Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

Он мог испепелять взглядом.

Она понимала. Они хорошо жили из-за работы пожилой пары. Они могли хоть помочь.

— Может, возьмешь нож? — сказала она.

— Да, — сказал Овейн. — Я дам ему один из своих.

Она смотрела им вслед с двери кухни. Дорн был прав, но она ненавидела это. После всех историй. И зачем им свежая рыба? Тут было достаточно копченой рыбы, муки и варенья, чтобы прожить какое-то время. И в саду были овощи и травы.

Но Овейн не мог оставить добычу гнить в неводе, так что они ушли. Джулиен сидела у камина на кухне, подперев руками подбородок.

Она подумала о сне дорна, как Придворная поэтесса пришла к нему. Предупредить их. Но они явно поступали правильно. Что ей делать дома? Ждать брака? Хотя она скучала по сестре. Но ничего простого тут не было.

Огонь гипнотизировал, и какое-то время она смотрела, почти не думая.

Огонь.

Джулиен сидела на корточках у костра в лесу ночью. Она не понимала, откуда знала, где была, и почему не боялась. Она знала, что это был сон.

Напротив нее сидел мужчина. Не тот, что ехал с ней до этого, хотя она видела свою лошадь, привязанную к дереву. Золотую и ждущую ее. Этот мужчина тоже был золотым — в волосах и глазах, даже оттенок кожи был таким. Может, возраста Дорна Аррина или чуть старше. Она смутилась и не могла толком на него смотреть.

Но ее лира была у огня. Эта лира была только в ее снах, золотая. Она говорила с ней и землей:

— Я тебя не ждала.

Только это она смогла сказать. Она не знала, кто сопровождал ее до этого в пути по ночам.

Голос мужчины беспокоил как и его облик. Он был как шелест углей.

— Мне сказали, у тебя были вопросы, — сказал он. — Мы решили перейти к этой фазе. Можешь спросить что угодно.

Этой фазе.

Она покачала головой.

— Как вы меня нашли?

— Не такой вопрос, — она слышала улыбку в его голосе. — Но, может, ты должна спросить и это. Метка Пророка вызывает проводников к тебе во сны. Как еще тебе закончить обучение? Твой первый проводник — всегда первый, у всех. Он помогает получить то, что ты потеряла. То, что у нас есть в начале. Пока сложность жизни не уведет нас от чар.

Она осмелилась поднять голову.

— Тогда почему вы здесь? — а ей нравился старик, который завел ее сюда. Он напоминал немного ее дедушку. Если бы ее дедушка был счастливым. Ее облик не был важен, как и то, что она была девушкой. Она ощущала себя в безопасности.

Мужчина сказал:

— Ты ищешь ответы. О большом конфликте в мире. Да?

— Конфликт в Эйваре, — сказала она. — Король-поэт хочет навредить нам.

— Нет, — сухо сказал он. — Это часть истории. Но я вижу, ты не знаешь больше, — он встал. Его тень упала в круге света огня на камни и почти до деревьев. — Скажи, юный Пророк. Зачем вообще возвращать наши чары? Почему это Давид Прядильщик сна считал грехом?

В свете огня, падающем на его подбородок и ниже глаз, мужчина выглядел старше, стал строже. Она сказала ему:

— Миру нужны чары.

— Зачем?

Она опустила взгляд.

— Не знаю.

Его строгий голос смягчился:

— Потому что работает то, что мы не видим, — сказал он. — Чарами мы когда-то отгоняли опасности Иного мира. Мир полагался на нас в этом, но как много человек знало? Может, некоторые маги на других землях. В этом задании мы поклонялись Киаре, мы молились, чтобы Белая королева приняла наши песни и пощадила нас.

— Киара — одна из Троицы.

— Не для поэтов, — мужчина хитро улыбнулся.

* * *

Она проснулась, что-то двигалось в поле зрения. Ее голова лежала на руках на столе. Дорн стоял у стола с довольным видом.

— Мы вернулись, — сказал он.

Джулиен моргнула. Увидела черный панцирь существа, которое он поставил на стол. Это было из ведра, которую Овейн отнес Ларанте. Она вытащила кастрюлю. Они напевали мелодию, пока работали. Музыка была обычной, из дней, что собирались как бусины на нити. Это была их любовь, тихая, привычная и сильная.

