Другие. Экзистенциалист - Тесс Хаген

следы Сёртуна: вот он заходит в комнату общежития колледжа, прикрывает за собой дверь и что-то вкрадчиво говорит Аде, она смотрит на него с испугом, но подчиняется безмолвно, когда учитель ставит её на колени, хватая за волосы. Дальше я просто не смог наблюдать. Откровенные издевательства, извращенные и противные, учитывая положение Сёртуна, его возраст и возраст Ады.

Вообще, хорошо, что она настолько искажена попытками учителя замести следы преступления. Если рассказать ей об этом, то тогда мы с Деном могли бы заручиться поддержкой и помощью в обмен на помощь в наказании Сёртуна. Да и работать с искаженным Фениксом гораздо проще. Я даже мог бы попробовать немножко подлечить её голову. Да, такой шанс упускать нельзя.

Но с Деном я решил обсудить это позже, пусть он пока поиграет с ней, проявит заботу, привяжется чуть больше. Тогда и с ним мне будет легче. Утром, обсудим всё утром.

— Хороша, да. Ладно, бывайте, — я хлопнул друга по плечу, и неспешно удалился, тихо прикрыв входную дверь.

Ничего, что он влюбился. Так лучше. Всё вообще складывалось волшебным образом так, как я даже не мечтал. В наших с Деном руках — сильнейший Феникс, с которым мы имеем все шансы хорошенечко сдружиться. Возможно, она даже согласится без всяких вмешательств с моей стороны поработать с нами.

Ада…

Как бы я не пытался думать только о деле, мысли возвращались к ней совсем с иной стороны. Прекрасная. Такая манящая. Её образ вставал перед глазами, и я моментально забывал, о чем думал пять секунд назад. Как бы мне хотелось оказаться на месте Денеба или хотя бы просто прикоснуться к ней. Разок. Да можно и не разок — метка мне нипочем, я запросто уберу её, если захочу. И если Ада пожелает. Вот только Ден обидится. Но он поймет, стоит только рассказать ему правду о моих чувствах. Что-то подсказывало, что моя сущность и так знает больше, чем говорит. И про меня, и про Аду.

Денеб…

Мы всегда с ним были очень близки и максимально откровенны, именно это позволило нам стать без преувеличения лучшей рабочей парой. Мы больше чем друзья и братья. И тем хуже мне становилось от осознания того, что я совершенно не хотел делиться с ним своими мыслями и переживаниями касательно Феникса.

Я добрался до дома и, открыв окно нараспашку, бессильно повалился на кровать. С улицы доносились звуки проезжающих мимо машин, редкие возгласы, и пахло странно-тревожно, бередя душу. Ден мне не соперник, никогда им не был и не будет, мне нужно сосредоточиться на работе, на своей главной цели. Только так я смогу продержаться какое-то время, а когда мы осуществим задуманное, Ада снова окажется далеко и… Я с силой ударил кулаком по кровати.

— Конечно, окажется. А что будешь делать ты, Льё? — спросил я в порыве злости у себя, адресуя вопрос в пустоту. — Снова рисовать? Искать замену? Искажать Майю, чтобы сделать её похожей на…

Зазвонил телефон. Кое-как вспомнив, что бросил его в коридоре, выбрался из спальни и не глядя ответил.

— Льё? — спросил шёпотом Саша.

— Я самый. Неожиданно.

— Очень. Слушай внимательно, я быстро, — затараторил он. — В буфере влияние. Не очень сильное, но сложное. Возможно ты пересекался с ним, знаешь такого интересного мужичка твоего круга по имени Клим?

— Знаю, Саш, — я действительно знал, давно наблюдал и хотел на днях разобраться с ним.

— Отлично. Не трогай его.

— С какой стати?

— Опасно.

— И? Когда это мне было не по силам такое влияние?

— Льё! Дело не в этом, — возмутился Саша.

— Говори тогда, как есть.

— Не могу. Это конфиденциальная информация.

— Зачем вообще тогда звонишь? — я терял терпение. Сами экзистенциалисты загнали меня в буфер, а теперь ещё и последних развлечений пытаются лишить.

— Просто предупредить.

— Саш, хватит нести ерунду. Ты же понимаешь, что без фактов в руках, я ни за что никого не послушаю.

— Льё. Я как товарищ тебя прошу.

— Бывший.

— Да чтоб тебя! Не лезь к нему, прошу.

— Понял. Спасибо, что предупредил.

Не дожидаясь ответа, я просто повесил трубку и написал Денебу длинное сообщение о том, что успел увидеть в голове Ады. Пусть тоже заглянет, вдруг придумаем вместе, как лучше использовать то, что удастся найти. Подробную информацию он и сам раскопает про лучшего Феникса, а вот об остальном может и не догадаться. Мои небольшие искажения должны запустить цепную реакцию, и в течение суток Адочка вспомнит многое.

В совершенном забытье я принял душ и поел, очнулся только когда вилка упала на пол, пока нёс грязную тарелку в мойку. Из головы не шли слова Саши и слишком нежный взгляд Дена, которым он смотрел на Аду. Я прокручивал в голове эти два момента, останавливаясь и анализируя. То злился, то удивлялся, то признавал правильность и логичность происходящего. Голова звенела, не хотелось даже курить, что обычно я делал с превеликим удовольствием в любом состоянии. Сейчас же чувствовал себя настолько больным, что не мог заставить тело дойти до спальни. Отвратительно.

Но вместо ожидаемого бессилия на меня вдруг накатила такая волна злости и отчаяния, что я принялся сгребать со стола всё, что на нём было, и остервенело швырять на пол, в стены, забыв о том, что уже ночь. Но этого моей ярости было мало: она перекинулась на холсты, сметая их на своём пути, скидывая в огромную кучу посреди комнаты, будто готовя к сжиганию на ритуальном костре. В груди всё горело и клокотало, я рвал руками белые, чистые холсты, ломал рамы, пока не наткнулся на последний рисунок Феникса и остановился.

По какому, собственно, поводу я злился? Из-за того, что Саша считал необходимым меня уберечь от чего-то, или из-за зависти к Дену, или из-за того, что Майя — не Ада, и никогда на неё даже отдаленно похожа не будет? Я опустился на пол, продолжая рассматривать нарисованные крылья. Ответы на все вопросы — положительные. Меня сжирала моя же собственная гордыня и ревность, чёрная зависть и болезненное желание быть любимым и самому любить. Всю жизнь я жил без этого, мне было достаточно того, что я худо-бедно забочусь о Дене и себе, мне хватало и его внимания сполна. Что вдруг изменилось?

После изгнания в буфер в душе появилось ощущение пустоты. Точно. Именно этот переезд обнажил все мои раны.

Пустоту в сердце раньше я заполнял работой, искренним желанием стать лучше, сильнее, у меня были стремления и цели, связанные с деятельностью экзистенциалистов. И, пожалуй, я заигрался, поплатился за свою самоуверенностью