Насчастливый город - Эллери Квин

— Что с нами происходит? — стонала Гермиона. — Нет, я не хочу подходить к телефону!

— Мы в Комнате ужасов, — мрачно констатировала Лола. — Скоро какая-нибудь мадам Тюссо[36] начнет брать плату за вход!

После утра Нового года Лола не покидала дом Райтов, деля комнату с Пэт, в чьей ванной она по ночам стирала нижнее белье и чулки. От семьи Лола ничего не хотела принимать, питаясь с Джимом в Несчастливом доме. Лола была единственным представителем семейства, выходившим из дому в первые дни января. 2 января она сказала кое-что Эми Дюпре, заставившее ту побледнеть и бочком, как испуганный краб, поползти к своему крыльцу.

— Мы — восковые фигуры, — заявила Лола. — Джек-потрошитель, размноженный в семи экземплярах. Посмотрите на этих чертовых похитителей трупов!

Литовская прислуга Альберта Манаскас исчезла, напуганная происходящим, поэтому еду Джиму готовила Лола. Джим и Джон Ф. продолжали ходить в банк, но там не разговаривали друг с другом. Герми оставалась в своей комнате, прикладывая платочек к маленькому носу. Нора большую часть времени металась в жару, зовя Джима и поливая слезами подушку. Картер Брэдфорд закрылся в своем офисе в здании окружного суда, куда время от времени заходили мужчины в штатском, проводя в определенное время дня секретные совещания с шефом полиции Дейкином.

Эллери Квин старался никому не попадаться на глаза. Фрэнк Ллойд был прав — в городе ходили разговоры об «этом Смите — кто он такой?». Слышались и более угрожающие замечания, которые Эллери заносил в записную книжку под заголовком «Подозреваемый — таинственный незнакомец». Обычно он не отходил далеко от комнаты Норы. На третий день после преступления он поймал Пэт, когда она вышла, позвал ее наверх, в свою комнату, и запер дверь.

— Пэт, я думал…

— Надеюсь, это пошло вам на пользу, — вяло отозвалась она.

— Когда доктор Уиллоби был здесь сегодня утром, я слышал, как он говорил по телефону с Дейкином. Ваш окружной коронер, Сейлемсон, прервал каникулы и срочно возвращается в город. Дознание состоится завтра.

— Дознание?

— Таков закон, дорогая.

— Вы имеете в виду, что нам придется… выйти из дому?

— Да. И, боюсь, давать показания.

— Только не Норе!

— Нет, Уиллоби отказывается разрешить ей встать с постели. Я слышал, как он сказал это Дейкину.

— Эллери, что они собираются делать?

— Установить факты и попытаться добраться до истины.

— До истины? — Пэт выглядела испуганной.

— Пэт, — произнес серьезным голосом Эллери, — мы с вами на перекрестке этого лабиринта…

— Что вы имеете в виду? — Но она отлично это знала.

— Это уже не потенциальное, а свершившееся преступление. Погибла женщина — то, что она умерла случайно, ничего не меняет. Убийство планировалось и произошло, поэтому в дело вступает закон… — Эллери помолчал и мрачно добавил: — Притом весьма эффективный закон. С этого момента охота и слежка будут продолжаться до тех пор, пока не выяснится вся правда.

— Вы пытаетесь сказать, — спокойно промолвила Пэт, — что мы будем вынуждены сообщить полиции то, что нам известно, а им — нет.

— В наших силах отправить Джима Хейта на электрический стул.

Пэт вскочила. Эллери сжал ее руку.

— Все еще не до конца ясно! Вы сами в этом не уверены, и я тоже — а ведь я ее сестра…

— Сейчас мы говорим о фактах и о выводах, к которым они приводят, — раздраженно указал Эллери. — Чувства здесь роли не играют — особенно с Дейкином, хотя они, возможно, могли бы повлиять на Брэдфорда. Неужели вы не понимаете, что мы с вами знаем четыре неизвестных полиции факта, свидетельствующие, что Джим спланировал и едва не осуществил убийство Норы?

— Четыре? — слабым голосом переспросила Пэт. — Так много?

Эллери заставил ее сесть. Она смотрела на него, наморщив лоб.

— Факт первый: три письма, написанные Джимом и лежащие в шляпной коробке Норы в соседнем доме, устанавливают то, что он предвидел ее смерть, когда она еще даже не заболела! Явная преднамеренность.

Пэт облизнула губы.

— Факт второй, — продолжил Эллери. — Джим отчаянно нуждался в деньгах. Этот факт, о котором мы знаем, так как он заложил драгоценности Норы и требовал у нее денег, плюс известный Дейкину факт, что после смерти Норы Джим получил бы огромное наследство, устанавливает веский мотив».

