Б.В.Г - Ольга Макарова

— Они такие же, как я, — по-прежнему безмятежно улыбаясь, произнес Клот, — если они придут, я почувствую.

Повисла неловкая пауза, когда трое взрослых пристально глядели на странного паренька. Он же опять смотрел куда-то в даль…

— …Э-э, в общем, я дам вам знать, если что, — сказал Светозар. — А пока вы мне про летние земли расскажите…

…Это была не простая встреча… и Рон все никак не могла отделаться от мысли, что, не вмешайся она тогда, — и Мих вырос бы точно таким же, как Клот. Таким же Наблюдателем. А Клот им, несомненно, и был… И был бы у Миха такой же всезнающий безмятежный взгляд, и…

Странная мысль. Невесть откуда взявшаяся… И еще заявляет себя истинным знанием…

— Ив, твой Мих мог вырасти похожим на этого Клота… — зачем-то Рон решила поделиться этой мыслью с братом.

— Жуть… — выдохнул Ив, предварительно помолчав. Наверно, представил. — А я так и не понимаю, что ты тогда сделала.

— Я и сама толком не понимаю… — созналась Рон.

— Ладно… — махнул Ив рукой. — Это неважно. Важно, что он нормально говорит и соображает… хотя странный он… как и твой Дар… Я вот недавно подумал… это, наверно, хорошо… Что парней наших не к войне тянет… Может, хватит воевать уже…

— Ты говоришь совсем как взрослый… — начала Рон, но тут же опомнилась, глянув на небритую физиономию брата, с давним шрамом и намечающимися морщинами вокруг глаз.

— Да пора бы… — на удивление спокойно ответил Ив и обижаться не стал…

— Мне кажется, мы еще немного должны побыть здесь. Это важно… что-то должно произойти. Я чувствую.

— Если должны, значит побудем. Тебя предчувствия не подводили еще.

— Пойдем в подземелье…

Подземелье, заботливо восстановленное когда-то Владом, обжито до сих пор не было.

Над пустым залом и давным давно погасшим очагом у стены с зияющей дырой дымохода висел низкий и ровный потолок. Именно висел. Потому что после того, как из-под него убрали обломки стен, он по всем законам должен был обрушиться. А он висел. И одному Владу было известно, почему не падал…

Место было для Рон каким-то родным, тихим, заповедным. Может, не зря здесь никто не решился жить? Словно уютный зал гнал незваных гостей, дожидаясь хозяев…

Что ж, он дождался… Но в каменном кольце очага затрещал уже обычный огонь, а не живое пламя чьей-то любящей души. Влада здесь не было. Только какая-то память о нем, легкая, как прикосновение…

Но зачем… зачем было возвращаться…

Глава тридцатая. Не знал, но вспомнил

Берег моря, усыпанный обломками того, что до войны было чем то — домом ли, кораблем, а сейчас потеряло и цвет и форму — уходил далеко, даже расстояния не прикинешь, и загибался за мыс. А вот у подножия этого мыса вытянулся в море чудом уцелевший маленький причал. И начинался город. К нему четверо путешественников, забыв про голод и усталость, упорно шли, то и дело переходя на бег, почти три дня…

…Первым на набережную с обломками каменных колонн взбежал по лестнице Дар и долго метался по ней вдоль берега, словно искал что-то. А потом остановился, будто размышляя, и, пожав плечами, двинулся в город.

Мих не знал, куда Дар идет. Для него дома и улицы, заполненные развалившимися машинами, давно слились в один серый однообразный лабиринт. Радовала в этом лабиринте только цветущая бледно-зеленая травка, пробивавшаяся на довоенных газонах. Да и та порой росла сквозь черепа, что, согласитесь, впечатление портило…

Рая и Нефью понимали еще меньше. Маленький «ученик» их уже почти что пугал…

А Дар все шагал, не торопясь, с интересом наблюдая, куда же приведет его этот путь. А привел — к дому, рядом с которым стояло поникшее дерево, еще сохранившее на ветвях несколько мертвых листьев. Оно было давно мертво. Еще до того, как закрылось небо.

Возле дерева Дар остановился и долго стоял, грея в карманах озябшие, почти что мраморно-белые руки. Мих несколько минут смотрел на него, а потом подошел и положил ладонь ему на плечо. Совсем как тогда, когда хотел увидеть звезды…

— Дар, это яблоня, — вдруг сказал Мих. Дар, забывшийся в собственных мыслях, при этих словах болезненно вздрогнул.

— Откуда ты знаешь? — спросил он резко.

— Вспомнил… — невнятно пробормотал Мих.

— Но ты же не знал!..

Казалось, вечность мальчишки, забыв обо всем, глядели друг другу в глаза…

— Знаешь, Дар… — сказал Мих. — Совсем недавно Рая заставила меня вспомнить имена радиксов, которых знала твоя мама… Я долго мучился — и вспомнил… А теперь понимаю, что я их никогда не слышал… Не слышал, понимаешь?!

— Мих…

…Радиксы молча смотрели на учеников…

— А я… — сказал Дар. — Просто знал… Что это яблоня, а там, на втором этаже, моего отца дом…

И направился к покосившейся двери подъезда… Сам подъезд с осклизлыми стенами и обкрошившимися ступенями живо напомнил пещеру. Наверх поднимались, слушая прыгающее из угла в угол эхо шагов, и ощущение было такое, что тревожили покой могилы.

Двери все были заперты (в принципе, они так обветшали, что можно было и выбить), кроме одной…

Когда Дар зашел и огляделся, случилась странная вещь: обычным взглядом он видел пустые комнаты с отмокшими обоями и обломками мебели… но была и вторая картинка, какая-то полупрозрачная, словно наложенная на эту: вот там было и солнце, и опрятные, чистые стены, и уютный диван… Дар прошел еще немного, из коридора в зал — и увидел на диване человека… Тот был уже почти стар — седина пробивалась сквозь стриженые ежиком черные волосы; и брюшко отрастил, как зажиточный торгаш какой… Но лицо… отец?..

Изумленный, Дар осторожно подошел к нему и медленно протянул руку — дотронуться… Тогда наваждение исчезло и остались только грязные стены и пол со сгнившими выбитыми досками.

Мальчишка опустился на колени и некоторое время так сидел; неподвижно, со стеклянным взглядом; то и дело открывая рот, словно силясь что-то сказать… а потом рухнул на пол…

— Он спит, — сказал подошедший Нефью. — Усталость взяла свое… столько дней без еды и воды… да без отдыха. И еще бежал…

— А мы? Почему мы — нет? — спросил Мих.

— Мне кажется, мы бежали за счет него, — сказала Рая. — Это был такой силы порыв, что нас унесло за ним, как пыль — ветром…

Нефью легко поднял Дара на руки (Мих удивился, откуда столько силы у казалось бы хрупкого радикса…), положил на диван и накрыл курткой.

— Пусть поспит, — сказал он. — Ему надо… А мы побеседуем.