Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каменные крестцы
В Пронском уезде, на левом крутом берегу речки Истьи, в дачах села Абакумова, Чулкова и Воскресенок есть несколько больших известковых камней, под которыми, как уверяют окрестные жители, положено несметное сокровище разбойником Кудеяром Тишининовым: он жил, как известно, в царствование Иоанна Грозного, служил в числе его опричников и потом, вместе с братьями Лихаревыми, пустился в разбой.
В начале второй половины прошлого столетия, на том же берегу речки Истьи, крестьяне отыскали камень с какою-то надписью. Камня они поднять не могли и, опасаясь, чтоб клад не достался в чужие руки, срубили надпись. Через два или три года после того помещики села Старая Дуброва и деревни Студенцы, ближайших к замечательному берегу Истьи, узнав о срубленной надписи с камня, могли еще на ней разобрать имя Кудеяра Тишининова. Разбивши камень, они под ним нашли большой дверной медный ключ, положенный на преогромнейшей плите, которую не могли уже ни отворотить, ни разбить.
Впоследствии хотели было взорвать плиту порохом, но на это никто не решился. Место Кудеярова клада называется Каменными крестцами. О Кудеяре повествует предание, что он был молодчина рослый, своевольный, удалой казак. Его разбои бушевали в землях Тульских, Московских и по всему княжеству Рязанскому. Ни конный, ни пеший не имел от них ни проезда, ни выхода. Рязанские казаки, о которых теперь и память почти исчезла, едва ли не без исключения были верною дружиной Кудеяру.
Иногда в глубокую полночь, над каменьями древнего злодея, боязливые люди видят огонек синий, бледный и за огоньком страшные лица людей, вооруженных рогатинами, копьями, ножами, кистенями.
(М. Макаров)Берложки
В окрестных местах реки Радобежа, особенно в истребленной роще Берложки, принадлежащей к селу Старая Дуброва, в некоторых древних дубах заделана была богатая утварь церковная, награбленная от престолов Божиих, предпочтительно из монастырей рязанских и пронских. Теперь все это сказка. В Берложках в дупле одного дуба с незапамятных времен утвержден образ святителя Николая, напоминающий будто бы и тут бытность страшного Кудеяра.
(М. Макаров)Село Лох, Саратовского уезда, полно преданиями о знаменитом атамане разбойников – Кудеяре, перескакивавшем на богатырском коне своем Соколе с Маруновой на Кудеярову гору, заколдовывавшем оружие и творившем множество других чудес.
Лоховчане и окольные жители верят, что Кудеяр, уже древний старец, еще живет до сих пор в невидимой землянке своей горы около села Лох.
(А. Минх)Веревкин
Дорога от Рязани в Радовицкий монастырь еще и теперь полна рассказами о Веревкине. Вам укажут место, где он один остановил многолюдную свиту именитого рязанского помещика Волынского; вам расскажут подробно, как он взял у него все, оставив ему только по расчету, сколько было нужно на проезд, на молебен и на свечу к Чудотворной иконе. Вот здесь тот же Веревкин с крутой горы Федякинской спускал богатых купцов кубарями и для примера двоих лихоимцев отправил за рыбными процентами на дно Оки. В селе Сельцы его неоднократно окружала городская команда; но Веревкин выпивал заветный стакан вина и сам исчезал в том стакане. В другой раз его совсем было захватили, связали; но вдруг Сельцы объяты были каким-то чародейским огнем, – Веревкин опять пропал.
Долго, может быть, он не попался бы, если бы не изменила ему любовь: одна рязанка, которая имела случай узнать тайные чары Веревкина, выдала его с головою. Удалец не стал, однако ж, ждать конца своей судьбины: он отравился. После него шайка его была переловлена ряжским помещиком Ляпуновым. Похождения Веревкина столь же любопытны, как и Картушевы, как и Ваньки Каина. Дела о нем еще недавно были целы в рязанских архивах.
(М. Макаров)Рощин
(Из собрания Н. Комовской)
Катериновы суда
Катерины Второй суда по реке ходили, и на суда эти Кузьма Рощин нападал. Тут недалеко Лысая гора есть. Так вот все больше около этой горы нападал он. Пойдет царское судно, Рощину кричат:
– Едут, мол, Катериновы слуги!
Протянут веревку через реку, остановят судно, команду перебьют, денежки заберут, а судно в пруд уведут.
Старушка по лесу бежала
Вот одна старушка по лесу бежала. На коровку пошла в деревню занять три рубля. Не хватало у ней на покупку, а скотина была тогда дешева. Сколь-то она набрала, а трех рублей нету. Бежит она в деревню, а уже темнеет, она боится, скоро бежит. Видит – навстречу ей идет мужик здоровый, высокий, красивый.
