Чужой престол - Анна Шнайдер

— Тогда, если вы не возражаете, я позову ещё ваших компаньонок. Их же трое? Играть впятером будет идеально.

Почему-то внутри шевельнулось недовольство, но Анастасия быстро его погасила.

— Конечно, позовите. Только… я не помню, как их зовут. Мне представляли этих девушек, но…

— Не волнуйтесь, ваше высочество, — засмеялся Фокс. — Я непременно выясню их имена.

Роланд

Что ж, теперь у него есть пять дней, чтобы уговорить принцессу по приезду не горячиться и дать Огдену шанс, несмотря на то, что новоиспечённый король наверняка будет пытаться его не использовать. Оставалось надеяться на разумность Анастасии. Кроме того, при разговоре можно надавить на её уязвимость в Альганне, на то, что она навсегда связана у многих в сознании с предательством своих отца и брата. А в Альтаке принцесса может стать женой и королевой.

С точки зрения канцлера, за это следовало побороться. Хотя, когда он представлял Анастасию в свадебном платье рядом с Огденом, хотелось морщиться от досады. Но ничего — Роланду уже приходилось брать себя в руки, когда дело касалось чувств к чужой женщине. Да, это сложно, но не невозможно.

Он влюблялся несколько раз в жизни, и каждая такая влюблённость приносила горькое разочарование не только в самом чувстве, но и в людях.

Первый раз случился ещё в школе. На Роланда, симпатичного мальчишку в богатой одежде, обращали внимание многие девочки. Точнее, тогда все называли его Остином — король запретил записывать своего бастарда в школу, используя двойное имя. И чёрную одежду носить не велел.

— Не надо, чтобы на это обращали внимание, — так он объяснил тот поступок. — Окружающих это не касается.

Почему Фредерик так поступил, Роланд понял гораздо позже — когда осознал, что его венценосный отец был приверженцем тактики «брось котёнка в воду, если выплывет — молодец, а нет — ну и демоны с ним».

Если бы одноклассники Фокса изначально знали, что он бастард, всё было бы совсем по-другому. Его обходили бы стороной, не звали бы в совместные игры и проделки, и от девочек вместо заинтересованных взглядов Роланд получал бы полные пренебрежения смешки. Решение короля можно было бы посчитать заботой о благополучии мальчика — но, увы, всё было не так. Фредерик отлично осознавал, что правда так или иначе выплывет наружу и тогда Роланду будет несладко. Привыкнув к холодному отношению изначально, он бы не воспринимал его в дальнейшем с болезненной остротой. Но поскольку Роланд не привык…

Её звали Лита. Тоненькая девочка из богатой семьи, со светло-рыжими волосами — похожие были у самого Роланда, только волосы Литы сильнее отливали медью, тогда как его шевелюра в юности была более серо-русой. Он обратил внимание на эту девочку именно из-за её волос, потом очаровался непосредственным поведением и широкими искренними улыбками, влюбился… И тут в школу просочился слух, что Остин Фокс — незаконнорождённый.

— Как же ты осмелился за мной ухаживать! — возмущалась Лита, красная, с заплаканными глазами. — А если бы я в тебя влюбилась?! Ты же не можешь ни на ком жениться! Даже смотреть на меня не смей!

Она тут же отвернулась от него — как будто не было ни дружбы длиной в целый год, ни долгих душевных разговоров, ни нежности, с которой Роланд держал её маленькую ладонь. И разочарование в Лите оказалось настолько тотальным, что он потом ещё много лет на всякий случай старался даже не глядеть на девушек лишний раз.

Хотя в целом Фокс её понимал. Конечно, неприятно было узнать, что его происхождение не оставляет никаких шансов на семью и детей. Но всё же… Не обязательно ведь было вот так — рубить по живому? Обдавать презрением, нарочито поджимать губы, как только он появлялся рядом. Можно же было остаться просто друзьями, разве нет? Так и сказать: «Извини, но я хочу в будущем замуж». Роланд понял бы и совсем не обиделся. А Лита обидела его, и будто бы специально.

Отвернулась от бастарда не только она, но и многие другие одноклассники. Только один из них, наоборот, после случившегося захотел сблизиться с Фоксом.

— Почему? — недоумевал будущий канцлер, и мальчишка, которого Роланд считал самым умным в классе, пожимал плечами:

— А я просто не дурак. И не нежная барышня. Мне нет дела до того, можешь ты жениться или не можешь. Зато ты точно сын какого-то богача, а у меня ничего нет, кроме сильной магии — из-за неё, кстати, меня сюда и определили, в этот класс. А я не хочу всю жизнь быть на вторых ролях. Поможешь мне с карьерой, Остин?

— Я Роланд. Мне больше нравится второе имя.

— Да хоть третье, — расхохотался парень.

С тех пор прошло много лет, и теперь они не были обычными одноклассниками — нищим мальчишкой с сильным даром и бастардом в богатой одежде. Фокс сам сделал Троя Уолтера министром внутренних дел, отправив в отставку за взятки предыдущего, и нисколько об этом не жалел. Единственное, что беспокоило Роланда, — так это тот факт, что именно заместитель Троя однажды предлагал ему стать королём в обход остальных наследников Фредерика. Друг клялся, что ни при чём, но Фокс в этом сомневался. И надеялся, что за десять лет, прошедших с этого дня, Уолтер успел оставить свою затею. Кстати, именно на Лите он в итоге женился, но не из-за любви, а из-за её богатого отца. Фокс знал, что в этом браке родились двое мальчишек, но дома у Троя он ни разу не был, предпочитая общаться исключительно на работе и по делу.

С той поры Роланд не слушался отца в вопросах одежды и всегда носил чёрное, подчёркивая свой статус — чтобы у окружающих изначально не было никаких иллюзий. Особенно у женщин.

Второй раз Роланд влюбился уже в академии, в одну из однокурсниц. И поначалу ему показалось, что нечто может получиться, несмотря на его статус… Но потом Фокс случайно услышал разговор девушки с подругой, в котором она признавалась, что «с Роланда нечего взять, кроме его чувств ко мне, а чувства — неважный товар», и всё рухнуло, так толком и не построившись.

Той девушке Роланд ничего не сказал, но продолжил встречаться с ней только ради телесных радостей. Чувствовать что-либо ещё после того разговора он перестал. И это оказалось неожиданно удобно — никаких ожиданий, следовательно, никаких разочарований.

Несколько лет Фокс придерживался подобной философии, меняя девушек чаще, чем тетради для лекций. А потом