Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий

Что-нибудь очень специфическое?

Петрович же слушал весь этот бред очень внимательно. Даже подчеркнуто-внимательно – так психиатры выслушивают своих пациентов.

- Браво, Касымыч, – комбат несколько раз похлопал в ладоши, – Ты, черт возьми, прямо как Шехерезада! Только я что-то не пойму из твоей сказки: старый разбойник, по-твоему, уже не бандит, а «уважаемый человек»? Так, что ли?

Особист попытался как-то возразить.

Но Петрович не дал ему этого сделать.

- Значит, мы тут все должны, по-твоему, тех духов, что постарше, не гонять по горам, а их вонючие халаты целовать?

- Да нет, вы… - Киримбетов пошел в отказ

- Погоди, я еще не все сказал. – гремел голос комбата, - По-твоему, выходит, что в сорок первом мы должны были не отвечать Гитлеру «дерзко и неуважительно», а на колени перед ним опуститься? Да еще воздать ему «иные знаки уважения»? Были такие «почтительные юноши», изменниками Родины назывались: власовцы, полицаи, бандеровцы… слыхал про таких, Касымыч? Их еще потом, после войны, вешали. Интересные у тебя сказочки, Касымыч, ой, интересные!

Каримбетов занервничал.

- Вы не так меня поняли! При чем здесь Гитлер? Речь идет просто об уважении к старшим… - уже оправдывался он.

Но наш батяня-комбат продолжал бить этого дурака его же оружием.

- Надо будет обязательно рассказать твою байку вашему начальству. Я тут как раз на сборы в Кабул собираюсь через недельку. Думаю, им интересно будет послушать.

- Да ты… Да вы чего? – всерьез задергался особист, – Шуток не понимаете?

- Есть вещи, - серьезно произнес Петрович, - над которыми шутить нельзя! А майору Кузьмичеву я прямо сейчас позвоню, расскажу про твоих «вьюношей». То-то смеху будет!

Каримбетов сидел, сникший и посеревший, вертя в руках не нужный ему карандаш. Наконец, решился:

- Может быть, мы продолжим беседу? Обстоятельство пропажи…

- Нет уж, хватит! Собирайся-ка и лети домой белой лыбедью! Майору Кузьмичеву я сам позвоню, как и обещал. Ваше такси у подъезда. Дежурный! – крикнул он, приоткрыв дверь в коридор.

- Я здесь, товарищ майор! – бодро выскочил из дежурки капитан Костя Чхеидзе.

- Срочно вызови кого-нибудь из водителей, кого найдешь.

- Так у меня сейчас здесь один. Из моих.

- Что он там у тебя делает?

- Кондиционер чинит, товарищ майор.

- Отлично! Давай его сюда! Отвезете товарища майора к вертолету и сразу назад, УАЗ у крыльца. Понятно?

- Есть, товарищ майор, - козырнул капитан.

Петрович обернулся к Касымычу, делая приглашающий жест рукой.

- Прошу!

Тот, ссутулившись, поплелся на выход.

Офицеры остались втроем: комбат, Шура и Никитин. Заметив, что ротный лезет за новой сигаретой, Петрович возмутился:

- А ну, кончай здесь дымить! Мне и так теперь до завтрашнего не проветрить!

- Может, дверь открыть? – предложил Никитин.

- А вот этого как раз не надо. Вот что… - комбат задумался несколько секунд, - Ступайте-ка отдыхать. В подразделения, конечно, свои загляните, не поленитесь. А обо всем, что здесь было – никому ни слова, понятно?

- Понятно, товарищ майор…

- Смотрите у меня, - Петрович погрозил нам пальцем, - если узнаю, что слухи какие пошли, головы поотрываю! Поговорим потом. Свободны!

Офицеры развернулись к выходу.

- Никитин, амуницию свою не забудь, - сказал Петрович в спину старлею, – У меня здесь что - склад?

Никитин вернулся, прихватил за цевье стоявший в углу автомат и перебросил через плечо «разгрузку».

Пока он это делал, Петрович заметил «Стечкина» в бакелитовой кобуре на его поясе.

- Надо было и его забрать… - пробормотал он.

- Зачем? – удивился Никитин.

- А хрен тебя знает? Вот взял бы да шмальнул Каримбетову в лоб.

- Да… - протянул Никитин, - видать дела действительно серьезные.

Глава 4

***

Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.

3 июня 1988 года

Когда Кирпичников проснулся, в окно ярко било южное солнце. Он глянул на часы, которые по военной привычке на ночь не снимал, и чертыхнулся.

Они показывали без пяти одиннадцать.

Резко вскочив, он повернулся, чтобы прикрыть свое ложе одеялом, и замер в ужасе.

На простыне алело не то чтобы большое, но и не совсем маленькое пятно крови. В его происхождении сомневаться не приходилось.

Кирпичников быстро натянул свой липовый «Адидас» и осторожно выглянул за дверь.

Из кухни, расположенной в другом конце