Тайный фронт - Александр Александрович Тамоников

из него, оставив эту часть одежды в руках человека, сидевшего в машине. Бумажник и документы сейчас не играли большой роли. Главное, понять, кто они и что им нужно: убить, ограбить, арестовать? И освободившись от пиджака, а заодно и от удерживающего пиджак человека, Коган, наконец, свободно отпрыгнул в сторону. Он еще колебался, доставать сзади из-за ремня пистолет или обойтись без стрельбы. Но последняя попытка увеличить дистанцию между собой и нападавшими не удалась. Видимо, четвертый вышел из машины, присел за ее багажником и когда Коган двигался спиной вперед, уходя от захвата, он бросился ему сзади под ноги. Потеряв равновесие и ругая себя за сомнения и медлительность, Коган, взмахнув беспомощно руками, полетел на землю. Удар по голове настиг его еще до того, как тело коснулось земли. Со звенящей болью в голове Коган провалился в черноту.

Мир сосредоточился в одной точке. Не было ничего: ни Бухареста, ни войны. Была только нестерпимая пульсирующая боль где-то в области затылка. И единственное, что сейчас Коган мог сделать, даже не открывая глаз, даже не понимая и не задумываясь о том, где он находится, это постараться перевернуться на живот, чтобы не лежать этим средоточием боли на жестком полу. Или на камнях. Борис закусил губу, чтобы не застонать, и стал переваливаться на левый бок. Стоило ему только оторвать затылок от жесткого пола, как голове сразу стало легче. Но в ней зашумело, закружилось. Желудок непроизвольно рванулся вверх, потом снова упал куда-то вниз, и Когана вырвало.

Он лежал на боку и тяжело дышал. После рвоты стало немного легче, и в голове чуть прояснилось. В голове пульсировала огненная боль, но теперь ее можно было терпеть. От запаха рвотных масс мутило, и Борис попытался отползти по полу в сторону. Для этого пришлось открыть глаза. Он лежал в каком-то помещении, похожем на умывальню в казарме. Или в дешевой старой бане для малоимущих. Стены и пол отделаны плиткой, но во многих местах она отвалилась, обнажая рассыпающийся цемент и бледно-красный кирпич стены. В воздухе пахло ржавчиной, плесенью и влагой. Где-то постоянно капала вода, и этот звук начинал уже выводить Когана из себя вместе с пульсирующей болью в затылке. Звук падения капель в воду и пульсирующая боль каким-то образом вошли в своего рода резонанс и теперь вместе изматывали человека.

Раковины были чугунными, тяжелыми, медные краны над каждой и проржавевшие трубы вдоль стены. Коган поднялся, убедившись, что ноги его держат, и, опираясь рукой о стену, попытался дойти до ближайшей раковины. Кап, кап, кап – раздавалось и разносилось эхом по умывальне. И в такт этим звукам в голове стучало жарко и мучительно – тук, тук, тук. Добравшись до раковины, Борис стал крутить вентиль крана, но вода не потекла. Следующий тоже не работал. Тогда Коган стал озираться в поисках того места, где капала вода. И он нашел источник мучительных звуков, но и источник живительной влаги. Пусть и с запахом ржавчины. Высокий потолок, водопроводные трубы вдоль стен, канализационные вдоль пола, два узких горизонтальных окна под самым потолком, настолько узких, что в них не пролез бы взрослый человек.

Вода стекала по стальной ржавой трубе, она буквально струилась по ней, а потом стекала по стене в какую-то дыру в полу. Но на изгибе трубы капли срывались и падали в лужу, скопившуюся на каменном полу. Коган подставил ладони под капли, и когда собралось немного воды, плеснул себе на лицо. Это было блаженство. Это было бы больше, чем блаженство, если бы так не болела голова и он не чувствовал этой изнуряющей слабости. Борис набирал в ладони воду и мочил себе грудь прямо через рубашку, потом он смочил затылок, ощутив ломоту от ледяной воды и заодно здоровенную шишку.

Умывшись, он перестал ощущать на лице запах рвотных масс и, отойдя в угол, сел, прислонившись спиной к стене. Пиджак он снял и, свернув его валиком, подложил под шею, чтобы его затылок не касался стены. Теперь можно было подумать о своем положении. Сил драться, пилить решетки, проламывать двери и стены у него не было. Пока не было. И если его не станут хорошо кормить и не будут тревожить, то через пару-тройку дней он вернет себе былую форму и сможет попытаться выбраться отсюда. Но его явно схватили, огрев чем-то тяжелым по голове, и сунули в этот подвал не для того, чтобы кормить, ухаживать и создавать другие условия для восстановления сил.

Отсюда вопросы, кто похитители и, следовательно, что им нужно? Бить Когана они могли и там, прямо на улице. Могли увезти тело и бросить в безлюдном месте, где его не обнаружат в ближайшее время, а может, и вообще никогда. Значит – цель не убивать. А какая у них цель? Раз не убили, значит, хотят о чем-то поговорить, что-то узнать, о чем-то расспросить. А может, просто получить выкуп за мою жизнь? Борис поморщился, вспоминая недавнюю сцену нападения на него. Машина. В хорошем состоянии машина, а не какое-то ржавое корыто. Одеты вполне сносно. Те двое, что напали и кого он видел, одеты так, что не стыдно пройтись по улице и даже сходить в ресторан. Не дорогие костюмы, но вполне приличные. Хотя машину можно угнать для этой операции похищения, а костюмы могут быть с чужого плеча и тоже могут быть украденными. Совсем не факт, что нападавшие люди состоятельные или их хорошо финансируют.

Со скрежетом открылась железная дверь в коридорчике, и в помещение вошли двое мужчин. Коган рассматривал их, стараясь сохранить в памяти как можно больше деталей внешнего облика этих людей. Черт его знает, а может, удастся выбраться отсюда. Тогда можно попробовать идентифицировать обоих, понять, кто они или кого представляют. Невысокие, худощавые. Один в костюме с жилетом и зачесанными назад жиденькими русыми волосами. Второй такой же невзрачный, такой же худощавый. Лицо смуглое или загорелое. Одет в жилет, но без пиджака. Глубокие залысины над висками и круглые очки в металлической оправе.

Мужчины остановились перед пленником. Второй в очках сунул руки в карманы и стоял, покачиваясь с пятки на носок и разглядывая Когана. Первый что-то резко сказал по-румынски и кивнул так, что стало понятно – он приказывает подняться.

– Я вас не понимаю, – по-немецки ответил Коган. – Вы румыны?

– Кто ты такой? Коммерсант, разведчик? – потребовал человек в очках, выговаривая немецкие слова с заметным акцентом.

– Я – коммерсант Аллоиз Грубер, приехал сюда из Турции налаживать торговые связи, – проворчал Коган. – А вот