза, в так называемой Зоне, которую неверные собаки нарочно устроили, чтобы смущать умы правоверных.
И зовут этого шайтана — Монолит. И создан сей Монолит нечестивыми гяурами как соперник Чёрного Камня Каабы. И пока гнездится в сердце Зоны это богомерзкое образование, не удастся правоверным учредить Мировой Халифат.
Значит, долг правоверного — уничтожить Монолит, пока не распространил он своё вредоносное влияние на весь белый свет. Потому что ни зомби, ни кровососов явно не удастся обратить в истинную веру. А псевдоплоть так и вообще по происхождению свинья. Сплошной харам.
Но шейх Абу Зибак — это вам не дворник-татарин.
Очень скоро собрались вокруг него верные и преданные ученики, и воодушевились они задачей, возвещённой им Учителем, — проникнуть в Зону, дойти до Монолита, да и отдать свою молодую жизнь в процессе священного джихада. Потом зато гурий будет от пуза.
Нелёгок путь к Монолиту, стерегут его не только слабые люди, но и джинны с ифритами, пусть и зовут их по-другому. Этих тоже надо уничтожать, чтобы расчистить другим шахидам путь к заветной цели…
Как звали того, первого, который оптимизировал монумент возле бара «Хардчо», никто уже не узнает. Как проникали шахиды за Периметр — тоже загадка. Неужели взятки давали неподкупным воинам Украины и России? Быть того не может…
Потом-то к шахидам в Зоне привыкли и даже стали использовать в качестве идеальных отмычек. Вреда от них было не больше, чем от Умной Маши с партизанским миномётом. А польза выходила немалая. Потому что для мученика веры на первом месте стоит Монолит, на втором — ифриты с джиннами, а людишки только на третьем. Можно людишек до поры и потерпеть, не тратить на них взрывчатку.
Джиннами шахиды считали мутантов, ифритами — аномалии, а если неверные ещё и указывают героям, где их искать, — то и большой салам за это неверным.
— Пойдём-ка со мной, Абдулла, — говорил, допустим, сталкер Вирус. — Видишь — между деревьями искорки? Это ифрит, падла. Не пускает тебя к Монолиту. Грохни его, а награда за Аллахом не заржавеет…
Бабах!
После такого взрыва любая «электра» не скоро опомнится, и можно даже большой группой пройти безвредно…
— Мухаммад, а, Мухаммад! — говорил сталкер Грибок, — знаю, где Монолит. Мне сам Большой карту нарисовал. Он в том вон домике хранится. Точняком, зуб даю! Только там джинов как грязи, но ты же всё равно в рай намылился…
Бабах!
И пойдёт сталкер Грибок по своим делам, не оставляя в тылу кучу кровососов…
И так шейх Зибак своё воинство вышколил, что ни один контролёр не смог подчинить ни одного шахида!
— Ахмед, — говорил сталкер Бацилла, почувствовав контролёрское наваждение. — На дальнем пригорочке дядька прячется. Но это не дядька, а жидяра противный. И нам они житья не дают! Даже в Зоне от них не скроешься!
Бабах!
И нет больше подлой твари, и все мутанты, ею подчинённые, разбегаются в ужасе…
Жалко даже становилось этих обманутых ребят, да пусть хоть погибнут с пользой!
…Но всё это было потом, а пока очумевшие сталкеры поднимались с пола, ощупывали себя — всё ли на месте? За компанию ощупывали и Синильгу с Коброй…
Дверь, ведущая из тамбура в бар, выдержала. Она была здорово похожа на люк в подводной лодке. А вот уличную сорвало и вбило внутрь.
— Бедный Колчак, — вздохнул кто-то.
В тамбуре было сплошное крошево из дерева и стекла.
Сталкеры, ругаясь, принялись искать своё оружие, сданное, как положено, бедному Колчаку под запись. Иные жаловались на гнутие ствола…
Крошево под ногами зашевелилось.
— Хрюли бедный, — подал голос вышибала. — Я сразу под стол залёг. Эх, вот бронестекло-то жалко. Как меня не посекло? А вообще тамбур надёжный, такие в банках ставят, я знаю…
— И Семецкого жалко, — сказал Матадор. — От террористов он ещё не погибал…
— Большой восстановит, — уверенно сказал Киндер.
