Цена власти - Илья Витальевич Карпов

и подбородком. Он решился опустить взгляд и увидел кучу чёрных с проседью волос, обрывков кос и серебряных колец, скреплявших их. Всё это ещё недавно было его пышной бородой. Бородой, которой больше никогда не будет.

Дунгар резко ощутил себя голым. К горлу подкатил ком, а в мозгу зарождался ураган паники. Когда палач достал из кармана бритву и принялся соскабливать остатки волос с лица гнома, тот стал вырываться из колодок и сдавленно хрипеть.

— Да не дёргайся ты, — протянул палач, отдёрнув руку с бритвой, на лезвии которой гном увидел собственную кровь. — Мне это всё нравится не меньше твоего.

Дунгар почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, но вдруг снова поймал взгляд Делвина. «Нет, нельзя. Не сейчас. Не когда он смотрит», — сказал себе гном и стиснул зубы.

Храм Троих безжалостно взирал на творящееся внизу. Цветные витражи, изображающие богов и людей, прославляющих извечные добродетели: смелость, честь, милосердие. Нет, теперь это просто разноцветные стёкла. Боги оставили город.

Палач закончил своё дело. Сок от овощей, разбившихся о гномье лицо, попадал в крохотные ранки и жёг, словно тысячи раскалённых иголок. Дунгару захотелось по крайней мере умыться, но такая возможность представится ему ещё очень нескоро.

Раздался звон колоколов, обозначавший обеденную молитву, а толпа и не думала расходиться. Король дал команду и Дунгара освободили из колодок, но лишь для того, чтобы снять камзол и рубашку. Жидковолосого палача сменил другой, с кнутом в тяжёлых, словно молоты, руках. Гном понимал, что сейчас будет. И понимал, что Делвину придётся смотреть на это. Крегалак попытался заставить мальчика отвернуться, но тот упрямо не сводил глаз с гнома.

— Всё будет хорошо, — вновь беззвучно проговорил Дунгар.

«Пострадать за правое дело не стыдно, — сказал гном уже про себя. — А я поступил правильно. И, будь возможность повернуть время вспять, поступил бы так снова!»

Звук взмаха кнута, и спину обожгло огнём. Толпа восторженно взревела, а гном всё повторял себе: «Я поступил правильно.»

Губы Делвина дрожали, а по его щеке потекла слеза. Дунгар собрал всю волю в кулак и улыбнулся. Мальчик не должен видеть его страданий. Он и без того немало пережил.

«Я поступил правильно!» Взмах кнута, боль стала ещё сильнее, толпа ликовала.

«Я поступил правильно!» И всё повторилось вновь.

За рёвом толпы уже не слышно было взмаха кнута. Каждый удар словно прижигал спину гнома калёным железом.

«Я… Поступил… Правильно!»

В голове пронеслись картины прошлого. Фрида, Карл, Альбрехт, Рия… Всё ради них.

«Я… поступил… правильно…»

От улыбки свело скулы, но Дунгар сохранил её из последних сил. Очередной удар — и палач разомкнул колодки. Гном рухнул на землю, ноги не слушались. Его окатили холодной водой и куда-то поволокли. Вдалеке доносился колокольный звон, смешанный с гомоном толпы. Мостовая. Обрывки улиц. Врата замка. Стражники качают головой. Двери. Ступени. Каменные стены. Лязг металла. Холодный пол.

«Я поступил правильно…» — пронеслось у Дунгара в голове, и мир провалился в темноту.

Глава 7

Алессия Винтерсонг безразлично глядела на скрывающееся за горизонтом рыжее солнце. Капитан Русворт говорил, что путь до Коггенпорта не займёт много времени, но вот уже который день на мили окрест корабль окружала бесконечная водная гладь. Разве что изредка вдалеке виднелись острова: большие, маленькие, а то и вовсе скалы, о которые с брызгами разбивались волны.

— Любуетесь закатом?

Голос капитана, неожиданно раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. И как только Венианору Русворту удалось подойти так незаметно, ступая по такой скрипучей палубе? Или же это сама Алессия стала такой рассеянной?

— Выбор невелик, — холодно ответила она, не оборачиваясь. — Как скоро мы будем в Коггенпорте?

— Утром причалим. Неужели это маленькое путешествие так утомило вас? Ну, то есть, вы ведь повелеваете водой, и я думал…

— Дело вовсе не в этом, — раздражённо перебила Алессия. — Я беспокоюсь за студентов. Они к такому не привыкли. Особенно студенты огня.

— Тогда лучше бы ветру нести нас быстрее, пока ваши мальцы не спалили корабль, — Русворт засмеялся. — Последний раз, когда я видел вашего коллегу с бинтом на голове, он был зеленее воды за бортом.

Алессия сдержала улыбку. Взгляд зацепился за показавшуюся на горизонте сушу.

— Это случаем не ваш остров? — спросила она, указав пальцем.

— Нет, это всего лишь Шрамы, — небрежно ответил капитан, но, заметив непонимание во взгляде Алессии, добавил: — Три островка к востоку от Когг Мирра, вотчина дома Скарсгардов. Ваш изящный пальчик показал на Белый шрам. Вон там остров Красный шрам, а за ним — Долгий шрам. Его отсюда не видно, впрочем, там и смотреть нечего. Голые скалы, чаячье дерьмо, и скарсгардовский замок торчит, как… Кхм. Простите, общество матросов пагубно влияет на манеры.

— Плевать на манеры, — Алессия махнула рукой и отвернулась от моря, опёршись на фальшборт спиной. — Это сейчас меньшее, что меня беспокоит. Лучше пойду проверю, как там студенты.

Сама Алессия переносила плавание хорошо, ведь она сама была дочерью рыбака. Будучи старшей среди трёх сестёр, она старалась во многом помогать отцу, в том числе и выходила с ним в море. В один из таких дней они были на лодчонке в четверти мили от берега, когда, наконец, что-то попалось в сеть. Отец, надеясь на хороший улов, в поте лица тянул её в лодку, но вдруг что-то резко рвануло его за борт. Маленькая Алессия пыталась вытащить отца из воды, но он запутался ногами в сети, которая упрямо тянула его на глубину.

Отчаявшаяся девочка всей душой захотела оказаться как можно ближе к берегу, и вдруг из неоткуда возникла волна. Она подхватила лодку, отца, уцепившегося за её край побелевшими пальцами, и испуганную девочку туда, где их ждало спасение. Вскоре они обнаружили себя на прибрежном песке. Возле перевёрнутой лодки судорожно извивался морской змей, впившийся мёртвой хваткой в рыбину, что застряла в сети.

Тем вечером рыбак Гаррет Винтерсонг собрал друзей на пир, где рассказал о произошедшем и объявил, что его дочь — волшебница. Морской змей оказался больше полудюжины футов длиной, а вкус его зажаренного мяса Алессия помнила до сих пор. В тот день её жизнь разделилась на «до» и «после».

Увы, ей нечасто доводилось видеться с семьей. Сестёр отдали замуж, но декан воды старалась навещать родителей и помогать им по мере сил. Главным образом она боялась, что с отцом снова что-нибудь случится, а её