Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

2. «Как ни страшна война, но теперь есть еще шансы привести ее довольно скоро к желаемому результату. Армия наша готова, так устроена, как никогда»;

3. «Союз трех императоров, по крайней мере на первое время, может обеспечить наш тыл; Франция и Италия склонны воздержаться от прямого участия; даже сама Англия торжественно заявила, что не намерена действовать ни против, ни за Турцию».

Из дневника Милютина:

«Вот в чем состояла сущность моей записки: как ни бедственна война для России, однако ж избегнуть ее можно не иначе, как достигнув мира почетного; распустить наши войска прежде, чем добьемся такого мира, мы не можем; а добиться такого его можем, только подняв голос и опираясь на нашу военную силу. Мысли эти были развиты Обручевым мастерски, и чтение мое, видимо, произвело сильное впечатление. Государь слушал с напряженным вниманием; Горчаков, Рейтерн и великий князь Константин Николаевич, видимо, были озадачены».

Озадаченность российских высших правительственных чиновников, переходящую в ОШЕЛОМЛЕННОЕ состояние, военный министр уловил мгновенно и, не дав им опомниться от увиденного и услышанного, решил усилить системное давление.

10 февраля 1877 года Обручев подготовил очередную записку, «в разъяснение предшествующей». В документе, явно выходя за пределы компетенции военного ведомства, Обручев размышляет об условиях мирного разрешения Балканского кризиса.

В основу позиции Военного министерства закладывается исключение демобилизации русской армии, ибо это, по мнению военных, будет символизировать победу Турции. Демобилизация возможна, если Турция после скорейшего заключения мира с Сербией и Черногорией демобилизует свою армию и разоружит флот, а также будет увеличено количество сотрудников русских консульств в Болгарии, которые вместе с приданной им консульской полицией заменят «предполагавшиеся международные консульские комиссии».

20 февраля 1877 года военный уполномоченный при Румынской армии в Бухаресте полковник Георгий Иванович Бобриков представил записку на имя военного министра Д.А. Милютина, в которой утверждал:

«Какой бы результат ни имело наше настоящее состояние, окончилось бы оно приведением армии на мирное положение или блестящею победою над турецкими войсками, во всяком случае, славяне еще раз неминуемо убедятся, что мы не в силах дать им того идеала, до которого долетает крылатая фантазия их большинства».

Мозаичная картина открытой и тайной борьбы между сторонниками невмешательства в Балканский конфликт и приверженцами радикального военного решения вопроса проистекала на фоне взвинченного отечественными российскими славянофилами до состояния массовой ИСТЕРИИ общественного мнения, тиражированию необсуждаемого, безальтернативного поголовного сочувствия всего населения империи кошмарному положению южноевропейских православных славян, угнетаемых турками.

Оценивая обстановку, предшествующую Русско-турецкой войне, с высоты прожитых лет, в 1906 году Куропаткин отдельно отметит болезненный для имперского самосознания фактор РЕВАНША:

«…нация такой мощи, как Россия, не могла примириться с предписанным ей в 1856 г. условием – не держать военного флота на Черном море. Не могла примириться и с потерей устьев Дуная, приобретенных ею после победоносной войны 1828–1829 гг. Поэтому, как ни сложны были причины войны 1877–1878 гг., но по существу своему эта война составляла продолжение нашей двухвековой борьбы за выход к Черному морю и за обеспечение этого выхода. Эта задача осложнилась на этот раз исторической необходимостью оказать помощь родственным племенам Балканского полуострова: сербскому и болгарскому».

Давление военного ведомства и массовый славянофильский угар, а также провал на русско-турецком дипломатическом фронте принесли свои плоды – 12 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции. В царском манифесте провозглашалось:

«Усилия Наши, поддержанные совокупными дипломатическими настояниями других Правительств, не привели, однако, к желаемой цели. Порта осталась непреклонною в своем решительном отказе от всякого действительного обеспечения безопасности своих христианских подданных и отвергла постановления Константинопольской конференции».

Союзником Российской армии весьма неожиданно для наблюдателей выступила никогда не славящаяся повышенной агрессивностью Румыния.

Затеянная Милютиным война стала ОДИННАДЦАТОЙ по счету, где противником России выступала Османская империя. В шести предыдущих героически побеждала Россия, окончательно выдавив Порту из акватории Азовского моря и с южного черноморского побережья. В двух, в том числе и последней, Крымской 1853–1856 годов, победили привлекшие на свою сторону мощных европейских союзников турки, еще в двух баталиях исход войны считался неопределенным. Всего Русско-турецких войн, с учетом Первой мировой, окажется двенадцать. За свою тысячелетнюю историю ни с кем из соседей Россия не воевала такое количество раз, как с Турцией.

Непримиримые противники на века…

Находясь в Петербурге, полностью отчитавшийся о разведывательной поездке в Китай капитан Куропаткин очень стремится попасть в действующую армию, на Балканский или Кавказский фронт – все равно. Ради участия в войне с Турцией он, к величайшему изумлению высших чинов Военного министерства, отказывается от предложенной ему генеральской должности заведующего Азиатской частью Главного штаба и руководителя кафедры военной администрации Академии генерального штаба.

В конечном счете настойчивость, проявленная Алексеем Николаевичем, вознаграждена: 2 июля 1877 года капитан генерального штаба Куропаткин откомандирован из Главного штаба на фронт, где назначен обер-офицером для особых поручений при главнокомандующем действующей армией на Балканах – великом князе Николае Николаевиче Старшем.

В штаб Дунайской армии Алексей Николаевич прибыл 20 июля 1887 года. При главнокомандующем армией Куропаткин находился эпизодически – он при каждом удобном случае стремится непосредственно в зону боевых действий, лично участвует в сражениях, проявляет при этом героизм, мужество, отвагу, презрение к смерти.

По прибытии на театр военных действий Скобелева Куропаткин старается по возможности быть рядом с ним, в его отряде. Вместе с соединением Скобелева он участвует в сражении под Ловчей 21–22 августа 1877 года.

27 августа 1877 года во время атаки в районе Зеленых гор Куропаткин ранен в ключицу.

В бою 31 августа 1877 года под Плевной, находясь в первых рядах атакующих войск при штурме «скобелевских редутов», он получил сильную контузию и ожог при взрыве зарядного ящика и, как изложено в донесении главнокомандующего русской армией, «уцелел только чудом». Многие считали его убитым, а в газете «Московские ведомости» в №№ 220 и 228 даже поместили некролог о гибели Куропаткина и заметку с полей сражений. Военный репортер описал подвиг героя:

«Генерального штаба капитан Куропаткин, около которого взорвало зарядный ящик и несколько человек, спокойно продолжал руководить огнем батареи; он дал слово не сдавать занятый редут и остаться там последним – и поднят турками на штыки. Вот тип, из которого вырабатываются великие военные характеры. Мир праху твоему».

Газетчик, как это регулярно водится, часть боевого эпизода просто выдумал – на штыки Куропаткина неприятель не поднимал, а после боя он был направлен в госпиталь в Бухарест на излечение.

Полностью поправить