На землях рассвета - Алексей Ефимов

— Что в этом забавного? — спросил Найко. Его разозлило неуместное веселье друга.

— Приятно знать, что я настолько популярен, — Охэйо видел, как Найко раздражен, но это его явно не трогало. — Ты едва ли понимаешь, насколько тебе повезло. Старина Хиббл редко упускает добычу.

— Ты его знаешь?

— Конечно. Он влиятельный человек.

— А тот, кому он звонил?

— Джак Овао. Один из самых крупных работорговцев. Его отец, Кен Овао, пытался похитить и меня, когда мне было всего лет двенадцать.

— И?..

— Я не сказал «пытался»? Его подвело не в меру крепкое здоровье: он умер лишь после семнадцати дней пыток. Иногда принадлежать к Правящему Дому бывает очень полезно… Вот с тех пор они меня и боятся.

— Но ты знаешь их всех и не…

— Я давлю гадов, когда они лезут мне под ноги, но я не гоняюсь за ними специально: это мой город, но и их тоже. Я не лезу в их дела, они — в мои. Иное… слишком обременительно.

— Но ты мог бы…

Охэйо смотрел ему в глаза. Его лицо стало очень серьезным.

— Прежде, чем парни из Тайной Стражи нашли меня, прошло три дня. Я не лишился невинности — она стоила слишком дорого — но плети я попробовал. И потом целый день провисел нагишом, на связанных руках, весь иссеченный в кровь — после того, как пнул этого ублюдка в промежность. Он едва не спустил с меня шкуру — но это было, вообще-то, очень полезно. Благодаря ему из меня не вырос очередной глупый избалованный принц. Я делаю то, что могу делать. Вопрос не в том, чтобы уничтожить рабство: если в рабы попадают скоты и подонки, оно становится благодеянием для общества.

Найко смутился; у него горели уши. Пусть бессознательно, но все эти годы он представлял Охэйо именно принцем из детской книжки: хрупким созданием неземной красоты и неопределимого пола. Но это был человек другой породы: из тех, что рождены пасти, а не бежать под бичом.

— А Фаррис? — спросил Найко после недолгого молчания. — Он тоже?

— Нет. Его я не знаю — но не таких, как он. Если бы ты поехал с ним… сейчас, думаю, ты стонал бы от удовольствия с раскинутыми ногами, словно девчонка. Только, знаешь, Наше Императорское Высочество не одобряет таких опытов.

Найко звонко рассмеялся, но лица Охэйо улыбка не тронула.

— Это очень важно, Найко. Гиты веками трахают своих мальчиков, — а ойрат сжигают извращенцев на костре и даже потерю невинности до брака считают позором. Гиты подыхают на склонах Верхнеянского хребта, корчуя никому не нужные пни, и все честные люди в Империи плюются, услышав их имя. Ойрат правят одной половиной мира и пользуются уважением в другой. Возможно, до тебя не дошло, но второе — это следствие первого. Это простые правила, но их нужно соблюдать: они дают силу.

Найко кивнул. Как ни странно, столь простые вещи почему-то не приходили прежде ему в голову. Но Охэйо еще не закончил:

— Я также смеялся над тем, какой опасности ты избежал, не заметив: если бы ты соблазнился, я бы тебя убил.

Еще секунду они смотрели друг на друга. Потом Охэйо улыбнулся ему — так, что по коже Найко пробежали мурашки. Он понял, что Аннит вовсе не шутил. Но все это осталось уже позади, и он спокойно кивнул.

— Я рад, что не ошибся в тебе, — сказал Охэйо, опуская глаза. Его улыбка стала мягче.

Он полез в карман своего длинного одеяния, достав оттуда крошечный, изящный телефон в серебряном корпусе. Его ловкие пальцы быстро пробежали по кнопкам. Он поднес телефон к уху и ждал несколько секунд.

— Хиббл? Привет, это Охэйо. Аннит Охэйо. Я очень рад, что ты проявил благоразумие в отношении моего друга. Я буду молиться за то, чтобы один из твоих покровителей навестил тебя и передал все возможные благодарности… ну, в пределах разумного. Не из Старших, конечно. Я думаю, что Ран-Тегот…

Найко вновь рассмеялся. Ран-Тегот был одним из самых гнусных чудовищ в пантеоне Древних — мерзкое головоногое, которое переваривало свои жертвы заживо. Для человека мнительного визит такой твари даже во сне был бы столь же фатален, как и наяву.

— Хорошие рефлексы следует поддерживать, Найко, — сказал Охэйо, и было видно, что сейчас он едва сдерживает смех. — А теперь — к черту всю эту сволочь. Возможно, ты мне не веришь, но эти восемнадцать лет я тоже мечтал с тобой встретиться. Будем веселиться!

Потом они ели какие-то совершенно незнакомые Найко, но поразительно вкусные вещи, болтали и смеялись. Ничего крепче чая, вроде бы, не подавали — но вокруг были такие девушки, что он окончательно перестал соображать. Он едва помнил, как Аннит вел его по сумрачным коридорам, пока он не оказался вдруг один, в прохладной темной комнате. Найко, зевая, разделся, растянулся на чуть влажной, холодной постели, — а потом просто уснул…

Проснувшись утром, Найко долго не мог понять, где это он, как он тут оказался, и что из случившегося вчера было сном. Мог ли принц Правящего Дома и один из богатейших людей в Гитограде плясать босиком на бочке, распевая неприличные песни — причем с такой пластикой и голосом, что, избери Охэйо сценическую карьеру, он был бы не менее богат, чем сейчас?

Найко помотал головой и осмотрелся. Отведенная ему комната была маленькой, с пепельно-белыми стенами и громадным окном. Узкая дверь вела в чуть менее узкий коридор. В его конце он обнаружил роскошную ванную, обложенную коричневым базальтом в узоре шершавых и гладких полос, и дочиста вымылся в ней. Причесавшись и почистив зубы, Найко отправился на поиски еды.

С другой стороны коридор выходил в круглую гостиную, обставленную кожаной мебелью. Здесь, в одиночестве, сидел Охэйо, одетый куда проще, чем вчера: рабочие штаны, сандалии, черная футболка. Этот наряд смотрелся на нем так же естественно, как и вчерашний: Анниту пошла бы, наверно, любая одежда. Он как раз приступил к завтраку — глубокой фарфоровой миске, до краев полной порезанных горячих сосисок, залитых томатным соусом. Молча, зевая, он принес Найко вторую порцию. Еда была не вполне подходящей для принца, но сытной и вкусной.

Ели они тоже молча, потом Охэйо посмотрел на него — словно в первый раз — и встряхнул волосами.

— Вчера я забыл спросить — зачем ты здесь? Прости, но навестить друга ты мог бы догадаться и раньше.

Найко смутился. В самом деле — зачем он приехал?

— Я действительно забыл о тебе, — наконец неохотно сказал он. — А теперь вспомнил. Вот и…

Охэйо улыбнулся. Найко уже заметил, что слабая, задумчивая улыбка почти не сходит с его лица.

— Я так и думал, примерно. Но вообще-то…

— Что?

— У тебя нет никакого дела ко мне? Чего-нибудь… ну, необычного?

— А это обязательно?..