Крипт - Ника Ракитина

— Красиво.

— Ой, Сабинка… — даже в слабом свете плошки и укрытых за пышными листьями звезд было видно, как рыжая краснеет.

— Раздевайся.

— У меня купальника нет…

Ведьме при этом слове отчего-то представился помощник конюха, который купает лошадей, чистит и расчесывает им гривы. Неужто и к графским дочерям кто-то такой приставлен? Сабина тихонько хмыкнула.

— Обойдешься. Давай скорей, а то так и ночь закончится.

Майка стала с пыхтением стаскивать через голову узкую сорочку. Сабина светила, предусмотрительно зайдя слева от нее, чтобы не проглядеть клейма. И не проглядела: имелось клеймо. Правда, здорово вытравленное и затертое, похожее на крупную родинку. Ведьма пообещала себе, прежде чем извещать Гражину, рассмотреть его в подробностях и при дневном свете. И велела Майке заходить в воду.

— Да что ты жмешься? — ворчала она на тетеху. — По пояс всего. Дно песчаное, рак за ногу не укусит. А водяника свет напугал, — Сабина выразительно помахала своей плошкой.

Ей и самой было страшновато. Над омутом курился белесый туман, кто-то шуршал и вздыхал в темноте, орали женихающиеся лягушки.

Майка с плюханьем зашла по пояс, вздрагивая, хотя вода была парной, теплой, куда теплее ночного воздуха.

— Дальше что? — шепотом спросила она.

Сабина присела под ракитовым кустом. В самом деле, чего зря ноги ломать.

— Дальше кольцо в воду опусти и смотри, что увидишь.

Майка застыла. Неспешно катилась над Эйленскими дебрями ночь, плела бесконечную пряжу Верпея, приспуская к земле на ниточках звезды. Сабина хотела уже окликнуть Майку, чтобы вылезала, мол, не повезло. Ведьма знала заранее, что ничего та и не увидит. Но рыжая стояла окаменев. И подружки не услышала.

Но в омуте, похожем на круглое зеркало, видела Майка не Бориса, как надеялась. А солнечный сегодняшний полдень. Лещину, качавшую пышными листьями над тропинкой, когда ветки задевал всадник. Ехал он шагом, и Майке не трудно было следить за ним, перебегая от куста к кусту и оставаясь незамеченной. Во рту поселился какой-то кислый вкус, сердце глухо колотилось о ребра, пот тек по лицу. Если бы сейчас на Майку взглянул отец, да и любой из обитателей замка Эйле, то стал бы ее прогонять, как бродяжку. Или бросил медяк из жалости и проследил, чтоб не стащила чего. Натянула девчонка на себя три разномастные юбки, позаимствованные из нянькиного сундука: пестрые, чересчур широкие, а потому подвязанные пояском. Сверху была на Майке напялена растянутая, вымазанная сажей кофта, на грудь под нее запиханы две подушечки, голова до бровей замотана рваным платком, да и щеки вымазаны сажей пополам с румянами. Чучело. Сама испугалась бы, если б увидела. И только на ногах, боясь сучков и случайных колючек, оставила рыжая собственные сапоги. Все равно длинные юбки их надежно укрывали. Юбки Майке здорово мешали: путались в коленях, цепляли сучья и репьи. Майка приподнимала их обеими руками и жмурилась, чтобы ветка не хлестнула по глазам.

— Хватит. Не прячься! Выходи!

Рыжая всхлипнула. И во всей красе показалась на тропинке. Князь сунул за расшитый пояс пистолет. Глаза цвета листьев улыбались из-под ровных бровей. Потом лицо дернулось, скривилось, и он зашелся в громком хохоте, прижимая руки к груди. Майка обиделась. Она так старалась, так готовилась к этому выходу. И так, и этак прикидывала, как станет изображать гадалку и выпросит у Ивара кольцо, а он… а она… Рыжая проглотила слезы. Ради Борьки стоит попытаться. А то вон князь разъезжает тут свободный и счастливый, и думать не думает, что его друг томится… Но почему-то не выходило у девчонки на Ивара по-настоящему разозлиться. Никак.

— И кто ты, чудо лесное?

Ах, та-ак?!

— Протяни руку, мил человек, погадаю, всю правду скажу… — язык заработал сам собой. Всегда в Гомеле Майка сторонилась гадалок, но в голове вот что-то застряло, и слова вылетали со скоростью пулемета системы «максим». Или еще быстрее.

— Ну, погадай, — не слезая с коня, он подал девчонке руку с кольцом, и оттого, что вожделенная вещь оказалась вдруг так близко, Майка потеряла кураж.

— Ну, что же ты молчишь?

Рыжая облизала губы. Зеленые глаза князя смотрели на ряженую с легкой насмешкой, щурились, очень яркие на смуглом лице. От него пахло кожей куртки и травой; и еще резко потом — от коня. У Майки голова закружилась.

— Любят тебя… — пробормотала она себе под нос, прекрасно помня, что надо или про любовь, или, наоборот, про какие-либо ужасы: порчу, сглаз и венец безбрачия.

Сильная рука в ее ладошке вздрогнула.

— Откуда ты… с чего…

— Позолоти ручку… всю правду скажу… — заголосила рыжая. — Позади тьма, впереди свет…

— На, — князь сунул Майке в ладонь золотой.

— Не-а, — она отступила, спрятав руки за спину, замотала головой: — От денег один вред. Другое дай.

— Что?

— Кольцо свое…

Аммиачно пахнущий потом конский круп неожиданно оказался у Майки перед носом, рука князя больно перехватила запястье. Майка жалко пискнула.

— Кто тебя подучил?

— Ни… кто.

— Не ври мне.

— Никто!! — Майка готова была умереть, чем выдать Сабину. — Я сама… я всю правду…

Она ткнулась щекой в шерстистый конский бок и непритворно заплакала. Запястье болело. И выдуманный план теперь вовсе не казался гениальным. И только Борька…

Лицо Ивара было отрешенным и бледным. Глаза погасли. Рывком он содрал кольцо с неровно вспыхивающим аметистом, надел, оцарапав, Майке на палец. Но она и звука издать не решилась.

— Мне ненадолго. Я верну.

— Не надо.

Он долго, оценивающе, смотрел на девчонку. Она, опустив глаза, ковыряла носком сапога рыжую иглицу.

— Если любит, — твердо докончил князь.

— Вылазь!! Вылазь, дура!! — Сабина за голые скользкие плечи волокла подружку из воды и отчаянно ругалась. — Тебя что, русалки припутали?..

Майка моталась в ее руках, как деревянная кукла, и молчала. Сабина сунула рыжей в зубы какую-то траву, больно стукнула в подбородок.

— Жуй!

Майка попыталась выплюнуть, и получила снова.

— Разрыв-трава это. Жуй. Неужто видела?

Майка трясущимися руками подтянула сорочку, но голова и руки никак не попадали в отверстия. Сабина решила дело просто: завернула рыжую в рубаху и повела, придерживая за плечи. Только в землянке, возле яркого огня Майке сделалось легче.

— Кольцо не посеяла?

— Нет! — рыжая попыталась сорвать его, как сбросить жабу с руки, но то прикипело к пальцу намертво. И только неровно вспыхивало и гасло, точно чье-то чужое, совсем не нужное Майке сердце.

Глава 16.