Вид на счастье (СИ) - Гут Этта

— Не надо! — взмолился Серега.

Эта тяжелая информация, которой Танька решила поделиться, легла на плечи и совесть тяжелым грузом. Если до того Серега ел себя поедом за глупость и необдуманность решений, за то, что оказался таким управляемым и так легко повелся на чужую ложь, то теперь он показался себе и вовсе откровенным дерьмом. Тем более что Танька-то на поверку оказалась как раз пипец какой классной! И чисто человечески, и, как ни крути, физически!

Серега потратил немало муторных ночных часов, чтобы разобраться в себе. Крутился, сопел. То натягивал на себя одеяло, то сбрасывал его, и думал, думал, думал… И все для того, чтобы в конце концов понять: он хочет Таньку себе. Другом (почему-то не получать свести это до гендерно верного «подругой»). Или кем-то особым, о ком можно было бы сказать друзьям и единственному близкому человеку — бабушке — как то так: «Знакомьтесь, это моя девушка»…

Хотя, почему «или»? Ведь если бы кто-то предложил Сереге выбирать между этими двумя вариантами, он опять бы забуксовал. Потому что да, регулярно вспоминался офигенный минет, да и все прочее тоже… Но все же главнее было другое: уж очень правильными, вызывающими уважение оказались реакции Таньки на ситуацию, в которую она оказалась вовлечена. Сначала Леночкой, а после и Серегой, тупым бараном пошедшим у той на поводу. А потому… Потому больше всего хотелось, чтобы после всего случившегося и Танька Серегу если не уважала, так хоть бы не презирала. Для начала. А там, глядишь, и до чего-то другого отношения дотолкать удастся. Только бы уговорить ее поверить, согласиться просто сесть и поговорить. Просто поговорить!

— Не надо забывать, Тань! Потому что случившееся между нами было… офигенно. И я… Я хотел бы… Только не бей меня! Я хотел бы, чтобы мы начали с начала. Понимаешь? От нулевой отметки. А еще чтобы мы вместе встретили Новый год. Правда, я обычно праздную его вместе с бабушкой, но она, вот увидишь, классная.

— Прям перспектива огонь: вместо одного черта еще и чертова бабушка… Просто трэш, угар и…

— Апокаляпсис! — закончил за нее Серега удрученно.

— Апо… Что?!

Глаза у Таньки стали по-совиному круглыми, Серега глянул и засмеялся:

— Ну, а как иначе-то, Тань, если я по итогу всех этих анально-корпоративных приключений вляпался в тебя так, что, похоже, всей моей прошлой жизни настал полный и категорический армагендец?

ЧАСТЬ 6. ВИД НА СЧАСТЬЕ

Глава 1

Решение поехать сюда, в охотничий домик у озера, доставшийся Денису от деда, возникло спонтанно. Сидел-сидел в центре безумия под названием «предновогодний корпоратив», а потом молча поднялся, вышел к машине, сел за руль и просто поехал куда глаза глядят.

Вокруг бушевал вечер последнего рабочего дня уходящего года, и вся трудовая братия была в состоянии «не за руль». Ну, кроме отдельных идиотов, которым даже пьянка обрыдла. Праздничек, чтоб ему, с абсолютно железобетонной традицией уважить всех партнеров по бизнесу — посетить, поздравить, подарки вручить… Ну и, конечно же, выпить. С каждым. А партнеры-то все — мужики крепкие и до водочки охочие…

Сука!

Гаишник, остановивший на выезде из города, тоже был трезвым и злым. Повел носом, как видно, учуял собрата — одинокого волка, озлобленного и голодного — и отпустил, даже документы не глянув. Только вести себя осторожнее на дороге попросил.

— Спасибо, — буркнул Денис.

Лихачить действительно было глупо. Снег так и валил, а дорожники — тоже люди, тоже выпить в тесном кругу собратьев по метле и грейдеру хотят.

«Катану по прямой до бетонки, а в город вернусь уже по Дмитровке — как раз чтобы прямиком к дому…» — Подумал и опомнился, только когда вдруг осознал, что и первая бетонка, которая теперь почти вся обросла шикарным платным ЦКАДом, и вторая — та, что еще дальше от города, остались позади, а до малой родины, где родился, но как-то не пригодился и в результате уехал оттуда уже с десяток лет назад, теперь столько же, сколько до заметаемой снегом, ледяной Москвы.

