Тверской Баскак. Том Второй - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это что! Аккуратнее не можете⁈ — Начав, завожусь еще сильнее. — Хотя бы не жрите, когда пишите!
Путята здоровенный мужик, но тут сжимается от моего крика как пацан, а все потому что он сам над этими бумажками корпел не один день и теперь готов стерпеть что угодно, лишь бы закрыть этот чертов отчет и забыть о нем.
Отчитавшийся и уже получивший свое Алтын блаженно жмурится и вносит свои пять копеек.
— Вот чего ты, консул, сам с этим возишься, душу себе рвешь? Давай я тебе человечка пришлю. Толковый мужичок, в цифирьках яко рыба в воде.
Перевожу взгляд на непрошенного советчика и тот сразу затыкается.
— Ишь добряк какой! — Вставляю и Алтыну, чтоб не лез когда не просят. — Человечка он мне пришлет! Чтобы я потом без штанов остался! И не надейтесь! Сам все проверю и за каждую копеечку спрошу так, что мало не покажется! Будьте уверены!
Спустив пар, враз успокаиваюсь и, подумав что на сегодня, пожалуй, хватит, машу на купцов рукой.
— Ладно уж, идите! Как закончу, кликну, если понадобитесь.
Дважды говорить не пришлось. Мужики, лишь услышав «идите», тут же вскочили и бросились к двери, а я, глядя в их широкие спины, подумал.
«Как деньгу лопатой грести, так они в первых рядах, а как отчитываться, так нету их!»
Алтын и Путята, можно сказать, главные дистрибьюторы моих товаров. Они реализовывали их на прошедшей ярмарке и мечтают делать это и в будущем. К тому же они еще пайщики моего товарищества, так что спрашивать с них мне сам бог велел.
Нет, ничего плохого про них сказать не могу, мужики справные и порядочные. Одного из них я вон даже из тюряги вытащил, а доверять безоглядно им все равно нельзя.
Поднимаясь из-за стола и разминая шею, вспоминаю со смехом.
«Прав был Острата, натура у купчины такая! Дашь ему палец, так он по локоть руку откусит!»
Едва подумал, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Куранбаса.
— Монголы! — Выпучив глаза, он жадно заглотил воздух. — Монголы едут!
Где-то внутри все сжало ледяной хваткой, но не изменившись в лице, я повернулся к половцу.
— И чего так орать⁈ — Спокойно, но жестко встречаю его встревоженный взгляд. — Врываешься без стука! Я тебе сколько раз говорил, прежде чем войти, надо постучать. Вот так!
Подхожу к двери и наношу костяшками пальцев три отчетливых удара. Тук, тук, тук!
— Понятно⁈ — Вновь награждаю Куранбасу суровым взглядом, но говорю все также спокойно и без крика. — А теперь давай рассказывай! Какие-такие монголы⁈ Откуда, где⁈
Мое железобетонное хладнокровие подействовало на половца, и тот, склонившись, пробурчал.
— Прости, хозяин!
После этого, подняв голову уже успокоившимся человеком, он начал живо рассказывать.
— Дозорные примчались, говорят, со стороны Москвы идет отряд монголов. Всадников с полсотни, еще верблюдов и заводных коней не меньше. Едут открыто, не таясь, главным у них коротконогий крепыш со злыми глазами и в дорогущей шубе. — Куранбаса с глубокомысленным видом покопался в памяти и добавил. — Еще пластина у него на груди! — Он соединил средние и большие пальцы обеих рук. — Вот такая! Из золота!
«Ханская пайзца! — Реагирую я про себя. — Значит, едет уже чертово отродье!»
Куранбаса едва только начал рассказывать, а я уже догадался, кто это к нам пожаловал. Слухи о том, что новый присланный из самого Каракорума баскак уже во Владимире, до меня доходили, но я был уверен, что раньше конца весны-начала лета он ко мне не соберется. Пока прошерстит как следует Владимирскую землю, Ростов и Суздаль. Там уже глядишь и распутица. Вот и выходило, что самое раннее к концу мая. А тут нате вам!
«Как там Турслан Хаши в своем письме его называл⁈ — Напрягаю извилины и в памяти всплывет монгольский чин и имя. — Бек битигчи Ярмага».
То, что это именно он едет, у меня сомнений нет. Какой еще татарин попрется зимой с таким маленьким отрядом по недавно завоеванной земле. Только человек облеченный неограниченной ханской властью.
