Охота на Бугимена - Ричард Чизмар

главные цифры. Третье и четвертое убийства? Он уже проделывал такое? Больше ничего в голову не идет…

– По-моему, должно быть какое-то другое, более… глубокое, что ли, объяснение.

– Почему ты так думаешь? Про Ганнибала Лектера начитался?

В начале того лета с оглушительным успехом вышел в свет роман Томаса Харриса «Молчание ягнят». Карли знала, что я остался от книги в восторге.

– Он – вымышленный герой, Рич. Ты ведь понимаешь: в основном эти чудовища – не гении, далеко не гении.

Я вздохнул поглубже, подбирая слова.

– Мне вот что подумалось… Ему достало ума не оставить ни единой улики; ему хватает наглости дразнить полицию этими циферками. Не логично ли предположить, что он дьявольски умен?

– А еще можно предположить, что ты выдаешь желаемое за действительное. Мы не уверены даже, что именно убийца классики нарисовал и объявление про собаку приклеил. Не исключено, что это просто жуткая шутка.

– А с какого мне хотеть, чтобы он был умным?

– Потому что так рассказ получается интереснее, – ответила она.

Я принялся было спорить, но оборвал себя. А может, она права? Может, мне просто хочется, чтобы это чудовище было умным и запоминающимся, подобно герою книги или фильма. И чем дольше я размышлял об этом, тем больше понимал, что мне просто нужно внимательнее и пристальнее посмотреть в зеркало.

Младшая сестра Карли подняла трубку параллельного телефона и попросила дать ей поговорить. Сразу закруглившись, мы решили на неделе пересечься и пожелали друг другу спокойной ночи.

Я опять открыл ужастик Сола и прочитал еще абзац, но потом закрыл книгу. Глядя на боковой дворик, я представлял себе большие группы отчаянных и обозленных горожан, прочесывающих темные улицы Эджвуда, обыскивающих слабо освещенные переулки и скрытые тенями тупики. Брат Кары был знаком с одним парнем, который пошел в дружинники. Этот парень купил себе армейскую рацию и очки ночного видения. А от другого приятеля я слыхал, что некая группа дозорных берет с собой в ночные патрули тележку со льдом и пивом. И некоторые из них вооружились парализаторами.

Тут меня накрыло: я вдруг осознал, как тихо на улице. Уже начались предпраздничные выходные, а Хансон-роуд словно вымерла. В иные времена от каждого мангала сейчас доносились бы громкие голоса, пьяненькие отцы семейств с разгона плюхались бы в бассейны, а детишки носились бы по улице с бенгальскими огнями или ловили светлячков. Фейерверки и взрывы сигнальных ракет озаряли бы небо над головой.

Я долго сидел на заднем дворе, тоскуя по прежним временам, наполненным этими радостными звуками и картинами, думая о семьях Галлахеров и Робинсонов и вспоминая Карли и ее слова, слова, от которых мне стало немного не по себе:

Потому что так рассказ получается интереснее.

3

С утра пораньше отец попросил съездить за бензином для газонокосилки и триммера. После завтрака я взял пару двадцатилитровых канистр, пылившихся в углу гаража, и поехал на станцию «Тексако». У одной из колонок, прямо передо мной, заправлял свой старенький «Мустанг» Джош Галлахер. Я не видел его с похорон и сразу пожалел, что выбрал эту заправку. Дело в том, что я, когда нервничаю, запросто могу сморозить какую-нибудь глупость, а мне совсем не хотелось расстраивать отца Наташи.

Впрочем, волновался я зря. Не успел я заглушить двигатель и выйти из машины, как к соседней колонке подъехал мистер Паркс, мой школьный тренер по баскетболу и лакроссу. Он прямо-таки вывалился из своего здоровенного пикапа.

– Чиз! – По его мясистому лицу растянулась радостная ухмылка.

– Привет, тренер. Как дела?

Он подошел и дал мне такую пятерню, что пальцы свело.

– Да как обычно, Чиз, ты же меня знаешь. Все путем, помаленьку.

Тренер Паркс глянул на машину перед нами и прямо-таки распахнул глаза:

– А, Джош, привет! Я тебя сразу и не заметил.

Джош вставил заправочный пистолет в колонку и повернулся к нам.

– Мистер Паркс, – кивнул он в ответ. – Привет, Рич.

Я изо всех сил старался не менять выражения лица.

– Привет, Джош. Как сам?

Он пожал плечами, а я беззвучно послал себе проклятие: что, интересно, тут можно ответить? Однако он удивил меня, сказав:

– Я видел тебя с родителями на похоронах. Спасибо, что зашли.

Я напрягся и выдавил:

– Приношу… свои соболезнования.

– Да, и я, – добавил тренер, и голос его звучал совсем не так, как минуту назад. – Извини, что мне не удалось приехать на службу. Я отдыхал с семьей брата и ни о чем не знал, пока не вернулся.

– Ничего страшного. – На лице Джоша и мускул не дрогнул. Из кармана джинсов он вытащил ключи. – Ну, мне пора. Мама ждет, нужно отвезти ее в магазин.

– Передавай привет от меня родителям, – сказал тренер.

Джош опять кивнул.

– Хорошо.

Я неуклюже махнул ладонью.

– Пока.

Джош хлопнул дверью, двигатель взревел. Мы смотрели, как он уносится, а потом его машина затерялась в потоке транспорта на Эджвуд-роуд. Я выдохнул, только когда «Мустанг» пропал из виду.

– Да, ужас, – наконец, выдавил из себя тренер. – Какой кошмар.

Я открыл багажник и достал канистры. Поставив их на земле перед собой, потянулся было к заправочному пистолету, и вдруг мистер Паркс спросил:

– Тебя полицейские уже допросили?

Рука застыла на полпути к канистре.

– О чем?

– О том, что случилось с сестрой Джоша.

Я уже хотел спросить, не разыгрывает ли он меня, но по выражению лица понял, что тренер совершенно серьезен.

– Меня? А зачем меня допрашивать? Меня здесь даже не было, когда все случилось. Я был в Колледж-Парке.

– Понятия не имею. Со мной разговор был. Похоже, они со всеми говорили, кто в нашем районе живет. Я слыхал, опрашивали Алекса Балико и его брата, а еще Чарли Эмджа, Дэнни и Томми Ноэлов, Тима Дэптола.

Я удивленно на него воззрился.

– О чем же они спрашивают?

Тренер знакомым жестом пригладил редеющие волосы – знак, выдающий волнение.

– У меня спрашивали, что я думаю о Наташе. Была ли она действительно такой воспитанной и всеми любимой, как о ней говорят. Не знаю ли я кого в школе, кто мог бы ей завидовать или просто невзлюбить. – Он состроил гримасу. – А еще они хотели знать, когда я видел ее в последний раз и где я был в ночь убийства.

– Господи…

– Да, представляешь? Описать не могу, как я обрадовался: я рассказал, что был в отпуске с семьей. Обрадовался, что у меня есть настоящее алиби, прикинь?

– А еще что спрашивали?

– Да больше вроде ничего. К счастью, долго не тянули. – Он рассмеялся. – Я все равно чуть не обделался.

– Да уж, не обделаешься тут.

Как обычно,