Лавка запретных книг - Марк Леви

фермера, щедрого оптимиста, подвозившего ее на своем пикапе до остановки автобуса, когда ее машина отказывалась заводиться.

Анне нравилась жизнь среди бескрайних ровных пространств. Грунтовые дороги вели там к одиноким фермам, дощатые и проволочные заборы ограждали луга, где по весне, в проклюнувшейся траве, поднимали синие головки васильки. Зимними вечерами становилось невыносимо холодно, на равнине сгущалась беспросветная ночь, но она приручила свое одиночество, научилась его ценить, находить в нем достоинства, обжилась в домишке, снятом почти за бесценок. Когда она впервые увидела полузаброшенную деревню в сорока километрах от большого города, ее привлекло то, что никто не стал задавать ей вопросов. За ней наблюдали, местные жители не спешили составлять о ней мнение. В конце концов они поняли, что она явилась издалека, вежлива, платит наличными и сполна, что в тех нечастых случаях, когда она засиживается в местном баре, пьет наравне со всеми, распевает вместе со всеми песни и уходит, ни во что не ввязываясь.

«Все будет хорошо, потому что ничто не предвещает противоположного», – по привычке пробормотала она, прикинув на глазок, сколько работы ее ждет.

Главное было не потратить лишнего, не ошибиться в людях, которым она будет доверять работу, найти подходящее оборудование. Она знала в точности, как и чем оснастить свой ресторан. Кухня была маленькая, но при правильной организации даже там можно было не наступать друг другу на ноги у плиты и у рабочих столов. Она придумала, где убрать лишнюю перегородку, где поставить стекло, чтобы всегда видеть обеденный зал всего на тридцать персон. Скромное, но веселенькое оформление будет гармонировать с классом заведения.

Анна достаточно набила руку и чувствовала себя вполне профессиональной, чтобы начать.

Когда ремонт будет в разгаре, она начнет закупаться на распродажах. Большинство рестораторов опускали руки после года-двух бесполезных усилий, и те, кто, как она, шел на риск вместо не справившихся, суеверно опасались соваться на распродажи их добра. Но Анна была упрямой и не верила в приметы.

Усевшись на единственный стул, показавшийся ей достаточно прочным, она огляделась и представила себе суматоху на кухне, звон приборов, гул разговоров в зале, весь этот будущий мир, заранее делавший ее счастливой.

____________________

Утром, прежде чем отпереть магазин, Митч посетил Дворец правосудия. За бессонную ночь он успел пролистать несколько полицейских романов. Мэтры жанра сходились в одном: вопреки пословице, идеальные преступления существуют, только удаются они не импровизаторам, а тем, кто не брезгует тщательной подготовкой, начиная с рекогносцировки.

Он протолкался сквозь толпу у входа и стал расхаживать по коридорам, задерживаясь у дверей каждого зала судебных заседаний. К доске у каждой двери было пришпилено название проходящего за ней слушания с фамилиями судьи и обвинителя. Услышав голоса, Митч оглянулся; в его сторону шли трое мужчин. Салинас, судя по всему, наслаждался впечатлением, которое производил на своих коллег.

Он впился взглядом в прокурора, но тот не обратил на него никакого внимания и прошествовал дальше. Это безразличие удвоило желание Митча с ним поквитаться.

На выходе из суда, уже на лестнице, у него разболелась нога, хотя в небе не было ни облачка, а прогноз не обещал ни капли дождя. Закружилась голова, отчаянно забилось сердце, пришлось привалиться к стене, чтобы не потерять равновесие. Закололо в руках, в затылке, в щеках. Недомогание продлилось несколько минут; придя в себя, Митч уселся на террасе первого же кафе, чтобы набраться сил и привести в порядок мысли.

На другой стороне улицы он увидел Вернера, вылезшего из такси и собиравшегося нырнуть в какой-то магазин. Возникло желание его поприветствовать, но он остался молча сидеть. Все – профессор музыки, мадам Ательтоу, Матильда – бросили его на произвол судьбы, никто из них не пришел на его судебный процесс, никто не навестил в тюрьме.

Прошли считаные секунды, и его взгляд остановился на женщине, шедшей в направлении вокзала. В старом черном плаще с зауженной талией, даже с гипсовой пылью на волосах и на лице, она была близка к совершенству. Вскоре она поравнялась с Митчем, и тот поспешил притвориться, что занят разглядыванием своих ногтей. Плащ застыл у его столика, он поднял глаза и был сражен наповал улыбкой Анны, предназначенной, казалось, именно ему. Первой его мыслью было, что такая сногсшибательная женщина способна послужить только источником разочарования.

– Мы уже встречались, не правда ли? – с любопытством спросила она, узнав, наверное, бестактного пассажира остановившегося на путях поезда, засмотревшегося на нее из окна вагона.

– Я не хотел быть неделикатным, – ответил Митч, привставая, – но книга, которую вы читали…

– Конечно, «84», это же вы!

– Вряд ли, тогда я еще не родился.

– И я. Я про книгу.

– Оруэлл?

– Опять мимо, автор – японец.

– «1Q84!»! – воскликнул Митч.

– Угадали. Это вы ее мне посоветовали. Это было так давно, что у вас нет никаких причин помнить, а у меня есть. Вы были последним, с кем я разговаривала перед отъездом.

К этому можно было бы добавить, что когда все оставляешь позади, то такое не забывается, но она была слишком нелюдимой, чтобы признаться мужчине, которого видела всего раз в жизни, что роман, который он тогда для нее подобрал, провел рядом с ней последние пять лет, что в некоторые вечера, когда одиночество грозило унести ее туда, откуда нет возврата, его страницы дарили ей свет. Аомамэ и юная Фукаэри стали ее спутницами в изгнании.

– Надеюсь, она вам понравилась, – сказал Митч.

– У меня остались от нее прекрасные воспоминания. Вы по-прежнему держите ту милую книжную лавку неподалеку от вокзала?

– А как же, – ответил Митч.

– Раз так, я к вам загляну, и вы посоветуете мне, что еще почитать.

Она промахала ему рукой и ушла так же внезапно, как появилась.

Стоя на террасе кафе, Митч, близкий к тому, чтобы посчитать случившееся чудом, проследил взглядом ее фигуру, быстро исчезнувшую в толпе. Напрасно он не предложил ей сесть, не расспросил об упомянутом ею путешествии, не осведомился, каким чудом она его узнала, не спросил хотя бы ее имя. Ничего этого он не сделал и теперь клял себя на чем свет стоит. Оставалось надеяться, что она сдержит слово и что ему не придется слишком долго дожидаться дня, когда она опять заглянет к нему в магазин.

____________________

На углу улицы Анна задержалась перед какой-то витриной, увидела свое отражение, ужаснулась и спешно отряхнула пыль с плеч, волос и щек. «Ты немедленно забудешь эту встречу и станешь думать только о своем проекте, иначе всю жизнь будешь жалеть», – пообещала она себе и пошла дальше.