Говорит он ей:
– Бабушка, куда бежишь, куда торопишься?
– Рощина боюсь, – чай, сумерки.
– А чего боишься – у тебя денег много?
– Где много – заняла в деревне у родных три рублика.
– А зачем три рублика?
– Да на коровку не хватает.
– А сколько корова стоит?
– Да рублей восемь аль десять.
Он вынимает ей деньги, дает десять рублей:
– Вот тебе, бабушка, на корову. Рощин я самый и есть. Да ты не бойся меня, я купцов граблю, бедных людей не трогаю.
Старушка схватила десять рублей, зажала в кулак да бежать!
Рощин и золото
Рощин, бывало, платок расстелет и плывет по реке. А то насыплет золото, и без его разрешения никто не берет.
Он все ровно сквозь землю видел. Бывало, спросит отца:
– Макаров, где ты был?
– На Колодливом озере.
– А золото, насыпленное в рогожах, видал?
– Видал.
– А взял?
– Нет, не взял.
– А мог бы взять горсточку или две!
– Да я побоялся.
– Ну и дурак, взял бы. Твое же золото, не купецкое.
Плавучий остров
Есть озеро, на нем плавучий остров из деревьев. Ветер подует – плавучий остров перейдет к другому берегу. А под теми деревьями к корням лодка цепями привязана, а в той лодке рощинские клады лежат.
Ворожеин
Рассказывают, будто Ворожеину письмо от царицы пришло. Царица пишет: «Уничтожь Рощина, озолочу тебя!» И пошел Ворожеин на темное дело.
Вот как Рощина поймали. Он все к одной девушке ходил. Ворожеин задумал Рощина извести и обратился к этой девушке:
– Ты мне Рощина с головой выдай.
Она не хотела, да Ворожеин ее настращал. Вот поехал Рощин на Колодливо озеро гулять, а девушка побежала на Ворожейку и говорит:
– Рощин гулять едет.
Ворожеин за Рощиным, солдат собрал, солдаты пришли. Раскинул Рощин кафтан, хотел по воде уйти, не может. Окружили его и убили.
Как убили его, – вдруг кругом все в кустах заплакало, застонало. Из озера огненный столб метнулся, птицы из озера повылетели, звери повыбежали, гром ударил. И все озеро закричало:
– Убит! Убит!
* * *
Аника
Разбойник, вишь, был: по пятницам молоко хлебал, сырое мясо ел в Велик день. Жил он около промыслов на Мурмане и позорил всякого, так что кто что выловил – и неси к нему его часть. Без того проходу не даст: либо все отнимет, а не то и шею накостыляет, так что и на тот свет отправит. Не было тому Анике ни суда, ни расправы. И позорил он этак-то православный люд почитай, что лет много.
Да стрясся же над ним такой грех, что увязался с народом на промысел паренек молодой: из Корелы пришел, и никто его до той поры не знавал. Пришел да и стал просить кормщика: «Возьми да возьми!» И крест на себя наложил: православной, мол.
Приехали. Паренек-то вачеги – рукавицы, значит, суконные – просил вымыть. Вымыли ему рукавицы, да выжали плохо – осердился. «Дай-ка сам!» – говорит. Взял это он в руки рукавицы-то, да как хлопнет, что аглечкой из пушки: разорвал! Народ-от и диву дался: паренек-то коли, мол, не богатырь, так полбогатыря наверняка будет.
А тут и Аника пришел свое дело править: проголодался, знать, по зиме-то. «Давайте, – говорит, – братцы, мое; затем-де пришел и давно-де я вас поджидаю». А парень-то, что приехал впервые, и идет к нему на устрету: «Ну уж это, – говорит, – нонеча оставь ты думать, не видать-де тебе промыслов наших, как своих ушей, не бывать плешивому кудрявым, курице петухом, а бабе мужиком». Да как свистнет, сказывают, он его, Анику-то, в ухо: у народа и дух захватило! Смотрят, как опомнились: богатыри-то бороться снялись и пошли козырять по берегу: то на головы станут, то опять угодят на ноги, и все колесом, и все колесом… У народа и в глазах зарябило. Ни крику, ни голосу, только отдуваются да суставы хрустят. Кувыркают они этак-то все дальше да дальше, и из глаз пропали, словно бы де в окиян ушли. Стоит это народ-от да Богу молится, а паренек как тут и был: пришел, словно ни в чем не бывал, да и вымолвил: «Молись-де, мол, братцы, крепче; ворога-то вашего совсем не стало: убил», – говорит. Да и пропал паренек-от. С тем только его и видели. И Аника-то тоже пропал…
В становище Корабельна Губа, подле Колы, островок экой махонькой есть: зовут его Аникиным и кучу камней на нем показывают… А, стало быть, Аники-то, мол, этого могила. Так и в народе слывет.
