Amore & Amaretti - Виктория Косфорд

Одна из моих ежевечерних обязанностей — нарезать несколько горстей картофеля и поместить ломтики в форму для запекания со свежим розмарином, дольками чеснока и оливковым маслом, а затем запечь до хрустящей золотистой корочки снаружи и мягкости внутри. Потом весь вечер я таскаю картошку из формы, виновато и украдкой жуя. На мне брюки куда большего размера, чем те, что я носила, когда приехала сюда, и габариты все увеличиваются. (Я уже мрачно планирую сесть на «диету Дженни Крейг» и помногу плавать, как только вернусь в Австралию.)

Валери звонит и подтверждает, что ей удалось набрать группу из восьми человек для кулинарных курсов на вилле Виньямаджо; я бросаю свой ритуал ежевечернего писания писем и берусь за организацию программы. Пьеро обещал помочь: свозить группу на однодневную экскурсию в Сиену и угостить обедом в одном из своих любимых ресторанов, а я проведу в один из вечеров дегустацию вина и сыров. Начинаю отправлять домой посылки с вещами, и вдруг наступает последняя неделя в «Ла Кантинетте», и я уже собираю то, что осталось в моей спартанской комнатке, и готовлюсь уехать.

Тур «Много шума из Кьянти» начинается с проливного дождя, который бьет по стеклам арендованного микроавтобуса. Мы едем в аэропорт Флоренции встречать нашу группу. К счастью, на следующий день дождя как не бывало, всю неделю стоит прохладная, сухая погода, подходящая для прогулок.

Каждый день, утром или вечером, я провожу кулинарный класс на крошечной кухне, похожей на корабельную, смежную со столовой для гостей. Ньокки, соусы для пасты, рагу, десерты мы готовим на обычной бытовой электрической плите, которая за день до окончания курса ломается, и нам приходится бегом нести кастаньяччу в круглой жестяной форме в личную квартиру менеджера, где с помощью его духовки доводим ее до готовности. (Сложно поверить, что кому-то действительно может прийтись по вкусу этот плоский резиновый пирог из каштанов, приправленный розмарином.) Остаток времени мы ездим на микроавтобусе: то на рынок в Грев, то на керамическую фабрику, на виноградники, в замки, на заводик по производству рикотты и в прекрасную Сиену, где Пьеро ведет нас в «Остерия ле Лодже» и потчует сливочными нитями свежих тальятелле в грибном соусе оволи, а потом отвозит в энотеку дегустировать асти спуманте под холодными лучами заходящего солнца.

Мы с Валери и Дугласом живем в одних апартаментах на вилле и каждый вечер, прежде чем уснуть, устало обсуждаем день. Нет сомнений, наш недельный курс имел огромный успех, но мы даже не представляли, что развлекать небольшую группу взрослых от рассвета до заката будет так утомительно.

Во время приготовления прощального ужина в субботу утром к нам неожиданно наведывается хозяин виллы. Он адвокат и живет в Риме, но периодически приезжает на виллу на выходные; мы рады, взволнованы и одновременно смущены, а когда он предлагает взять все наши приготовленные блюда и поужинать с ним, его женой и несколькими гостями в главном особняке, то вовсе начинаем паниковать. Одна из пожилых женщин из группы спрашивает, нельзя ли где-нибудь поблизости сделать быструю подтяжку лица.

В тот вечер адвокат усаживает меня во главе длинного стола, и мы ужинаем с канделябрами в комнате, которая словно сошла со средневековых полотен: здесь есть даже бюсты императоров на мраморных каминных полках и картины с изображением батальных сцен на стенах с выцветшими гобеленами. Чувствую себя и смертельно уставшей, и попавшей в чудесную сказку.

Вопрос моего возвращения в «Ла Кантинетту» на новый сезон всегда зависел от Джанфранко, и в своих письмах домой я не говорила ничего конкретного. Но к концу осени небольшая ссора заставляет меня решить окончательно, и теперь я ищу повод больше не возвращаться: мне надоело одиночество, долгие, тяжелые рабочие часы. Я чувствую, что, может быть, когда-нибудь вернусь — тогда, когда восстановлю силы. Но сейчас мне хочется домой — прихватив с собой все случившееся, все новые рецепты, впечатления и эмоции, спокойно проанализировать их еще раз и выстроить в систему. Подбросив нашу маленькую группу в аэропорт Флоренции в конце недели, мы с Валери и Дугласом едем в Перуджу, где я провожу последние дни в компании Раймондо и Аннамарии, которая всегда действует на меня как бальзам. Я уже привыкла видеть их перед каждым отъездом из Италии, и мне это нравится.

