Крик болотной птицы - Александр Александрович Тамоников

не на него, а на сидевших на земле Лысухина, Старикова и Воробья. Воробей, увидев гауптмана, подался ему навстречу — из чего Стариков с Лысухиным сделали однозначный вывод, что гауптман и есть тот самый Ауг.

Офицер что-то приказал солдатам, они подошли к Старикову, Лысухину и Воробью и окружили их плотным кольцом. Гауптман усмехнулся и сделал знак рукой, чтобы они следовали за солдатами. Все трое поднялись. Тяжелее всех пришлось Старикову, так как руки у него по-прежнему были связаны.

Когда они поднялись, их сразу же разделили. По всему было видно, что дальше их поведут или повезут порознь. Стариков и Лысухин предвидели это заранее, а потому настало время сыграть очередную сцену спектакля. На этот раз в присутствии зрителей, которыми являлись гауптман Ауг, немецкие солдаты и полицаи.

— Сволочь! — произнес Стариков, неприязненно глядя на Лысухина. — Предатель! Думаешь, осыплют тебя немцы золотом за твое предательство? Сдохнешь, как собака!

И Стариков презрительно плюнул в сторону Лысухина. Капитан же ничего не сказал в ответ, лишь презрительно усмехнулся. Полицаи, немецкие солдаты и гауптман Ауг внимательно наблюдали за Стариковым и Лысухиным. Наиболее внимательным зрителем был Ауг — на это обстоятельство Лысухин и Стариков обратили особое внимание.

Лысухину приказали лезть в кузов грузовика, Старикова повели пешим порядком, а Воробей остался на месте. Вместе с ним остался и Ауг.

Все, что успели Стариков и Лысухин, — так это обменяться короткими прощальными взглядами. Эти взгляды не были частью спектакля, они были непроизвольными, это был молчаливый разговор двух душ. Может быть — последний разговор, потому что как знать, что ожидало Лысухина и Старикова…

Глава 12

— Итак, повторите, что именно сказал ваш агент об этих двух людях! — требовательно произнес полковник Вайскопф. — Меня интересуют все нюансы. Даже те слова, которые ваш агент лишь хотел сказать, но отчего-то не сказал.

Гауптман Ауг досадливо поморщился. Он уже трижды во всех подробностях докладывал полковнику о своем разговоре с Воробьем — точнее говоря, со своим давним агентом Кладовщиком. Что еще хочет слышать от него дотошный полковник? Но делать было нечего — пришлось гауптману докладывать четвертый раз на ту же самую тему.

— Да, это те самые люди, которые прибыли из штаба армии, которая ведет наступление в сторону Белоруссии, — четко произнес Ауг. — Один — специалист по взрывному делу, другой — по агентурной работе. Специалист-взрывник сдался нам добровольно. А чтобы его переход к нам имел бо́льшую ценность, он прихватил с собой своего напарника. Оглушил, связал… Все это происходило на глазах нашего агента. Агента же он прихватил с собой с другой целью — чтобы он подтвердил, что эти двое не партизаны, а специалисты из штаба армии. На мой взгляд, — Ауг помедлил, — этот человек, кем бы он ни был на самом деле, действовал логично и разумно.

— Да, но как же он вычислил вашего агента? — спросил полковник. — Не сам же агент рассказал ему о себе!

— Этого я не знаю, — сказал гауптман Ауг. — Но, как видите, вычислил. И не ошибся. Возможно, сам агент дал ему какой-нибудь повод… Не будем забывать, что один из перебежчиков — специалист по агентурной работе. Из чего следует, что он умеет вычислять и разоблачать вражеских агентов. Наших агентов, — поправился Ауг.

— Может быть, может быть… — в раздумье проговорил полковник. — Скажите, гауптман, а вам не кажется это странным?

— Что именно? — не понял Ауг.

— Ну, как же… Лишь недавно мы рассуждали о том, как бы нам половчее взять в плен этих двоих — и нате вам! Едва ли не на следующий же день они сами предстают перед нами! Добровольно отдают себя в наши руки! Разве вы не замечаете в этом странности?

— Совпадение, — ответил Ауг. — И ничего другого. Или везение…

— Для кого? — задумчиво спросил полковник Вайскопф.

— Виноват, не понял…

— Кому именно здесь повезло? — уточнил полковник. — Нам или им?

— Разумеется, нам! — уверенно произнес Ауг. — Им-то в чем повезло? Ведь это они в нашем плену, а не мы в их плену!

— Ну-ну, — с сомнением проговорил полковник.

— Разумеется, с этими двумя нужно как следует поработать! — с уверенностью произнес Ауг. — Всесторонне их проверить…

— И каким же образом? — скривился полковник.

— Самый верный способ — приставить к ним агентов, — предложил Ауг. — Надежных, проверенных профессионалов.

— Вы уже приставляли к ним такого проверенного профессионала, — презрительно фыркнул полковник. — И что же? Они раскусили его, как гнилой орех. Уверен, что и с другими вашими агентами будет то же.

— Есть еще один надежный способ — пытки, — сказал Ауг.

— Больше вам ничего не приходит в голову? — Полковник презрительно глянул на гауптмана. — Ладно, ступайте. Займитесь своим прямым делом — ликвидацией партизанского отряда. Надеюсь, что в конце концов это у вас получится. Иначе — мне придется связаться с Берлином, чтобы вам подыскали другое место службы — по вашим способностям. Например, на Восточном фронте.

Гауптман Ауг вышел. Полковник Вайскопф задумался. Он думал о двух перебежчиках. Точнее сказать, перебежчик был один. Второй был своеобразным подарком от этого перебежчика. С такой ситуацией полковник, при всей его многоопытности, никогда еще не сталкивался. Нет, с перебежчиками ему приходилось иметь дело многократно. Все они были на одно лицо, вели себя одинаково, говорили одинаковые слова и при этом одинаковым тоном… Поэтому полковник никогда особо не интересовался этими личностями. Но тут совсем другое дело! Перебежчик с подарком! Да еще со свидетелем в лице им же разоблаченного агента! Действительно, умно. Так умно, что и не подкопаешься.

И все же полковника не оставляли сомнения. Точнее сказать, это были даже не сомнения, а некое смутное предчувствие. А что, если они никакие не перебежчики, а… А кто же они тогда? Вражеские разведчики? Диверсанты? Да нет, чушь! Чушь! Какие разведчики, какие диверсанты? Преднамеренная сдача в плен — это не метод работы разведчиков или диверсантов! Что можно разведать, находясь в плену? Какой вред может причинить плененный диверсант? Тем более что далеко не факт, что этот самый разведчик или диверсант доживет до следующего рассвета… А может, они — какие-нибудь диверсанты-смертники из числа коммунистов-фанатиков? Полковнику доводилось слышать, что бывают и