Присяга Российской империи - Александр Прозоров

Москва, управление ФСБ. 04 декабря 1999 г. 10:00

— Давай, проходи, — открыв высокую дубовую дверь, посторонился Чупара.

Илья шагнул через порог, огляделся.

Кабинет полковника оказался не очень большой — метров десять, двенадцать. Окна закрывали тяжелые зеленые портьеры, стены были не покрашены, а оклеены виниловыми обоями «под гобелен». В центре стоял украшенный компьютерным монитором массивный стол, за ним — высокое кресло. В углу у дверей — забитый папками шкаф, рядом — невысокий сейф, поверх которого мирно примостился небольшой матричный принтер. Стиль обстановки можно было бы назвать суровым и аскетичным — если бы не три сине-желто-белых пластиковых стула, составленные один в другой напротив стола.

— Присаживайся, — указал на стул Чупара, провел пальцем по запылившейся столешнице, тяжко вздохнул.

— Непорядок у вас тут с уборками, — кивнул капитан Ралусин. — Совсем обленились.

— Еще чего, — презрительно фыркнул полковник. — Чего не хватало, так это чтобы без меня ко мне в кабинет посторонние входили! А поскольку в управление заезжаю от силы раз в месяц, то и убирают здесь соответственно.

Он заглянул под стол. Послышался щелчок выключателя, на который тут же откликнулся монитор на столе. Чупара, предоставив компьютеру загружаться, полез в сейф, достал прозрачную пластиковую папочку. Ралусин без труда узнал на первой из лежащих в папке страниц свою фотографию. Похоже, личное дело.

— Капитан, смирно!

Илья, не очень понимая, в чем дело, вскочил и вытянул руки по швам.

— Хотелось, капитан, сделать это в более торжественной обстановке, но обстоятельства складываются таким образом… — чуть ли не виновато начал Чупара. — Короче, решением командования и правительства России вам присваивается очередное воинское звание майора. Поздравляю!

— Спасибо, товарищ полковник, — не смог сдержать довольной улыбки Илья.

— А также, — продолжил Чупара, — для приведения должности в соответствие с новым званием, вы переводитесь в Управление внутренней безопасности ФСБ и поступаете в мое распоряжение.

— Понятно, — посерьезнел новоиспеченный майор.

— И вот тебе первый приказ, Илья Юрьевич. Сейчас я распечатаю командировочное предписание. Ты отправишься в штаб Тихоокеанского флота с официальным приказом о проверке соблюдения правил секретности при работе с оперативными документами. Это откроет тебе доступ во все кабинеты и ко всем оперативным данным. В том числе к данным разведки флота. Ну, а основная задача… Она тебе уже поставлена государем: пресечь враждебные акции, которые, согласно косвенным признакам, планируются в Дальневосточном регионе нашей Родины.

— Это я понимаю, товарищ полковник, — кивнул Илья. — Но только что я смогу сделать в штабе? О том, что янки готовят против нас, можно узнать только в Америке.

— Готовят не янки, готовит Фема, — вздохнул Чупара, ушел за стол и опустился в кресло. — Да ты садись, садись. Для феминистов нет границ, поэтому планы операции могут составляться в Англии, Португалии, или даже Чили. Исполнителями являются представитель ЦРУ и чеченская банда, но не факт, что они даже примерно представляют истинный смысл всей операции. Их могут использовать «втемную».

— Тогда откуда о ней могут знать в нашем штабе?

— Правильно мыслишь, майор, — кивнул Чупара. — Однако в штабе ТОФ есть оперативная информация, которая может подсказать тебе цели противника, прикинуть методы противодействия. От тебя, Илья, в Америке никакой пользы не будет. Не думаешь же ты, что тебя так сразу и допустят к секретам Фемы? А за Халдзатом и Нахчием там и без тебя приглядывают, не беспокойся. Мы уже пару раз требования отправляли о выдаче этого урода. У тебя есть компьютер, на который будет поступать информация оттуда, у тебя будут данные из штаба. Чего еще нужно?

— Нужны силы для оказания противодействия противнику! — твердо потребовал Ралусин.

— А они у тебя есть, и в достатке, — усмехнулся Чупара. — Командира Первого авиаполка ты знаешь, и он тебя тоже. Командиру Хабаровского авиаполка я о тебе сообщу, дам рекомендацию. Так что, если понадобится дополнительная проверка какой-то местности, они всегда смогут организовать «учебные разведывательные полеты». Для других целей существуют финансовые рычаги. Деньги у тебя есть, государь позаботился. А при наличии реальных фактов и конкретного, физического, а не предполагаемого противника, достаточно сообщить в местное управление ФСБ. По устранению диверсантов или лазутчиков они отработают в лучшем виде без лишних стараний с твоей стороны. Так что, силы для борьбы с Фемой на Дальнем востоке у тебя есть. Я надеюсь, воспользоваться ими ты сумеешь. И не забывай Илья, что самая главная сила русского человека — это его голова. Даю два часа на оформление документов, а новые погоны подошьешь в самолете. Все, товарищ майор, действуйте.

