Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

Хитро прищуриваюсь и, приблизившись к Хэрри почти вплотную, шепчу:

— Возможно, только не говори Мэтту, а то его хватит приступ.

— Заметано.

Мы прощаемся, я слежу за тем, как старый пикап, кряхтя, трогается с места, и грузно выдыхаю. Что ж. Пути назад нет. Искоса гляжу на коттедж и киваю сама себе.

— Отлично. Я справлюсь.

Сказать проще, чем сделать. Правда, едва я схожу с места, на мои плечи сваливается свирепое недовольство. Внезапно я понимаю, что именно мои тети виноваты в том, что со мной творится. Я бы никуда не поехала, если бы они не вели себя так странно, и нашей бы жизни с ребятами ничего не угрожало, если бы Норин и Мэри-Линетт не секретничали.

В этом есть смысл, верно? Мне даже дышать становится легче. В конце-то концов, с чего мне бояться их гнева, если я сама разозлилась не на шутку?

Открываю дверь, переступаю через порог и легкомысленно выдыхаю.

Кого я пытаюсь обмануть? От меня всегда были одни проблемы. Мама вечно во мне видела гигантскую гормональную бомбу, которая не заботится о себе, о своем будущем и о том, что должно быть важно сорокалетним старперам, но неожиданно по необъяснимым причинам абсолютно безразлично мне. Я с ней ссорилась. Она проводила беседы, словно я ее очередной трудный подросток, балансирующий на грани срыва. И мы не слышали друг друга, как ни старались. Я не слышала. И не хотела.

Возможно, теперь я понимаю, что должна была вести себя иначе, иначе с мамой, а не с кем-то другим. Мамы больше нет. Значит, и исправляться мне больше не зачем.

— Что. Это. Значит. — Железным тоном восклицает тетя Норин и оказывается прямо у меня под носом. Я даже не заметила, как она пришла! Просто моргнула, и вот она стоит на высоченных каблуках передо мной, сердито хмуря черные брови.

Так. Стоп.

На высоченных каблуках?

Я растерянно осматриваю наряд тети и встряхиваю волосами. На ней белая блузка и черная юбка-карандаш. Волосы уложены. Губы подведены темно-бардовой помадой.

Наверно, монстр все-таки догнал меня, и я мертва! В реальности эта женщина носит свитера под горло — даже при невыносимой жаре — и широкие брюки!

— Где ты была? — Ругается Норин. — Черт возьми, где тебя носило, Ари?

— Норин, прекрати, — взвывает Мэри-Линетт и устало выкатывается из кухни. На ней также белая блузка, вот только вместо юбки, черные узкие штаны с завышенной талией.

— Не прекращу.

— Главное, она здесь.

— Да, я здесь. — Киваю и перевожу взгляд на тетю Норин. — А вот куда пропали вы?

— Причем тут мы? Ари, где тебя носило? Ты видела, который час?

— Я просто…

— Просто что? Мы места себе не находили! — Норин недовольно взмахивает руками, распускает иссиня-черные волосы, и они каскадом спадают с ее худых плеч. Я никогда не видела ее с распущенными волосами. Норин очень красивая. Она начинает расхаживать в новых туфлях по комнате, покачивая головой. А я окончательно запутываюсь. Что здесь вообще происходит? — Безумие, невероятно.

— Где ты была, Ари? — Снисходительным тоном спрашивает Мэри. — Мы переживали.

— Я хотела…, — так, это странно. Вот так просто взять и признаться.

— Что хотела?

— Хотела прогуляться. — Осторожно начинаю я. — Почему вы уехали?

— А мы не можем уехать?

Хороший вопрос. Но меня так просто не проймешь. Я усмехаюсь.

— Можете. Но почему посреди ночи?

— Потому что бары не работают по утрам, дорогая моя Ари. — Мэри-Линетт сплетает на груди руки и дергает уголками губ, будто спрашивая: ну, и что теперь ты скажешь?

Недоуменно хмурюсь.

— Бары?

— Да. Бары.

— Но…

— Какая разница, куда ходили мы, Ари. — Норин порывисто стягивает с ног туфли. Не знаю почему, но мне становится не по себе. Я неожиданно понимаю, что действительно не должна была убегать из дома посреди ночи, чтобы подловить тетушек на том, что вполне может являться плодом моего воображения. — Мы приехали, а тебя нет.

— Я гуляла с друзьями.

— С какими друзьями?

— С братьями Нортон. — Пожимаю плечами и решаю сыграть недотрогу. Что ж, никто не говорил, что будет просто. Но и признаваться я не собираюсь. — С Мэттом и Хэрри.

— Ты гуляла по Астерии с двумя мальчиками?

— Парнями.

— С парнями, — исправляется Норин и устало глядит на Мэри-Линетт, — ну, теперь нам гораздо легче, правда, Мэри?

— Не знала, что вы ездите по барам.

— А я не знала, что ты сбегаешь из дома.

— Я не сбегала. Я просто решила прогуляться.

— Нельзя просто прогуливаться ночью, Ари.

— Может, я буду делать то, что хочу, как считаете? — Раздраженно стискиваю зубы. Я и не думала ссориться, но сейчас завожусь. — Что еще запрещается?

— Запрещается все, что подвергает твою жизнь какому-либо риску.

— Но я ничего такого не сделала! — Кроме того, что уехала из города, бродила по лесу и уносила ноги от бешеного волка, койота или Бог знает кого.

— Сделала. Ты ушла без разрешения.

— Моя мама умерла. У кого мне его спрашивать?

— Ари! — Восклицает Мэри-Линетт, а Норин растеряно застывает. Она смотрит мне в глаза и не шевелится, будто бы я заморозила ее страшным заклинанием; молчит, но в этом ее молчании гораздо больше смысла, чем в целой огненной тираде.

Неожиданно я понимаю, что перешла черту. Сказала полную глупость.

Мне становится стыдно. Поджимаю губы и устало протираю ладонями лицо.

— Простите, я не хотела. — Виновато выпрямляюсь. — Правда, я не подумала.

— Впредь думай. — Отрезает Норин и становится самой собой. Спокойной. Холодной. Она вытирает тыльной стороной ладони помаду и бросает на половицы туфли. Собирается уйти, но прежде поворачивается и смотрит на меня. — Никогда больше так не делай.

Я ничего не отвечаю. Сжимаю в кулаки пальцы и слежу за тем, как тетя поднимается по лестнице на второй этаж. Мне так стыдно, что кожа вспыхивает. Что на меня нашло?

— Ты в порядке? — На выдохе спрашивает Мэри-Линетт. Она выглядит уставшей.

Я поправляю волосы и киваю.

— Да. — Киваю вновь. — Все в норме.

— Ты, правда, была с братьями Нортон?

— Правда.

— Они хорошие ребята.

— А вы? — Я переминаюсь с ноги на ногу и стискиваю в пальцах ремень сумки.

— Что мы?

— Вы были в баре?

Тетя Мэри вымученно улыбается и наклоняется, подперев дверной косяк.

— А где мы еще могли быть, Ари? Что ты себе навыдумывала?

— Я волновалась.

— Норин целый день была на иголках… Я решила вытащить ее в бар, отдохнуть. Здесь нас особо не любят. Мы поехали в Дилос. Уже через несколько минут она взбунтовалась.

— Кто бы сомневался. — Я искренне усмехаюсь.