Полог предубеждения (СИ) - Державина Кира

Глава 1

Очередной летний денёк вступал в свои права ярким светом, слепя глаза несчастным, чьи окна расположены на востоке. Я была среди них, так ещё и окна занавесить с вечера забыла, поэтому пополнила ряды тех «счастливчиков», кто встал с первыми лучами солнца. Да и заснуть потом уже не вышло, потому что и птицы громкие, и дворник слишком громко скребёт метёлкой по асфальту, а скрип маршруток за окном там вообще сводит с ума… На самом деле, обычно меня такие мелочи не беспокоили, но государственная итоговая аттестация ещё никого не оставляла спокойным и равнодушным.

Мне оставалось сдать последний экзамен. Нельзя сказать, что от него зависит моя дальнейшая судьба, ведь и первые несколько прошли не слишком хорошо. Хоть я пока и не видела полученных баллов, но по собственным ощущениям знала — хороший университет мне совсем не светит. Будет хорошо, если я поступлю хоть куда-нибудь с такими результатами.

Я всю школьную пору хорошо училась, последние несколько лет готовилась к экзаменам. Преподаватели всегда прочили мне большее будущее, но не всё в жизни идёт по плану. Судьба не сверяет свои идеи и задумки с твоими, если, конечно, она вообще существует. Я больше склонна считать, что мы сами — творцы своей жизни, и ни от каких высших невидимых сущностей ничего не зависит.

Мои титанические труды по многолетней подготовке к экзаменам катились в пропасть из-за того, что я просто не могла сосредоточиться во время их сдачи. Ощущение было такое, словно голову разрывает изнутри, словно было во мне нечто, что хотело выйти наружу. Врач и родители, конечно, назвали всё это глупостями. Они говорили: «Больше спите, хорошо питайтесь, совершайте прогулки перед сном, меньше переживайте». Стандартный ответ, в общем, который можно выдать практически на любую проблему. Болит голова — подходит, волнуешься — подходит, хроническая усталость — подходит, даже если какая-нибудь бессонница — тоже подходит. Вся эта симптоматика началась практически вровень с наступлением моего совершеннолетия, а медики не находили никаких патологий.

Сначала мой недуг проявлялся только в моменты сильного стресса, вроде тех же экзаменов, но очень быстро дошло до того, что мне могло стать плохо в совершенно любой момент времени, когда я этого не ожидала. Вышла на улицу — вдруг едва не упала от стреляющей боли в затылке, цепляясь всеми силами за спинку лавки, чтобы уж совсем не потерять лицо перед окружающими. Не хватало ещё завалиться в парке, как после попойки.

Я жила отдельно от родителей. Поэтому они не знали о большей части мелких происшествий, что случались в моей жизни. Когда была маленькая, мы спокойно жили в нашем небольшом городишке, как все остальные семьи. Но в какой-то момент они загорелись идеей открыть свой бизнес. И всё бы хорошо, только создать и развивать своё дело решили в другой стране, куда я решительно ехать отказалась. Я хотела спокойно закончить школу, а затем поступить в университет. Родители изредка приезжали, но чаще наше общение проходило по интернету или мобильной связи. И меня это со временем стало устраивать, когда постепенно начала отвыкать от их постоянного присутствия рядом. Благодаря вынужденному проживанию одной с подросткового возраста, я стала более самостоятельной, научилась принимать собственные решения и нести за них ответственность.

Когда близился последний экзамен, буквально накануне его проведения меня вызвали к директору. Да ещё и как! Дмитрий Васильевич позвонил мне лично и попросил явиться как можно быстрее. Я даже и не знала, что у него есть мой номер. Раньше меня, как прилежного ученика, ни разу не заносило на директорский ковёр. Неужели собирались лично укорить за вдруг полученные слабые результаты? Я и без помощи себя обвинить успела.