А все потому, что мысли, пущенные охотиться свободно, забрели туда, куда обычно при таком вот раскладе и забредали — в прошлое. И в «а если бы», набившее кровавую мозоль в душе.

Как бы все сложилось, если бы Денис не принял решение уезжать? Чем бы он сейчас занимался? Где бы жил, если бы остался? И, главное, с кем?

Казалось, что точно не в одиночестве — родина ведь все-таки, хоть и малая. С другой стороны, если бы не решение свалить в прямом смысле от греха подальше, сейчас он мог бы уже и в тюряге обретаться… Причем вариант присесть был совсем поганым — по статье за растление несовершеннолетних.

Машка… Чертова девчонка из дома напротив, ходившая за Денисом хвостом, кажется, лет с пятнадцати. То есть с пятнадцати Денисовых, потому что самой Машке-то было, наверно, семь или восемь. Тогда эта приставала просто раздражала, тем более что из-за нее Дениса не подкалывал только ленивый. А вот потом… Потом Машка взяла и выросла, превратившись из пухлой девочки в длинноногую, тонко-звонкую девушку-подростка, а сам Денис был вынужден признать: как ни крути, а в любовный трепет его повергают не выдающийся бюст Катюхи — бойкой продавщицы из соседнего магаза тридцати с небольшим гаком лет, а как раз таки Машка — ее наивные голубые глазищи, копна светлых, вечно встрепанных волос и ее крепкие маленькие грудки с бойко торчащими сосками, обтянутые ставшей маловатой футболкой.

Сука! Сука! Сука!

Зарычав от накатившей злости, Денис свернул к удачно возникшей в просвете между снежными зарядами заправке. А потом, залив полный бак, а себе купив кофе и сосиску в булке, сидел, ел и думал-думал-думал. И таки надумал, после вырулив не в сторону Москвы, а прочь от нее — туда, где кто-то будто бы вбил виртуальный колышек, вокруг которого он все это время и бегал придурочной козой на привязи…

Зазвонил мобильник. Денис глянул и только вздохнул. Ничего страшного. Подождут. Да и всегда можно будет соврать, что нажрался в хлам и был offлайн по полной. Заказчики — люди в этом смысле понимающие, сами сейчас все бухают. А даже если и не бухают, так все равно подождут.

Реально к определенному сроку надо было доделать заказ только для Коляна Панкратова, который сразу после завершения новогодних гульбищ, вечно превращавших его байкерский бар с чудо-названием «Вялый питон» в руину, планировал ремонт и, главное, обновление интерьера. О чем он Денису и сообщил, довольно поблескивая поросячьими глазками и улыбаясь сквозь буйную бородищу.

Задумка была верной: изготовить мебель, которую не сломать даже пьяным байкерам. Ну ладно, пусть не стулья — этими могут драться, раз терпежу нет, но хотя бы столы. Вот их-то Денис и должен был сделать, сварив неубиваемые и, главное, неподъемные подстолья из мотоциклетных деталей. Большую часть нужного подогнал Колян, кликнувший клич среди своих. Чтобы найти недостающее, Денис сам объехал постоянных поставщиков — автосервисы, пункты приема металлолома, свалки. Основы для будущих антивандальных шедевров уже были готовы. Оставалось главное — превратить их в объекты техноарта, приварив на гнутые трубы шестерни, цепи, втулки и прочий очищенный от ржавчины и отполированный металлолом.

Собственно, с подобного стола, только невысокого, типа журнального, и сооруженного из отработавшего свое автомобильного двигателя, приехавший покорять Москву Денис и начал карьеру техноарт-художника. Сделал он этот столик из стекла и металла (полированная и местами зачерненная железяка внизу и толстое ударопрочное стекло сверху) для мотосервиса, по соседству с которым начал снимать мастерскую. Как подарок — ведь именно хозяин этого самого сервиса позволил Денису набрать у себя на заднем дворе первый металлический хлам для творчества, которым тот отчаянно мечтал начать зарабатывать. Из отобранных деталей и прочего железа позднее была изготовлена и первая скульптура — здоровенный зверь явно волчье-собачьей породы, оскалившийся зубами из приваренных к стальной челюсти свечей. Его Денис по договоренности все с тем же хозяином мотосервиса выставил на улице напротив их соседствующих контор. Вышло здорово и принесло пользу всем — и починялам крутая реклама, и Денису тоже. Ведь мало кто из желающих отремонтировать свою мотокобылу парней не интересовался автором арт-объекта. Понятное дело — байкеры, и без того помешанные на железе.