Суперфрау из ГРУ - Александр Колпакиди

Впервые Урсула и Зорге встретились в ноябре 1930-го года, когда молодые супруги еще жили у Вальтера. В то время легендарный разведчик был в самом расцвете сил. Ему было тридцать пять лет, он был и красив, и обаятелен, и, что называется, неотразим. «О нем нельзя думать, не видя его перед собой», — признавалась Урсула, описывая его привлекательную внешность. «Продолговатое лицо, густые, вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины на лице, ярко-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, красиво очерченный рот» …

В их первую встречу Урсула еще не знала его имени, да оно ничего бы ей и не сказало. Рихард говорил, что слышал о том, что она хочет помочь китайским товарищам в их борьбе. Он честно предупредил ее об ответственности и опасности того, чем ей предстоит заниматься, порекомендовал еще раз все обдумать, тем более что Урсула ждала ребенка — это уже было заметно. — Пока вы можете отказаться, — сказал он. — Вас никто в этом не упрекнет.

Ей показался обидным вопрос, сможет ли она работать в духе интернациональной солидарности? Она не понимала, что перед первой встречей он не раз задавал этот вопрос сам себе, и что не пришел бы, если бы не был уверен в ее согласии. Потом она стала лучше понимать, какое это опасное и ответственное дело — вербовка, как точно надо рассчитывать каждый шаг…

— Смогу, — резко ответила Урсула. — Я с тем и ехала сюда, чтобы заниматься партийной работой.

Согласие было получено, и Рихард перешел к делу. Следующие полчаса они посвятили обсуждению ее первого задания. Это была организация встреч с китайскими коммунистами. Встречаться с ними на территории города, вне европейского поселения, было опасно. Во-первых, это сразу бросалось в глаза, а во-вторых, город сам по себе был опасен. В китайской части города часто совершались ограбления и убийства. Поэтому неплохо было бы организовывать встречи на территории сеттльмента.

Итак, Урсула предоставляет для совещаний комнату в своей квартире, но сама она присутствовать при разговоре не должна. На этом они пока и остановились. Вскоре начались встречи. Зорге руководил ими два года, затем, в 1932 году, на этой работе его заменил Карл Римм.

Должно быть, для проверки и тренировки Зорге предложил ей присутствовать на демонстрации на центральной улице города — естественно, не в качестве участницы, а как стороннего наблюдателя. Как эта демонстрация отличалась от манифестаций в ее родной Германии! Она стояла, прижав к груди пакеты с покупками, играя роль благовоспитанной буржуазной барыни, напуганной происходящим. Но ее лицо, как она ни старалась, все равно выдавало ее истинные чувства, темные глаза гневно сверкали. Женщина видела, как избивают и арестовывают китайцев, видела их лица — лица людей, подписавших себе смертный приговор, потому что в Китае арест во многих случаях был равнозначен смерти. Тогда она поняла, что ради этих людей она готовы выполнить любую работу, которая от нее потребуется.

Представитель Коминтерна в Китае Герхард Эйслер, с которым Урсула была знакома еще по работе в Германии, увидел молодую женщину возле витрины магазина, рядом с которым происходила кровавая расправа с демонстрантами. Урсула понятия не имела, что он в Китае, да и видела его за все время пребывания в этой стране только один раз. Эйслер посоветовал ей постараться выглядеть более женственной — хотя бы надеть шляпу. В глазах Урсулы женственность не сочеталась с коммунистическими взглядами — но, впрочем, если это нужно для дела…

Эйслер знал и о том, что отец Урсулы был активным участником немецкого рабочего движения и пользовался заслуженным уважением. Вскоре после того, как они встретились с Герхардом, Коминтерн также предложил ей сотрудничество. Совмещать эти две работы было невозможно: пришлось выбирать между Зорге и Коминтерном.

— Я считаю, что вы должна работать в моей группе, — довольно твердо сказал как-то Зорге. — Замена, с точки зрения конспирации, нежелательна. Однако окончательное решение все равно за вами.

Урсула осталась с Зорге и его группой. В то время она даже не задумывалась, кто они такие и какие задачи выполняют. Лишь значительно позднее она узнала, что все это время работала на разведку Генерального штаба Красной Армии. Впрочем, для нее это ничего не меняло, более того, известие о том, что Зорге работает на СССР, обрадовало ее. Это было время, когда иностранные коммунисты всем, чем только могли, старались помочь первой стране победившего социализма.

В 1931 году у Урсулы родился сын, которого она назвала Мишей в честь Михаила Голда, американского коммуниста и писателя, редактора американского левого журнала «Нью мессес».

Рихард поздравил ее с этим событием. Урсула подвела его к детской кроватке, немного смущенная тем, что речь идет не о работе, а о таком сугубо личном деле, как ребенок. Он склонился над кроваткой, осторожно отвернул край одеяльца и долго молча рассматривал малыша. «В чем дело? — удивилась Урсула, не ожидавшая от своего начальника такого внимания. — Наверное, такого маленького он еще никогда не видел…» Она не понимала еще, что даже такой оптимист, как Зорге, не может не чувствовать одиночества, что он тоже мечтает о семье, о детях… Вскоре после этого, в 1932 году, находясь в Москве, он встретит Катю Максимову и начнет заговаривать с руководителями Разведупра о свадьбе, о семейном уюте, о детях. Кто знает, какую роль сыграл в этом крохотный Миша? Впрочем, мечта останется мечтой: брак с Катей был зарегистрирован 8 августа 1933 года, когда Зорге был уже в Японии, откуда он так и не вернулся…

Ребенок занял все мысли Урсулы. Вскоре после его рождения она писала Юргену и Маргарите: «Не могу нарадоваться на своего ребенка и в то же время не приходить в ужас от того, что он поглотил меня всю, с головы до пят. От меня нынче ничего не осталось ни для Рольфа, ни для политики, книг и вас. Только он один — все остальное лишь в той мере, в какой это касается ребенка. Это новый для меня мир, с совершенно новыми чувствами и мыслями».

Но как же недолго продолжалось это «поглощенное» состояние — всего одиннадцать дней! А потом вновь появилась политика, и в следующем письме — к матери — рассказы о ребенке уже чередуются с рассуждениями о советской пятилетке.

В этом же году Урсула и Рольф переехали на новую квартиру. Этому событию предшествовал разговор Урсулы и Зорге.

— Гельмут ничего не знает о моей нелегальной деятельности, — ответила женщина на настойчивое предложение Зорге снять другую квартиру. — Его репутация и дом вне подозрений. Это отличное место для прикрытия. — Зато его жена вечно сидит дома. А мы не можем так рисковать. Зачем подвергать наших товарищей и, кстати, вашего друга лишнему риску?