Как становятся предателями - Изяслав Кацман

любой момент могут заявиться желающие пожить на дармовщину и спустят всё, что было создано непосильным трудом и эксплуатацией. А попытки воспрепятствовать разграблению честно нажитого имущества окончатся тем, что восстановишь против себя родню и соседей, заработав репутацию скряги и нехорошего человека. И всё равно вряд ли избежишь «раскулачивания» на местный манер: не хочешь добровольно и с улыбками расставаться с излишками, обворуют или ограбят уже откровенно, без соблюдения приличий.

Находились, конечно, индивиды, которые догадывались собрать личную свиту, призванную оградить от излишне назойливых «гостей», но в результате они просто кормили вместо неопределённого круга дармоедов группу прихлебателей. Да и односельчан и родственников всё равно следовало подкармливать хоть изредка – в противном случае «зазнавшегося жлоба» могли и «проучить», собравшись всей деревней и даже не одной, если уж слишком мозолил глаза своим богатством, и никакая свита не помогла бы. В общем, примерно так и становились среди папуасов «сильными мужами», конвертируя богатство в уважение окружающих. Были, конечно, попытки компенсировать расходы на поддержание статуса эксплуатацией соседей (под видом благотворительности – типа, я тебе помогаю едой или вещами, а ты мне потом поможешь с уходом за посадками корнеплодов) или грабежом. Но с первым вариантом проблема в присущей подданным типулу необязательности – кто-то, может и отработает «помощь», а кто-то и «забудет». А для второго возможности были весьма ограничены, особенно после объединения Пеу под властью Дома Пилапи. На военную добычу надежда была только на границе с рана, сувана и тинса-бунса. Да и то до недавнего времени.

В итоге исторически на острове сложилось, что некоторые возможности по личному обогащению имели только племенные вожди-таки и деревенские старосты, во всю использующие служебное положение и постоянно путая личный карман с общественным. Под их же эгидой было возможно создавать хоть какое-то производство крупнее домашней мастерской. Но, разумеется, самим мастерам или управленцам доставались при этом сущие крохи от создаваемого. Судьба Понапе, лучшего горшечника во всём нижнем Бонко, который практически дарил львиную долю своих изделий старосте Бон-Хо в обмен на довольно скромное продуктовое снабжение, или моя собственная эпопея с организацией медеплавильни – тому наглядные примеры.

Да и ваш покорный слуга первые мануфактуры на западе Пеу создавал именно как принадлежащие типулу-таками, что надёжно защищало от явного раскулачивания, хотя и не избавляло от проблемы «несунов». И только «понаехавшие» тенхорабиты начали основывать собственные производства – уважение к частной собственности у них существовало, несмотря на некоторые уравнительные, почти коммунистические, «закидоны», и никто не мешал друг другу честно обогащаться. Поползновения папуасов же в отношении чужаков останавливали как покровительство заморским пришельцам со стороны властей, так и сама чуждость переселенцев, живущих по своим обычаям.

Первые предприниматели-туземцы стали появляться именно среди тех, кто чаще всего контактировал с Людьми Света и Истины. Сначала, подобно Тихто, они выступали компаньонами чужеземцев там, где требовалось разбираться в местных реалиях, а потом некоторые стали отделяться и вести торговлю или нехитрое ремесленное производство самостоятельно. «Разводы» деловых партнёров проходили, как правило, относительно мирно и безболезненно. Тенхорабиты желание папуасских компаньонов уйти в самостоятельное плавание уважали, кроме того, Шонек дополнительно ещё спустил своей пастве ЦУ в паре проповедей насчёт содействия развитию предпринимательского духа среди обитателей Пеу. Разумеется, к последнему и Сонаваралингатаки руку приложил: после первых дошедших до меня слухов о местных коммерсантах, взращенных иноземными гостями, я решил, что сему должно всячески способствовать на всех уровнях. Ну и поговорил с Вестником, сделав основной упор на важности для пырг-хрыша не только производства и торговли, но и местных кадров, кои будут этим заниматься. А то нынешнее всевозрастающее господство в протопромышленности и всём, что с ней связано, некоренной национальности может в будущем вызвать сильные проблемы – как бы вохейцы не превратились в замкнутую торгово-ремесленную касту, снимающую все сливки с прогресса, а туземное большинство так и осталось бы коснеть в прежней дикости, обрабатывая свои корнеплоды палками-копалками. Отсюда и до межнациональной розни недалеко. Старый тенхорабит мои объяснения на смеси двух языков понял и нашёл вполне обоснованными. Потому и дал подопечным мирянам недвусмысленные инструкции насчёт режима содействия и помощи туземным предпринимательским кадрам.

В принципе, вохейские переселенцы и без этоговели дела как друг с другом, так и с местными, честно: «кидать» у них не принято по религиозным убеждениям, да и локтями друг друга отталкивать и идти по чужим головам тоже не приветствовалось. Конфликты на почве бизнеса и в тенхорабитской общине, и с внешним окружением, случались крайне редко и разрешались обычно судом старейшин. Не знаю в чём дело…. То ли до нас добирались самые упёртые в своей вере, предписывающей «мир и дружбу», то ли просто небольшой пока ещё кучке ремесленников и связывающих их с потребителями торговцев нет нужды жёстко конкурировать за покупателей, как это принято было на Земле или в иных местах этого мира: немалую часть продукции мелких мастерских и мануфактур потребляет государство, а оставшегося не хватает, чтобы покрыть спрос папуасов, который постоянно растёт – туземцы быстро «расчухивают» новые товары, и с удовольствием начинают ими пользоваться. Те же легкие ткани из хлопка подданные типулу-таками вполне оценили, и вид папуаса в юбке вроде вохейской, некоем подобии шорт, рубашки или накидке совсем не редкость, по крайней мере, в Хоне с Вэем и столице.

Ну и, разумеется, проблема защиты собственности папуасских коммерсантов от соплеменников-«коммунистов» тут же встала в полный рост: пара первых же отделившихся от своих тенхорабитских партнёров туземцев была доведена сородичами, жаждущими общения и халявного угощения, до общего местного знаменателя.

Ознакомившись с данными вопиющими фактами, я крепко задумался. Первое побуждение – брать бизнесменов в свои клиенты (в древнеримском смысле слова), имущество которых находится под защитой Сонаваралинги-таки – мною сразу же отметается. Это ж прямая дорога к какой-то азиатчине, когда верховный правитель собственник всего и вся. На хрен такое счастье надо. Я сторонник либеральных ценностей. Потом долго размышлял, как же защитить немногочисленных предпринимателей Пеу из титульной нации от поборников равенства. В итоге не придумал ничего, кроме как разработать специальную магическую процедуру, коя превращала имущество в запретное для окружающих: действовать табу переставало только после уплаты установленного владельцем количества ракушек или пластинок меди, в последнее время введённых в качестве денежных средств. Один из бизнесменов-папуасов попросил ещё поставить дополнительную защиту от проедания собственности – чтобы использовать её только в качестве «средств производства», а жить на прибыль. Ну почему бы нет…. И Солнцеликая