Тверской Баскак. Том Второй - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последняя фраза придала широкой физиономии боярина выражение задумчивости, и зависнув в ней на пару мгновений, Малой вдруг глубокомысленно изрек.
— Пятьсот и сто пятьдесят! — А подумав еще, добавил. — И семь мест!
— Что⁈ — Я понял, о чем он, но все равно переспрашиваю, давая себе время поразмыслить.
Пригладив свою бороду, боярин повторил.
— Пятьсот князю и советнику сто пятьдесят. — Он выразительно глянул на меня своими карими слегка навыкате глазами. — Единственному советнику! А в думе князю право семерых бояр своей волей сажать.
Для порядка вздохнув, я выдаю свою цифру.
— Четыреста, восемьдесят и четыре.
— Ох, консул ты и жук! — Малой шутливо погрозил мне пальцем. — Но ты мне нравишься, я вижу, твоему слову можно доверять! Давай так, четыреста пятьдесят в год Ярославу, мне сто за хлопоты, и пять мест в Тверской думе для княжих бояр!
Он протянул мне свою широкую как лопата ладонь.
— По рукам!
Его комплименты меня мало трогают, а вот цифра как раз та, к которой я его так старательно подводил. Сумма огромная, больше, пожалуй, только Новгородские князья получают, но я к ней готов и считаю, оно того стоит. Поэтому, подыгрывая своему оппоненту, сначала отрицательно качаю головой, а потом вдруг артистично взмахиваю рукой.
— Аааа, ладно! Будь по-твоему! — Хватаю его лапу и жму что есть силы, памятуя о том, что крепость рукопожатия непроизвольно накладывает на людей эмоциональный отпечаток.
Выдержав ответную хватку боярина, оставляю последнее слово за собой.
— Уж коли так получается, Фрол Игнатич, что ты у князя единственный советник, то и ответственность вся на тебе! Деньги свои ты получишь, только когда князь подпишет соглашение с городом и ни на мгновение раньше. — На скривившееся было с досады лицо боярина отвечаю легкой усмешкой. — Не переживай, ты же ведь сам сказал, что моему слову можно верить!
* * *
Торговая площадь Твери заполнена от края до края. Уже вторую неделю гудит зимняя ярмарка, а народу меньше не становится, наоборот все прибывает и прибывает. В прошлом году вся торговля шла можно сказать в чистом поле, на свободном пространстве между южной стеной кремля и кузнечной слободой. Нынче же это место не узнать, теперь это городская площадь, зажатая вкруг двухэтажными домами. С одной стороны идут торговые ряды с красной высокой крышей из глиняной черепицы, а с другой постоялый двор, новое здание приказов, и собственно мой дом с отделением Первого городского банка на нижнем этаже.
С площади широкой прямой лентой выходит главная улица города, прозванная Южной. Вдоль нее выстроились боярские терема, по традиции с ощетинившись глухими заборами и закрытыми воротами. За ними уже растеклось море самых разномастных домов и домушек, крытых как дранкой, так и почерневшей соломой.
Город раздвинулся вширь раз в десять. Еще городские стены не достроены, а внутри уже нет свободного места, хоть земля здесь и стоит денег. Этот закон я продавил в думе еще до начала строительства новых стен, пробив все возражения простым аргументом — а на какие деньги строить будем? Участки продавались по четверти рубля за три сотки и по рублю за каждую свыше нормы. Сотка — десять на десять новых метров вопросов у народа не вызвала, потому как медную копию эталонного образца я приказал прибить прямо к воротам кремля. Теперь любой, у кого только еще зародилась мысль, а не надули ли его, мог прийти и проверить. Цена за участок, прямо скажу, не маленькая, и тем не менее всю землю распродали еще в этом году. Я уже сам жалею, что упустил момент и не прикупил земельки побольше. Теперь утешаюсь лишь тем, что за Волгой у меня этого добра навалом.