Вернувшись в Сидней, я переезжаю в свободную комнату в квартире моего приятеля Уильяма Вуллахра. Но в долгосрочной перспективе нам не суждено будет ужиться в его стильном маленьком гнездышке. Поначалу мы лучшие друзья, но в конце концов становимся злейшими врагами: я наивно пытаюсь заработать на жизнь кулинарными курсами в разных модных местечках, а Уильям в открытую признается, что он голубой. Мы оба несчастливы и после очередного скандала объявляем друг другу бойкот, а потом я переезжаю.

Я преподаю итальянскую кухню в художественных галереях, на кухнях пабов и в частных домах. В свободное время подрабатываю обслуживанием банкетов и поваром в сомнительных кафе. Меня все время сопровождает неприятное чувство, что ничего не получается. Я думала, что к сорока годам буду глухо замужем, с тремя детьми, а у меня нет даже бойфренда. Я страдаю от одиночества и послушно хожу на все вечеринки, в рестораны, встречаюсь с людьми за коктейлями, но все это лишь усугубляет ощущение пустоты и бессмысленности. Завожу глупый роман со старым другом, который много лет живет с одной девушкой, но он не приносит мне счастья, как и следовало ожидать, и, разумеется, он не бросает ее ради меня. С одной стороны, у меня куча знакомых, с которыми можно ходить в дорогие рестораны даже чаще, чем мне того хотелось бы; с другой — у меня появляется одержимость занятиями фитнесом и самоконтролем.

Однажды вечером в пятницу солнце на дороге бьет прямо в глаза, я не замечаю грузовика, припаркованного на обочине оживленной трассы, и въезжаю в него. Если бы рядом со мной сидел пассажир, он бы погиб. Поскольку я живу в центре, решаю в дальнейшем пользоваться общественным транспортом. Появляется работа в магазине деликатесов, и я с облегчением соглашаюсь, понимая, что решение открыть собственное дело было ошибкой, однако последующие месяцы делают меня все несчастнее, а моя новая начальница постепенно уничтожает мою и без того хрупкую самооценку, пока не остается ничего. Я почти радуюсь увольнению, хоть оно и означает позор и пособие по безработице (в моем-то возрасте! С моими талантами, навыками и образованием!). И снова нужно искать работу. Я не понимаю, почему меня ни во что не ставят, несмотря на годы работы в Италии.

Книга третья

1996 год

Спедалуццо в окрестностях Флоренции

В том, что Игнацио на своей новенькой, блестящей, серебристой машине врезался в стену, все винят Донателлу. Позднее мне предстоит услышать эту историю — Альваро не дурак посплетничать. На огромной скорости, легкомысленно забыв о ремнях безопасности и принятом чуть раньше алкоголе, Игнацио разбил в пыль не только машину, но и почти все кости в правой руке, от плеча до запястья.

Через восемнадцать месяцев после нашего последнего разговора Джанфранко уверяет меня, что автомобиль починке не подлежит. Grazie a Dio[14], того же нельзя сказать об Игнацио. Однако теперь у него осталась лишь одна рабочая рука; ему требуется долгий курс физиотерапии, и в «Ла Кантинетте» от него мало толку. Именно поэтому меня просят прийти ему на замену. Именно поэтому я снова сажусь на поезд Рим — Флоренция, хотя в голове шумит от сбоя биологических часов после бесконечного перелета.

Инцидент с ножами в аэропорту Фьюмичино косвенно привел к тому, что мне пришлось лишиться куртки на меху, в которой я приехала и которую с облегчением скинула на жаре (в Европе конец лета). Мой любимый поварской нож и разделочный нож по закону необходимо было отправить отдельно от всего багажа, запечатать в целлофановый пакет и сопроводить несколькими серьезными документами, которые я прилежно заполнила в аэропорту Сиднея. В аэропорту Фьюмичино есть особая зона, где можно забрать сомнительные предметы вроде ножей, и туда я наведывалась несколько раз и разговаривала с различными чиновниками, однако ножи так и не материализовались. Но я вернулась в свою любимую Италию, и потеря ножей меня хоть и огорчила, но не удивила. (Через несколько месяцев прошу Джанфранко помочь мне составить письмо, в котором подробно описываю произошедшее; письмо так и остается без ответа, и это меня тоже не удивляет.) Но мне очень жалко куртку, которую я в расстроенном состоянии, видимо, оставила в поезде. Утешаю себя тем, что теперь смогу купить новую, хоть и с наступлением холодов.