Осколки неба, или Подлинная история “Битлз” - Юлий Буркин

Вскоре выяснилось, что дело все-таки не только в этом.

Неожиданно сыновней любовью к Кошмидеру проникся Джордж.

Началось все с того, что Бруно рассказал ему, откуда у него взялась манера брить голову наголо. Оказалось, что в молодости он целый год провел в Калькутте на обучении у некоего гуру Фарахиши.

Джордж часами расспрашивал его об Индии и об индийской философии. Как-то раз свидетелем их разговора стал Пол.

– Деньги, сынок, не приблизят тебя к Богу, – говорил Кошмидер.

– Зачем же тогда вы, учитель, занимаетесь коммерцией? – смиренно вопрошал Джордж.

«Действительно?» – подумал Пол, усмехнувшись.

– У каждого свой крест, сынок, – ответил Кошмидер умудренно. – Свое испытание, нужное нам для очищения.

Джордж восхищенно посмотрел на него:

– О, учитель! Сколь труден твой путь.

– О, да! – согласился Кошмидер скромно. – Больше всего на свете я хотел бы жить в маленьком шалаше на берегу полноводного Ганга и думать о смысле нашего существования.

– И я, – отозвался Джордж.

– А чем приходится заниматься?! – продолжал Кошмидер. – Возиться с такими негодяями, как твой дружок Джон!

Пол вмешался:

– А вы не возитесь, господин Кошмидер, увольте нас, да и все.

Кошмидер неожиданно сменил тон:

– Вон, видишь ребят? – указал он Полу на группу таких же бритоголовых, как и он сам, гангстеров, возглавляемых бывшим боксером Хорстом Фаршером. – Очень им ваш дружок нравится.

Все стало ясно. Эти гангстеры держат в «Кайзеркеллере» «крышу». Пол знал это и раньше. Выходит, только из-за них «Битлз» продолжают работать здесь. До сих пор Пол думал, что их симпатии ограничиваются присланным на сцену шампанским.

Пол рассказал обо всем услышанном Джону.

– Гады! – процедил тот. – Нашлись благодетели! Мало того, что я для них каждый день по десять раз пою одну и ту же песню!

(Это была популярная в те дни «What'd I Say»[26].)

– А малютка Джордж тоже хорош! Между прочим, мне Кошмидер рассказывал, что бриться наголо пристрастился во франкфуртской тюрьме…

На следующий вечер «Битлз» выразили свой протест тем, что исполнили «What'd I Say» голыми по пояс и, надев на шеи деревянные унитазные сидения.

Восторгу гангстеров не было границ.

Игра на сцене «Кайзеркеллера» без выходных и вечные просмотры диснеевских мультфильмов вместо сна выматывали их до предела. Но даже этот сомнительный отдых они нередко заменяли походами в район Сент-Поли на усеянную красными фонарями улицу Герберштрассе. Многие проститутки были завсегдатаями «Кайзеркеллера» и по дружбе обслуживали их бесплатно.

Сначала допингом им служил алкоголь. Потом вечно ищущий способы более радикального углубления в себя Джордж притащил упаковку лекарства от ожирения «Preludin», которую ему продала уборщица из «Бемби» по имени Роза. Не принимал этот допинг только Пит. Здоровье ему было дороже. Что же касается других, то это его мало касалось. «Каждый делает то, что он хочет», – часто повторял он свой главный жизненный принцип.

Однажды, когда они, запершись в гримерке после выступления, в очередной раз приняли прелудин, разведя его в шнапсе, Стюарт оглядел их осоловевшими глазами и захихикал:

– Джон, Джон, ты давно смотрелся в зеркало?

– А что?

– Ты замечаешь, какие у тебя выросли уши?

– У тебя крыша едет, Стью, – догадался Джон. – К тому же у тебя у самого плавники посинели. А жабры за ушами где? Заросли, что ли?

– Смотрите, смотрите, Джордж стал еще меньше, – обрадовался Пол. – Совсем маленький! Я буду носить его в кармане!

– А ты сначала поймай меня! – хрипло захохотал Джордж и, упав на спину, раскинул руки: – Лечу! Лечу!

Пит, брезгливо наблюдавший все это, не выдержал и, отбросив свой принцип нейтралитета, ударил кулаком по столу:

– Мне надоело работать с психами! – заорал он. – Или вы прекратите жрать это дерьмо, или я от вас ухожу!

В этот миг в дверь постучали, и Пит открыл.

Глядя на вошедшего, Джон выпучил глаза:

– Вот это нос! Я таких носов еще не видел! Можно потрогать?

– Потрогай, – смутился парнишка. – Он у меня с детства такой.

– А волосы, волосы! – потянулся к нему Стюарт. – Ты весь ими покрыт?

– Не-е, только на голове и на лице, – потеребил тот свою хилую бороденку. – Меня зовут Ринго Старр, я барабанщик из «Ураганов».

– О! – подскочил Пол, – а я тебя с такими рогами и не узнал!

– С какими рогами? – испугался Ринго.

– Ты не слушай этого придурка, – пояснил коллеге Пит, – он колес наглотался.

