Кладбище чужих секретов - Дарья Донцова

Штанин на самом деле не родственник Льва, не его брат. Мужчина – владелец театрального не особо успешного агентства. Он режиссер, автор сценариев, сам пишет пьесы. Хотя называть так его произведения неверно. Он организовывает тематические праздники для взрослых и детей – дни рождения, юбилеи, свадьбы. Ну, например, гости сели за стол, хотят чествовать новобрачных, а тут… жених с невестой пропали. Их украли три медведя. Они вошли в зал, объявили о своей акции, велели собравшимся искать пару. И пошло-поехало. Обычно такая игра – примерно на час. Во время нее можно подойти к столу, выпить, закусить и опять включиться в действие. На мой взгляд, это веселее, чем сидеть часов пять на одном месте, слушать тосты-близнецы и безостановочно впихивать в себя еду. Но за пару месяцев до покупки дома у Романа Александр закрыл свое агентство. Чем сейчас занимается мужчина, неизвестно. Связи с ним нет, он отсутствует в соцсетях, не имеет телефона.

– Обмануть наивного Романа оказалось легко, – сказал я. – Он обрадовался, увидев двоюродного брата отца. А то, что фамилия Александра – Штанин, парня не удивило. «Родственник»-то от других родителей… Вот, смотрите.

Я положил перед батлером свой телефон.

– Это картина Романа, которую он написал несколько лет назад.

Боря помолчал короткое время, потом оценил работу:

– Мрачно. Но талантливо, оригинально.

– Серия называется «Духи болота». Необычные картины. Жаль, депрессивные. Но Эльвира внимательно относится к своим подопечным. У каждого, кого она приголубила, непростая судьба, поэтому в «Палитре» работают психологи.

– Полотна Скокова напоминают работы Иеронима Босха, – заметил батлер. – И они местами пугают. У Романа больная фантазия, но, на мой взгляд, он одаренный человек.

– Согласен, – кивнул я. – Эльвира пару раз в год организовывает выставку-ярмарку произведений своих подопечных. Те, что принадлежат кисти Скокова, интересуют коллекционеров, полотна все раскупают. А недавно им заинтересовался Стефан Бовацкий, американец польского происхождения. У него собственные выставочные залы, и, если этот галерист обращает внимание на какого-то художника, его ждет успех на Западе.

Мужчина поговорил с Эльвирой.

– Скоков имеет все шансы вырваться из общей массы. Но сейчас мода на живопись, которую я называю «чудовища во мраке», проходит. Интерес покупателей цикличен. Одно время все в восторге от портретов уродов, затем приходит черед анималистов – ути-пути, козочки, котята, собачата. Когда животные людям поперек горла встают, наступает эпоха пейзажей. Ну и так далее, по кругу ходим. По моим расчетам, вот-вот начнется любовь ко всему розовому, пушистому, с примесью патриархальности. Пусть твой Роман изобразит дом в лесу. Солнце! Деревья! Ожидание чуда! Счастье! Пастораль такая! Вот это прямо в точку будет.

– Скоков не особо радостный, ты же видишь, – возразила Эльвира.

– Пусть постарается, – не дрогнул Бовацкий. – Объясни ему, что кушать всем – и мне, и тебе, и ему – хочется каждый день. Да, кое-кто из великих умер голодной смертью. Но еще больше гениев писали на заказ портреты, ни на секунду не стесняясь того, что получали за работу хорошие деньги. А Пушкин писал: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!» [8] Растолкуй Роману, что он живет на всем готовом, устроился – как червяк в яблоке, ни о коммунальных расходах, ни о покупке красок не беспокоится, о том, кто убирает его комнату, готовит еду, стирает, гладит, вкусное покупает, не задумывается. А пора бы сообразить парню, что его на ручки взяли, на горбу потащили. Твой муж богат, не разорится на содержании «Палитры», но надо хоть немного добром за добро отплатить. Пусть напишет картину, которая мне нужна, получит деньги. Ты молодец, помогаешь тем, у кого ничего нет. Но нельзя делать из них захребетников. Привыкнут на твоей шее сидеть, обнаглеют, начнут упрекать, что черная икра у них не каждый день.