— Да…

— Факт третий: книга по токсикологии, принадлежащая Джиму, в которой он подчеркнул характерным для него красным карандашом абзац о трехокиси мышьяка — яде, который впоследствии добавили в коктейль Норы и от которого она едва не умерла. И факт четвертый, который могу засвидетельствовать я один, поскольку я постоянно держал Джима под наблюдением в канун Нового года: никто, кроме Джима, не мог добавить и не добавлял яд в роковой коктейль. Таким образом, я в состоянии установить, что Джим не только имел наилучшую возможность отравить напиток, но был единственным, кто мог ею воспользоваться.

— И это помимо его угроз Норе в тот день, когда мы везли его из «Горячего местечка» мертвецки пьяным — когда он говорил, что намерен от нее избавиться. Дейкин и Карт это слышали…

— Или, — добавил Эллери, — двух предыдущих случаев, когда Нора была отравлена мышьяком — в День благодарения и на Рождество, — совпадающих с датами двух первых писем Джима… Сложенное вместе, все это выглядит очень убедительно, Пэтти. Кто, зная это, может не поверить, что Джим планировал убийство Норы?

— Вы, однако, не верите, — заметила Пэт.

— Я этого не говорил, — возразил Эллери. — Я сказал… — Он пожал плечами. — Мы должны принять решение, будем мы говорить об этом на завтрашнем дознании или нет.

Пэт погрызла ноготь.

— Но предположим, Джим невиновен? Как можем мы с вами выступать в роли судьи и присяжных, приговаривая к смерти кого бы то ни было, Эллери? Лично я не могу. Кроме того, Джим не станет делать новых попыток после того, как убил свою сестру по ошибке, пока шумиха не заглохнет и полиция… Я имею в виду, если он действительно это сделал…

Эллери потер ладони, словно ощущая зуд, прошелся взад-вперед и остановился перед Пэт нахмурив брови.

— Я скажу вам, что мы сделаем, — заговорил он наконец. — Мы предоставим это Норе.

Пэт уставилась на него.

— Она — жертва, а Джим — ее муж. Да, пусть Нора принимает решение. Что вы на это скажете?

Несколько секунд Пэт сидела неподвижно. Потом встала и направилась к двери.

— Мама спит, папа — в банке, Луди внизу на кухне, а Лола в соседнем доме…

— Значит, Нора сейчас одна. — Эллери отпер дверь.

— Эллери… спасибо за то, что вы помалкивали обо всем, хотя и рисковали оказаться замешанным в…

Он слегка подтолкнул ее к лестнице. Нора съежилась под голубым одеялом, уставясь в потолок. Напугана до смерти, подумал Эллери.

— Нора. — Пэт быстро подошла к кровати и взяла смуглыми руками худую руку сестры. — У тебя хватит сил для разговора?

Глаза Норы перебежали от Пэт к Эллери, а потом метнулись в сторону, как робкие птички.

— В чем дело? Что случилось? — Ее голос был полон боли. — Джим… Они…

— Ничего не случилось, Нора, — произнес Эллери.

— Просто Эллери чувствует… мы оба чувствуем, что нам троим пора понять друг друга. — Внезапно Пэт почти закричала: — Нора, пожалуйста, не замыкайся в себе! Выслушай нас!

Нора с усилием села на кровати. Пэт наклонилась к ней, став на момент похожей на Герми, и застегнула пижамную куртку Норы, которая испуганно смотрела на них.

— Не бойтесь, — поддержал ее Эллери.

Пэт подперла плечо Норы подушкой, села на край кровати и снова взяла ее за руку. Эллери спокойно и подробно рассказал Норе то, что они с Пэт выяснили, — с самого начала. Глаза Норы становились все шире.

— Я пыталась поговорить с тобой, но ты не слушала! — воскликнула Пэт. — Почему?

— Потому что это неправда, — прошептала Нора. — Может быть, сначала я думала… Но это не так. Вы не знаете Джима. Он боится людей, поэтому ведет себя вызывающе, но внутри он как маленький мальчик. И Джим слишком слабоволен, чтобы… сделать то, что вы думаете. — Нора начала всхлипывать. — Я люблю Джима — всегда любила! Никогда не поверю, что он хочет убить меня! Никогда — слышите?

— Но факты, Нора… — устало начал Эллери.

— О, факты! — Нора убрала руки от лица — ее влажные глаза сверкали. — Какое мне дело до фактов? Женщина всегда чувствует… Случилось что-то необъяснимое… Я не знаю, кто трижды пытался меня отравить, но уверена, что это не Джим!

— А три письма, Нора? Письма, где почерком Джима сообщается о вашей болезни и… смерти?

— Он их не писал!