– Колеса любит? – понимающе кивнул Ринго. – А я кольца.

– А я поршни, – сказал лежащий на спине Джордж. – Они так плавно раскачиваются – вверх-вниз, вверх-вниз… Лечу! Лечу!

– А я шестеренки люблю, – признался Стюарт.

– А меня никто не любит, – неожиданно впал в депрессию Джон. – Никто! – повторил он, рыдая.

– Ой, друзья-приятели, я кажется невовремя, – попятился Ринго. – У вас тут дела семейные, интимные…

– Я – нормальный, – остановил его Пит. – У тебя какое-то предложение?

Ринго кивнул.

– Проходи, садись, – пригласил Пит.

– Не, – помотал Ринго головой, – я – человек вертикальный. Да и зачем, раз у вас тут такое…

– Расскажешь мне, а я им завтра передам, – предложил Пит.

Так тот и поступил.

Ринго очень хотелось записаться на пластинку. Очень. Бас-гитарист и вокалист «Ураганов» Лу Уолтерс договорился с директором частной студии «Акустик» на запись демонстрационной пластинки. Но остальных «Ураганов» в Гамбурге в этот момент не было, и Ринго стал искать аккомпанирующий состав.

Вот почему в конце ноября шестидесятого года, в студии «Акустик» Джон, Пол, Джордж и Ринго впервые играли вместе. Пит наблюдал за этим с легкой ревностью, а Стюарт, слушая их, впал в тот вечер в какое-то странное мистическое настроение.

Три песни – «Fever»[27], «Summertime»[28] и «September Song»[29] – записывали весь день, так что поспать им не удалось. Вечером из студии, с гитарами в руках, пошли сразу в «Кайзеркеллер». Вышло так, что по мокрому снегу морозной ноябрьской улицы они шлепали, разбившись на пары: Джон с Питом, за ними Джордж с Ринго, а замыкающими – Пол со Стюартом.

… – Так себе стучит, – заявил Пит и испытующе посмотрел на Джона.

– Ага, – согласился Джон, – тебе бы с годик подучиться, ты бы тоже так смог…

– Да он даже простого соло сделать не может! – обиделся Пит.

Джон подумал, что барабанщик-солист ему вообще-то и не нужен, но с Питом решил не ссориться и перевел разговор в шутливое русло:

– Зато как он головой трясет! – и, ублажая честолюбие Пита, он передразнил характерное движение Старра, который смешно акцентировал некоторые удары кивками.

Джордж и Ринго общий язык нашли быстро.

… – Люблю я шутки-прибаутки, – сообщил Ринго.

– И я люблю шутки-прибаутки, – грустно согласился Джордж.

– А какие ты любишь шутки-прибаутки? Смешные?

– Смешные.

– И я смешные! – обрадовался Ринго. – Да мы с тобой, дружочек мой, совсем одинаковые!

– Все люди одинаковые, – заметил Джордж. – Всем нравится, когда хорошо.

И они посмотрели друг на друга понимающе.

…Пол не любил разговаривать со Стюартом. Во-первых, он почему-то считал, что бас-гитарист должен уметь играть на бас-гитаре. Во-вторых, он не мог забыть их беседу после гибели Джулии Леннон. Но тут ему избежать разговора не удалось.

– Ринго – один из вас, – сказал Стюарт, как только они вышли из студии. – Он должен играть с вами.

– Почему «с вами», а не «с нами»?

– Да потому что я – не музыкант, ты это не хуже меня знаешь.

Пол дипломатично промолчал, а Стюарт продолжил:

– Когда он играет с вами, в воздухе искрит электричество.

– Ты художник, Стью…

– Ты не понимаешь! Рок-н-ролл – космическое явление. Увидишь, вашими именами назовут планеты! В мире нет ничего случайного, Пол. Джон, ты и Джордж встретились не случайно. Ты помнишь, о чем я тебе говорил?..

Этого Пол боялся больше всего. Он остановился:

– Стюарт, я не хочу слушать всю эту галиматью.

– Не слушай, – согласился Сатклифф и вдруг скривился, приложив ладонь к виску. – Мне и самому сейчас не до разговоров, башка болит. Не слушай, – повторил он. – Просто уговори Джона взять Ринго.

– И по твоей вывихнутой логике, кто-нибудь тогда обязательно умрет? – насмешливо и, в то же время, немного испуганно спросил Пол.

– Откуда я знаю?! – пожал плечами Сатклифф. – Но если вы можете сделать шаг, вы должны его сделать.

– Все, Стюарт! Хватит!

Пол поспешил вдогонку остальным.

Пару недель спустя в Гамбурге открылся новый клуб – «Топ Тен»[30], еще более крутой, чем «Кайзеркеллер». Хозяин клуба Петер Экхорн сумел переманить к себе всех, кто хоть чего-нибудь стоил. (В том числе и уборщицу Розу с ее коробкой из-под леденцов, не оскудевающей таблетками.) Разговаривал он и с «Битлз», но перейти туда они могли только по истечении срока контракта. По условиям договора они не имели права играть больше нигде в Гамбурге, и даже в радиусе сорока миль от него.