Военная наука – наука побеждать (сборник) - Александр Суворов

Вступив в командование войск Финляндии в начале сего года, Фридрихсгамский и Кюменский (гошпитали) заключали в себе тысячу человек. Первые месяцы был с умеренней убыток, после в оных не осталось четырех болезней: чахотка, водяная, камень и французская, а падучая для свидетельства. При отъезде моем было с Фридрихсгаме с назначающимися в отставку от Невского [полка] до 40; прочие в малом числе в лазаретах полковых и иных, на то учрежденных. Строгим блюдением солдатского здоровья, эгоизм мне неприязнен! Посредством кислой капусты, табаку и хрена нет скорбута, а паче при чистоте.

Из рапортов в Государственную Военную Коллегию сочиненную ведомость в генеральном от полевых полков дежурстве Граф Иван Петрович не выпустил! По ней во время моего командования умерло людей 50-я доля, соображая и умножительность в первых месяцах (прочие ж в дальних гошпиталях, из отправленных туда при прежних начальниках войск). Это видно по Государственной Военной Коллегии. Вашему Сиятельству описание сие для одного любопытства и предварения противных отзывов.

[П. И. Турчанинову]

[Конец ноября 1792 года]

Графа И[вана] П[етровича] С[алтыкова] атака за очною опасностью преследовала меня на пути. Прочтите мое письмо к Гр[афу] Н[иколаю] И[вановичу] по сему предмету, но с лучшим вниманием прежнего. Для чего от генерального дежурства не выпустил он лучшей описи против его бестолковой ведомости. Вы бы увидели, что знатною частию вымерли его гошпитальные, каковых еще пропадает больше 200, коих я не успел выключить за справками. Выписанных же не больше трех человек. Это правда, что у него был день, в которой пошло гулять на другой свет или больше, или столько, нежели при мне в 10 месяцев, то есть 500 человек.

«Нужное солдату полезно, а излишнее вводит в роскошь – мать своеволия»

Беглых на очистку у меня было менее 300; у него по одному Псковскому полку 700. Прошлого года при Брюсе и Германе я во внутренности войти не мог. Последний завел Кюменский гошпиталь, в котором умирало по 50 человек в неделю… пустое!.. Нет в Финляндии скорбута, но чрезвычайно может быть и у меня, коль паче иных болезней. Спросите Кн[язя] Мещерского, подполковника Обольянинова и иных бывших при мне; а Гр[аф] И[ван] П[етрович] доказал свое недоумие. Гошпитали там те же. Под словом отменения разумею я опорожнение оздоровлением человеколюбивым… У меня из больных в слабые, из сих в хворые, из сих в прохладные, оттуда уже в роты; наконец, в сих последних по малому числу больных не было почти нужды. Копыльский на Кубани перевел я, оздоровивши, гошпиталь по разводу бывших в куче войск вдоль реки. Александровский, за который до меня начальствующему от Главнокомандующего было жестокое взыскание по крайней смертельности, опорожнился приходом. Так и другие. Из Тавриды я вышел на Днепр без обывательской фуры и не оставя там ни одного больного. То же в моих походах в Пруссии, Польше, Молдавии, Валахии. Внутри границ не имел я в гошпиталях нужды.

Поход мой под Красное Село на маневры: на квартирах слабых полдюжины, там же в полку ни одного мертвого, ни больного. Но в начале прежней войны от Ладоги до Смоленска в грязь и слякоть – мертвый один, слабых полдюжины. В разбеге по Уральской степи взад и вперед – ни одного мертвого. С корпусом за Кубань и Лабу от Копыла – один мертвый. За Дунай с корпусом в прежнюю войну до Козлуджи – мертвого ни одного, а в Измаиле учредил гошпиталь… Кончу, как оздоровели в Тавриде гошпитали, паки для заведения оных мне подрядчики давали задатку 7000 рублей.

В отсутствие Ваше я велел это письмо показать Гр[афу] Н[иколаю] И[вановичу] в предосторожность от клеветы. В полной благодарности…

А. С.

13 декабря 1792 года, Екатеринослав

Милостивый Государь мой Петр Иванович!

Зыбин, что вы бежите в роту, разве у меня вам худо, скажите по совести? – Мне там на прожиток в год 1000 ру[блей]. – Откуда? – От мертвых солдат. В Херсоне капитанам при начальном строении было по 2000. Бр[игадир] Танеев – честный человек. Попросите, чтоб выдал рубашки… Болотников – жерновы на пальце. От сих бойтеся размножения больных и частью Выборгского. Вспомните полковников: Думашева, Бахметьева и довольно Михаила Ушакова! У меня в полку было правило от 8 до 20 больных и, когда к последним сближается, то свидетельство. Умирало редко в год до полдюжины. На маневрах под Красным Селом вошел и вышел скорым маршем без больных и мертвых; тож из Ладоги в Смоленск, не оставя на квартирах ни одного больного; в распутицу пропал 1, больных 6; Кольбергскую зимнюю тяжелую кампанию без обозов; в Тверском у меня драгунском полку не было больного. От корпуса за Дунаем до Козлуджи 3 недели, больных отправлять назад было некого, и все живы; по Уральской степи вперед и зад ни мертвых, ни больных. От Копыла с корпусом быстрым маршем за Кубань и Лабу; умер один. Хоть сим вам мое человеколюбие! Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко; солдаты его любят. При Козлуджи, как товарищ бежал, моим 7 баталионам велел я бить вперед по 2 но[меру]. Так знаете многие случаи с победоносными войсками. Гошпитали оздоровивши в Тавриде, подрядчики мне давали задатку 4000 руб[лей] на разведение больных, и вышли мы оттуда на Днепр, не оставя там ни одного больного, ниже взявши к тому у обывателей повозку. В Финляндии размножение больных оставит уже легкие работы. К Штенгелю возьмите Обольянинова, знающего блюдение здоровья солдат! В 10 моих месяцев из 20 000 умерло свыше 400 человек, зашаталось больше 200; оставил больных более 300. С матросами выключка была велика по прежним начальствам, и ныне пропадает более 200 человек.

За плевелы ж на меня протестовать буду! Остаюсь с истинным почтением

Милостивый Государь мой,

Вашего Превосходительства покорнейший слуга

Граф Александр Суворов-Рымникский

И. О. Курису

[26 сентября 1793 года]

Получил. Быть может, что обретется в тягость. Для того приобретать достоинства генеральские.

1. Добродетель, замыкающаяся в честности, которая одна тверда. Оная – в содержании слова, в безлукавствии и осторожности, в безмщении.

2. Солдату – бодрость, офицеру – храбрость, генералу – мужество. Выше всего глазомер, то есть пользование положением места, – трудолюбие, бдение и постижение…

3. Непрестанная та наука из чтениев; с начала регулярства – курс Марсов; а для единственных 6-ти ордеров баталии – старинный Вигеций. По Русской войне мало описания, а прежнюю и последнюю Турецкие войны с великим затвержением эволюциев. Старинные ж, какие случатся. Монтекукули очень древен и много отмены соображать с нынешними правилами Турецкой войны. Карл Лотарингский, Конде, Тюренн, маршал Де Сакс, Виларс, Катинат, какие есть переводы и також поясняется текущею с французами войною. В ней много хороших правил, особливо к осадам! Стариннейшие ж, возбуждающие к мужеству, суть: Троянская война, комментарии Кесаревы и Квинтус Курциус – Александрия. Для возвышения духа старый Ролен…