«Эти шизанутые на всю голову монголы считают, что одного только имени Великого хана достаточно, чтобы все народы в страхе склонялись перед ними ниц!» — Выругавшись, поднимаю взгляд на Куранбасу.
— Ну, и когда они будут в Твери?
Подняв глаза к потолку, тот начал рассуждать вслух, по привычке растягивая слова.
— Один день прошел, пока наш гонец добрался. Едут опят же неспешно, но и подолгу не стоят. — Он перевел на меня взгляд. — Думаю, завтра к полудню будут.
В сердцах обматерив всех монголов вместе взятых, я махнул рукой половцу, мол иди уже, я думать буду.
Куранбаса выскользнул за дверь, а я вновь опустился в кресло. Подумать было о чем.
«Неспроста эта монгольская ищейка заторопилась в Тверь. Тут без участия „доброхотов“ наших не обошлось. Наверняка наговорили с три короба, мол берега там молочные и реки кисельные, приезжай да бери, пока не попрятали. Так что думаю, баскак едет уже заряженный на то, что мы будем от него богатства свои прятать и от уплаты налога всячески увиливать».
Надо сказать, я так и собирался поступить. Все производство разбросано по лесу, на виду только городские пашни да мастерские что за стеной, в городе и в поселке. Это немало, но не основная часть. Десятину с этого я готов был заплатить, но вот если будут копать глубже, это уже совсем другое дело, и сумма выплаты может вырасти вдвое. А то и втрое! Такой вариант мне совсем не нравится, и если честно, на подобные гигантские дополнительные траты у меня попросту нет денег.
«Вот принесла же нелегкая! — В очередной раз я начал поскрипывать зубами. — Только-только все начало боле-менее устаканиваться. Рекрутов еще четыре взвода наняли, заказ на арбалеты и алебарды в мастерские отправили. Деньги на строительство городской стены уже отложены, а теперь что же этому кровососу придется все отдать. — Вскочив, я начал ходить по комнате. — А ведь еще храм новый обещались вместе с князем заложить в кремле. Беда!»
Что делать прям не знаю. Меряю шагами деревянный пол и рассуждаю сам с собой.
«Раз баскак едет прямо сейчас, сразу после ярмарки, то значит ему все разложили по полочкам, и он будет за каждый товар, что на торгах был, с меня спрашивать. Что, где, сколько? Что я смогу ответить⁈ Врать в открытую, мол знать ничего не знаю, упираться рогом, что ничего такого нет и в помине никогда не было. Так он не поверит. Будет шарить по лесам в округе, пока все не найдет. Цеха и мастерские не иголка, не спрячешь. А не пускать, так он злобу затаит и нажалуется потом. Через год Батый вернется на Волгу, и потянут меня в Золотой Сарай к ответу. Спасибо, не хочется!»
Доски жалобно поскрипывают под ногами. Пять шагов в одну сторону, разворот, пять шагов в другую, и тут мой взгляд упирается в стоящую на столе, совсем недавно отлитую бутыль с брусничной настойкой. Все мысли в голове как-то сразу же трансформируется в одну, и я невольно выдаю ее практически вслух.
— А почему нет⁈ Ведь недаром же говорится, что истина в вине!
* * *
Я и десяток самых родовитых Тверских бояр встретили посольство нового баскака где-то в версте от городских ворот и со всем почетом и уважением сопроводили его до города. Всю дорогу я держал свою кобылу бок о бок с конем монгольского чиновника, думая в светской беседе выудить что-нибудь полезное. Оказалось зря, бек битигчи Ярмага все мои попытки заговорить проигнорировал и всю дорогу хранил полное молчание. Лишь заносчиво задирал подбородок да зыркал по сторонам.
Весь его караван вошел вместе с нами в новые ворота и расположился на центральной площади, которая тут же превратилась в подобие дикого стойбища с непрекращающимся ревом верблюдов и тревожным ржанием лошадей. Оставив бояр разбираться с этой наглой, крикливой толпой, я позвал самого бек битигчи и трех его ближайших помощников на обед.
И вот напротив меня сидит широкий, низкорослый монгол, от которого зверски воняет застарелой смесью человеческого и лошадиного пота. Ворот дорогого шелкового халата засален и обрамлен черной полоской грязи. Круглое, жирное лицо смотрит на меня узкими прорезями пронизывающих глаз.
— Где конязь Твэри, консул? — Заплывшие глазки блеснули в меня злыми огоньками. — Бек