— Только чтобы он больше не мигал! — Колчак вылез из мусора. — А то хрюли он людей пугает! Чур, я тут сегодня сидеть не буду — передавали по связи, что Выброса надо ждать…
— Вот, уже передавали, правду сказал Батюшка…
— Запритесь получше, — скомандовал из-за стойки Арчибальд. — Требую продолжения банкета. Всё равно ведь придётся тут ночь коротать. Кто не жадный, в номера пойдёт, а прочие могут прямо здесь спальники разложить… Только мы ведь теперь глухие и слепые, как в подбитом танке. Что там, снаружи, кто там… Колчак, проследи, чтобы не дрались, нынче драка уже перебор…
И понеслось — поскольку беда только что прошла мимо, а как за это не выпить. Галдели неимоверно, сдвигали столы, и Серёга Воркута запел уже не сталкерские, а материковские песни, и Батюшка, не отрываясь от своего увлекательного чтения, голосил псалмы царя Давида, и никто уже никого не слышал, как вдруг снова грянуло — хоть и послабее, чем в прошлый раз.
Это дезертир Юкка-Пекка приподнял стол и грохнул им об пол.
Мигом пала тишина.
— Тотто тферь тутитт! — объявил Юкка-Пекка.
Не зря об его охотничьей чуткости ходили легенды. Тут и все услышали, что воистину кто-то колотит в тяжёлую дверь чем-то не менее тяжёлым.
Притихшие сталкеры — зрелище редкое и жалкое. Все взоры обратились к бармену Арчибальду.
— Ну что, открывать будем? — сказал сталкер Мастдай.
— Это бюреры, — уверенно сказал сталкер Огонёк. — Отцепили нож у бульдозера и лупят… А у меня в баллоне пусто!
Тут все не по-хорошему зыркнули на Батюшку — известного заступника грязных карликов.
— Отнюдь, — сказал Батюшка. — Бюреры подчас разумнее человеков, они перед Выбросом не шляются. Там кто-то из наших. Грех на нас будет, если не откроем…
— Это Ниндзя, я знаю! — воскликнула Кобра.
— А если там химера, то она дверь на раз вынесет, — сказал сталкер Коломбо.
— Не стучат химеры, — сказал сталкер Паганель. — Они политесу не обучены…
Грохот тем временем продолжался — настойчиво, ритмично. Арчибальд в раздумье перекатывался с одного конца стойки На другой, словно мишень «бегущий кабан».
— Колчак, — сказал он наконец. — Отвори.
— Хрюли Колчак, месье, — завыл Колчак.
— Ты у меня вышибала или где?
Не нагибаясь, бармен извлёк из-под крышки стойки дробовик.
Ну, тут уж все неповреждённые стволы как по команде нацелились на дверь. Если бы вошёл кровосос, его бы разнесло на мелкие фрагменты.
В полной тишине вышибала на негнущихся ногах подошёл к сотрясаемой двери, прислонился спиной к стене и одной рукой начал крутить кремальеру.
— Осторожно, там Ниндзя, — уговаривала сталкеров бедная Кобра.
Именно она и бросилась первой в проём, когда дверь приоткрылась.
Бросилась — и разочарованно отпрянула.
Никакой там стоял не Ниндзя и даже вообще не сталкер, а неизвестный дурак в противогазе и в бледно-зелёном резиновом армейском костюме противохимической защиты. От таких здесь даже в 1986-м отказались, потому что от радиации они не спасали.
Ростом противохимический дурак был невелик, ненамного обогнал он того же Киндера, зато плечищи его туго растянули резину. Про таких говорят: «легче перепрыгнуть, чем обойти».
— Это не снорк, — предупредил журналиста Печкина Матадор. — Снорки на четвереньках… Ещё шмальнешь сдуру…
А остальные и без того видели, что не снорк.
Тем более что пришелец первым делом стянул капюшон и противогазную маску. Правда, большой разницы не было: глаза круглые, нос поломан и унылый он, как у слоника. А вот взгляд у дурака был совсем не дурацкий — видел, казалось, всё насквозь.
— Почему. Не открыли. Сразу?! — рявкнул он. Именно так — каждое слово отдельно. И точно что рявкнул. Как робот в детском фильме про юных звездопроходцев.