Тяжелый атомный авианосец «Карл Винсон», Тихий океан. 05 декабря 1999 г. 14:35

Море штормило. По небу стремительно проносились низкие рваные облака, четырехметровые волны прокатывались по серой поверхности океана расшвыривая, словно пустые банки из-под пива, легкие рыбацкие суда и крупные сухогрузы. Семь баллов, не забалуешь. Однако, в то время, как эскадренные миноносцы и крейсера сопровождения зарывались носами в воду, а по их палубам прокатывались тонны холодной воды, флагманский авианосец шел ровно и легко, невозмутимо выплевывая в воздух многотонные штурмовики; палубная команда торопливо бегала, заправляя крылатые машины, подкатывая ракеты и бомбы, раскрывая крылья истребителей, словно работали не в штормовом море, а на твердой земле.

Впрочем отсюда, с летной палубы, вознесенной над водой на высоту пятого этажа, волнение выглядело совсем не опасным, даже игрушечным. Ну, идет рябь по морю — и что из этого? А что входящие в эскадру Седьмого флота легкие авианосцы «Китти Хок» и «Констелейшен» не могут работать из-за сильной качки — так это просто их лень, и ничего более.

Море не казалось спокойным и всепогодному ярко-желтому «Си-Кинг»[7], рубящему лопастями воздух в попытке опуститься на свободный пятачок между палубной надстройкой и ширококрылым авиаразведчиком «Виджилент»[8]. По счастью, на помощь противолодочному вертолету кинулся один из матросов и, присев на корточки перед кабиной, жестами указал пилотам, куда направить машину, сколько ей осталось до палубы и когда наступил момент касания. «Си-Кинг» занял свое место и его турбины с облегчением смолкли. Сдвинулась бортовая дверца, на палубу авианосца бодро спрыгнул одетый в строгую светло-коричневую пару, подтянутый темноволосый с проседью мужчина лет пятидесяти — и тут же сморщился, схватившись за правое колено. Впрочем, он тут же взял себя в руки, выпрямился и, слегка прихрамывая, направился в сторону корабельной надстройки.

Десять минут спустя он появился на мостике, вызвав недоуменные взгляды находящихся там офицеров, и только адмирал Либби, удивленно приподняв брови, двинулся навстречу.

— Рональд?! Какой ветер занес вас в эти широты, господин полковник?

— По вам соскучился, дорогой адмирал, — пожал протянутую руку Халдзат. — Мы не могли бы прогуляться на свежем воздухе?

— Вы с ума сошли, Рональд, — покачал головой моряк. — Нас же за борт сдует, не успеем глазом моргнуть. Может, ко мне в каюту?

— В то самое место, куда ставят подслушивающую аппаратуру в первую очередь? — ответил вопросом на вопрос гость.

Адмирал покачал головой, вздохнул:

— Вечно вы выбираете для разговоров самое неудобное из всех возможных мест, Рональд. Ладно, я предложу вам другой вариант. Менее удобный, чем каюта, но более безопасный, нежели палуба. Капитан Эссель! — обернулся командующий флотом к своим офицерам. — Продолжайте отработку полетов.

— Как вам здесь? — поинтересовался Халдзат, чтобы поддержать разговор, пока они еще не прибыли в безопасное место.

— Плохо, — пожал плечами один из высших военачальников США, подходя к трапу. — Надоело смотреть, как другие летают, да командовать курс против ветра. Назад, в небо хочу. Штурвал почувствовать, свист ветра за стеклом. Как кресло на вираже давит ощутить, скорость… Лучше бы я в штабе сидел, Рональд. Черт бы побрал всех этих врачей!

Словно желая показать свое здоровье, адмирал оперся руками о поручни, толкнулся и без труда перемахнул лестничный пролет. Развернулся — и перемахнул следующий. Рональд Халдзат, не имея такого же опыта беготни по трапам, с грохотом помчался по узким железным ступеням, но неумолимо отставал от худощавого товарища. Уже через минуту он сбился со счета, и когда, наконец, уткнулся, тяжело дыша, в поджидающего его моряка, не мог сказать точно — на десять этажей они спустились, или на все пятнадцать.