Шагала в школу в смешанных чувствах. И до этого хватало огорчений, а уж теперь-то стало совсем нервно. Зашла в такой знакомый холл, который вижу в один из последних раз. С некоторой горечью рассматривала растресканный бетонный пол, который ремонтировали неизвестно сколько лет назад. На нём было столько разных слоёв краски, что раньше, наверное, их можно было считать, как кольца на пеньке дерева. Только здесь между слоями наверняка проходил не один год, а куда дольше. Сейчас же — почти вся краска стёрлась, и изредка виднелся уцелевший островок то бежевого, то коричневого, то зелёного цветов. За одиннадцать лет школы я помнила здесь каждый закуток.

Вот — раздевалка, где летом нет гардеробщицы. Гардеробщица, милая бабушка, которая помнила нас всех по именам, начинала сезон работы с середины осени, когда все ребятишки уже носили куртки, и заканчивала серединой весны, когда носить верхнюю одежду все уже отказывались. А сейчас вешалки пустовали, там даже не горел свет, навевая какие-то тягостные ощущения.

Я поздоровалась с охранником, который тихо посапывал у входа, и меня даже не услышал, что вызвало улыбку — он всегда был таким. Мог задремать, даже сидя по середине дня, когда кругом шум и гомон детских голосов.

Мне хотелось запечатлеть всё, что только встречала на пути к директору. Может — чтобы замедлиться на пути к неприятному разговору, может — чтобы запомнить место, где прошло моё детство.

Я сосредоточилась и сконцентрировалась на том, чтобы просто дойти до нужного кабинета и поскорее с этим закончить. Остановилась перед деревянной красивой дверью, сверкающей золотистой надписью «Директор». Несколько раз осторожно постучала, соблюдая вежливость. Вдруг он сейчас занят?

Не успела я заглянуть внутрь, как дверь сама стремительно распахнулась, являя передо мной счастливое лицо директора, Дмитрия Васильевича, чья улыбка сияла так, словно он только что узнал о многомиллионном выигрыше в лотерею. Я осторожно просочилась в кабинет, прикрывая за собой дверь.

Как это всегда бывает, кабинет главного руководящего лица отличался большим богатством обстановки, нежели все остальные помещения в организации. Даже если это школа, а не какой-нибудь офис в бизнес-центре на главной улице. Здесь были и огромные шкафы цвета тёмного дерева, заставленные рядами дорогих изданий книг, приобретаемых только для украшения, и массивный того же оттенка стол, усеянный россыпью бумаг. У директора в сезон экзаменов много работы. Свободные от мебели стены украшало солидное число грамот и благодарностей, врученных лично директору за грамотную управленческую деятельность, а какие-то общие на имя всей школы.

Место самого Дмитрия Васильевича было самое что ни на есть руководительское — большое кожаное кресло, с толстенной мягкой спинкой, обитое ромбиками из кожи.

— Проходи, девочка, да поскорее! — слишком горячо и возбуждённо зазывал меня мужчина.

Сам директор сейчас с глуповатой улыбкой вскидывал руки, указывая на место у подоконника возле стола. Это при его тучной фигуре выглядело уж совсем комично.

— Анечка, дорогая, у нас гости по твою душу, — выдал он какую-то странную фразу, которая не звучала достаточно солидно для его статуса.

Только тогда я повернулась туда, куда Дмитрий Васильевич так упорно показывал. Сразу встретилась со светло-голубыми глазами, смотрящими словно мимо меня, будто я — пустое место. Их обладатель, мужчина в тёмном балахоне, напоминающем средневековую мантию, стоял, облокотившись на подоконник с таким видом, будто главный здесь вовсе не директор, а он. Его необычное лицо не выражало ничего, кроме холодного превосходства и уверенности.

— Дмитрий Васильевич, я что-то ничего не понимаю, — я даже слегка незаметно себя ущипнула, совершенно не вникая в обстановку. Стало больно — не сон.

— Это магистр Делмор, — бросил директор, усаживаясь на своё кресло и заметно выдыхая от облегчения.

Ему с таким весом, от которого слишком натягивались пуговки на рубашке, было тяжеловато так скакать, как он исполнял сейчас.

— Э-э-э, — только и протянула я, услышав слово «магистр» из уст Дмитрия Васильевича.

Может, дело в высоких летних температурах, ударивших в последнюю неделю слишком сильно? Не мудрено перегреться в таких условиях, ещё и при напряжённой работе.