Я замолчал.

– Резко, но правильно, – кивнул Боря. – Если руки и ноги на месте, следует пытаться зарабатывать самостоятельно.

– Эльвира тоже так подумала, – продолжил я. – Она передала Роману заказ на оптимистичный пейзаж с избой. Скоков молча кивнул, а утром попросил: «Пожалуйста, отвезите меня к дому, в котором провел детство. Хочу написать то, что сердце помнит».

Я опять положил перед батлером свой телефон.

– Вот плод его труда. Ваше впечатление?

– Ну, – протянул Боря, – свет и радость. Дом с голубыми ставнями, сад с цветущими яблонями, качели, на них мальчик сидит, читает книгу. Солнце, конец весны, покой, чистое небо. Прямо ощущаются тепло и счастье ребенка.

– Табличку на раме видите?

Батлер кивнул.

– Да. «Свет моей лжи». Возможно, Бовацкий остался доволен, но у картины название странное.

– Есть нюанс. Роман написал полотно-перевертыш.

– Не понял, – удивился Борис.

– Рама висит не на стене, а на кронштейне, который установлен в центре зала, – объяснил я. – Если ее толкнуть, она повернется к зрителю обратной стороной. А там…

Я быстро перелистнул фото.

– Вот! Любуйтесь.

Боря, который именно в этот момент решил сделать глоток воды, поперхнулся.

– Ну и ну! Ночь, но от полной луны идет много света. Дом – серо-коричневый. На крыльце сидит покойница в саване, около нее разместился мужчина с веревкой на шее – то ли он самоубийца, то ли его кто-то придушил. На поляне у избы водят хоровод утопленницы, у них на шеях водоросли. В небе летят маленькая девочка с пропеллером в спине, мужчина в пижаме и тетка с чашкой в руке. А на табличке уже другое название: «Кладбище чужих секретов»… Что это? Эльвира объяснила смысл картины? До сегодняшнего дня никогда не видел полотно-перевертыш.

– Тоже не встречал такие, – признался я. – Вероятно, подобные работы существуют, но мне они не попадались на глаза. А может, Роман придумал новый вид живописи.

Глава двадцать первая

Бовацкий, узнав об оборотной стороне оптимистичного пейзажа, крякнул, попросил пригласить живописца и задал ему вопрос:

– В чем смысл твоей работы?

Всегда немногословный Скоков неожиданно разговорился. Он сказал Стефану, что способен встать за мольберт, только если видит колодец. Картины художник черпает из этого бездонного источника.

– Забрасываю ведро, вытаскиваю, а в нем рассказ, который переношу на бумагу, – вот его слова.

Роман приехал в Бакино, увидел, что дом заперт, устроился во дворе, раскрыл мольберт. Вокруг царила какая-то неправдоподобная тишина. Несколько дней парню никто не мешал. Но когда он рано утром во вторник начал работать, откуда ни возьмись появился мужчина и сказал:

– Господин живописец, вы находитесь на частной территории. Буду благодарен, если покинете чужое владение.

Человек вел себя вежливо, но Скоков почувствовал холод, который от него исходит, а потом в нос Романа проник запах серы. Художник понял, что перед ним дьявол, и воскликнул:

– Солнце, лес, красота – все это неправда! На самом деле тут обитают чудовища, я их сейчас увидел! Вот у нее – трехметровый язык, а у той – копыта и рога! Мы наблюдаем иллюзию, якобы прекрасную картину! Но в действительности вокруг ад, жуть, грязь! Где Александр? Позовите его!

– Это кто? – осведомился незнакомец.

– Он купил мой дом, – пояснил Роман и показал рукой на здание. – Я раньше жил здесь с папой и мамой. А потом все разрушилось. Теперь здесь кладбище чужих секретов. Вижу, как их закапывают, а они из земли выбираются… А-а-а! Понял! Сюда приезжают те, кто хочет навсегда похоронить свою тайну. Но секрет способен