У большинства горожан как новых, так и старых, денег, конечно же, не хватило, да и серебра многие отродясь в руках не держали. Проблема возникла острая и могла бы разгореться неприятностями, но я решил ее по лекалам двадцать первого века, то есть раздачей ипотечных кредитов. Для этого в первую очередь и был создан стоящий на площади банк. Его главным капиталом стали мои собственные деньги и все то, что заплатили имущие горожане. В дальнейшем по моей задумке в него должны стекаться все городские доходы, и он станет платформой для финансирования моих будущих реформ.
Сейчас направляясь к зданию приказов и работая в толпе локтями, успеваю подумать, что поместив его здесь на площади, а не в кремле, как многие хотели, я поступил весьма разумно.
«Во-первых, далеко ходить не надо, и всегда все под рукой. Во-вторых, украшение площади, а в-третьих, — не могу удержаться от усмешки, — здесь „господа министры“ ближе к народу и завсегда реакцию его могут на своей шкуре испытать».
Подумав о кремле, поднимаю взгляд в его сторону и сразу же вспоминаю тот день, когда юного князя привели-таки на заседание думы. Тогда по одному только виду Акинфия Ворона можно уже было сделать вывод, что тот настроен непримиримо. Бояре расселись, Ярослав занял свое, еще не княжеское место, а председательствующий Якун зачитал текст договора.
Он еще не закончил, а Ворон, уже вскочив, прервал его криком.
— Не бывать тому! Князь волен в суде над своим градом и в налоге на жителей его! — Он грозно обвел сидящих бояр горящим взором. — А ежели город не согласен с тем, то Великий князь может его огнем и мечом вразумить!
Тишина наступила такая, что стало слышно стрекот сверчка в каком-то из дальних углов, и вдруг, нарушая ее, поднялся Ярослав. Его голос зазвучал твердо и уверенно.
— Ты, Акинфий, знай свое место и поперек князя своего не высовывайся!
Резкая отповедь юного княжича сняла повисшее было напряжение. Сидящие бояре захихикали в бороды, а побагровевший Ворон застыл как столб.
Ярослав наградил его возмущенным взглядом и продолжил.
— Я, Ярослав Ярославич, принимаю условия города Твери и спрашиваю вас бояре. Готовы ли вы принять меня князем?
Все дружно одобрительно загомонили, так что и без поименного голосования было видно, что большинство «за». Видя очевидный результат, Якун развернул свиток с договором и двинулся к княжичу. Дойти он не успел, как Ворон оттолкнул его в сторону.
— Именем Великого князя Владимирского запрещаю тебе, Ярослав, ставить свою печать под сей документ, и волею отца твоего приказываю тебе немедля оставить сей город и отбыть во Владимир.
На этот раз гробовая тишина продлилась недолго. Ее нарушил поднявшийся Фрол Малой. Его коренастая фигура развернулась к возвышающемуся над ним сотоварищу.
— Ежели мне не изменяет память, то для того, чтобы своего юного князя ослушаться и самим суд над ним судить, нужно единое мнение всех трех бояр-наставников. Так ведь наказывал нам Великий князь Ярослав Всеволодович?
Акинфий, уже чувствуя подвох, насупил брови.
— И…⁈ Кто не согласен со мной?
В тон ему Фрол расправил свои широчайшие плечи.
— Я! Я, Фрол Игнатич Малой, не согласен и считаю, что Ярослав волен подписывать сей договор и садиться на Тверской стол князем.
В тот момент помню, глядя на багровую от бешенства рожу Ворона, я подумал, что Малой отработал свои деньги на все сто.
Часть 1
Глава 11
Щелчком отправляю костяшку счетов к своим собратьям и, утерев пот, поднимаю взгляд на замершего в ожидании Алтына Зуба.
— Все верно, принимаю! — Сказав, скатываю в рулон исписанные столбиками цифр листки желтоватой бумаги.
Алтын, не скрывая облегчения, откидывается на спинку стула, а я поворачиваюсь к Путяте.
— Давай свой! — Протягиваю руку и получаю следующую пачку отчетов по прошедшей ярмарке.
Расправляя листки, крою про себя эту жизнь, заставляющую меня заниматься тем, что я терпеть не могу.
«В прежней жизни бухгалтерия наводила на меня тоску, так на тебе, и здесь достала!»
Поднимаю