Дорн похлопал Джулиен по плечу.

— Идем, лежебока. Сегодня будет крабовое рагу.

* * *

Вечера были ее любимым временем. После ужина Дорна попросили развлечь их, пока они убирали. Он взял скрипку Овейна и играл глупую песню о фермере и зверях, и важнее всего был ритм песни, от него уборка со стола или натирание кастрюли ощущались как танец. А потом Овейн запел о служанке, которую любили все мужчины в деревне, такой красивой она была. Пока пел, он шагал за Ларантой по кухне, а она краснела и отгоняла его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А потом двое мужчин закурили трубки, Джулиен попросила попробовать. Ей не понравился едкий дым табака, она скривилась. Мужчины рассмеялись. Она и Ларанта играли в карты у огня, это не мешало им участвовать в разговоре. Овейн рассказывал об архимастерах, которые позорились, например, застревали в клее, который он разлил, и стояли всю ночь, пока Ларанта не обнаруживала их у кладовой утром.

— Стоял как статуя, — сказала она, — если статуя могла выглядеть так злобно.

— И вы не угадаете, кто это был, — Овейн улыбнулся.

Ларанта повернулась к нему.

— Не смей!

— Скажем так, — сказал Овейн, — не тот, у кого есть чувство юмора.

— Но это почти все они, — сказала Джулиен, и им пришлось согласиться.

Потом Ларанта заговорила о поэтах, которых помнила. Дариен Элдемур был любимым за его веселье. Она знала, что он льстил ей, чтобы получить больше еды, но он делал это так, что все ощущалось правильно.

— Он мог нарушить все правила, но так, что ему хотелось помочь, — сказала она, качая головой.

— Марлен Хамбрелэй был другим делом, — сказал Овейн. — Мы знали, что он был плохим.

— Не говори так, — возмутилась его жена. — Он был из моих мальчиков. Я знала его сердце. Он был плохим с теми, кто плохо поступал с ним.

В такие моменты Дорн и Джулиен переглядывались. Они поражались, что говорили так просто о людях, ставших легендами их времени. Дариен Элдемур, Марлен Хамбрелэй и остальные ели на этой кухне, как они теперь.

* * *

Той ночью она поднялась в свою комнату теплой и довольной. А потом вспомнила сон на кухне. Его странность.

Она надела ночную рубашку — ее любимую из тех, которые сделала Алисса, с перламутровыми пуговицами. Она заметила ночное небо, подошла посмотреть на звезды. Тучи отступили. Джулиен знала, что не могла уснуть. Она не подумала, а уже обулась и спустилась. На первом этаже она подумывала пойти в Зал лир. Но знала, что ее цель была ниже. Она спустилась к библиотеке. Она зажгла свечу на входе, а потом и лампу.

Может, то, что им нужно было, не было скрыто. Может, оно было на виду.

Часы спустя ее нашел Дорн Аррин. Он выглядел бледно, может, переживал, увидев ее в белом платье, будто призрака.

— Что ты тут делаешь? — осведомился он. — Ты вообще спала?

Она упиралась локтями в стол.

— Иди сюда.

Он пошел и сел. Порой она могла так командовать.

Она провела ладонью по одной из книг перед ней. Она нашла нужную страницу и придвинула ее к нему.

— Прочти это.

— «История Академии», четвертый том, — он посмотрел на переплет. — Я не ждал такое, ведь ты еще не спишь.

Она улыбнулась, но отреагировала только так. Она смотрела, как он читал. Она еще не устала, но знала, что скоро будет. Пока что ей нравилось смотреть, как он склонился к странице, она хорошо знала углы его лица. Когда он поднял голову, он хмурился в смятении.

— Хорошо. Тут говорится, что Академию создали, чтобы… защищать от сил из Иного мира.

— То время уже не помнят, — сказала она. — Но посмотри, что еще там говорится.

— Я смотрел. Что граница Иного мира тут, в море за Островом. Потому Академия и тут, полагаю.

Джулиен указала ниже на странице.

— Смотри, — сказала она. — Тут о битве в Ином мире. Ей нет конца. Между Белой королевой и Теневым королем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Этот король… думаешь, это Элиссан Диар?

— Не знаю, — сказала она. — Но посмотри на это, — на следующей странице был узор, две спирали сплетались, формируя круг.