Последняя амазонка - Александр Майборода

Воислав перешел от окна на середину комнату.

— Сейчас царица будет! — объявила она и отступила в сторону.

В ту же минуту в комнату вошла Красимира.

Наряд ее был также прост — о царском положении свидетельствовали лишь пурпурный цвет туники и несколько золотых украшений на руках и в ушах.

Она подошла прямо к Воиславу и спросила:

— Что случилось, воевода?

Воислав поклонился и сообщил:

— Царица, я только что получил плохие известия из Корьдно — булгары малым отрядом вошли на наши земли. Думаю, что дело идет к большой войне с булгарами. Поэтому мне надо срочно увидеть князя Вячеслава.

— Плохая весть, — сказала Красимира и подала знак рукой.

К ней подошла амазонка со знаком серебряного льва.

— Ждана, пошли гонца к Божане — пусть они немедленно возвращаются в город, — приказала Красимира.

— Может, мне своих людей послать с ней? — спросил Воислав.

— Не надо. Они недалеко. Ждать придется недолго, — сказала Красимира.

Воислав обратился к Ждане:

— Передай князю, что я прошу его срочно вернуться — беда у нас.

Ждана поклонилась и ушла.

Воислав сказала Красимире:

— Я тоже, с твоего позволения, пойду — займусь приготовлением к отплытию.

— Хорошо, — сказала Красимира, — если вам понадобится какая-либо помощь, говори, мы поможем.

— Благодарствую за предложение. Царица, а сколько у тебя воинов?

— Больше трех сотен прекрасно обученных воительниц, — ответила Красимира.

— Хорошая дружина, — согласился Воислав, — но для большой войны этого маловато.

— Иногда весы склоняет в свою пользу и малая пушинка, — заметила Красимира.

— Бывает и так, — сказал Воислав, — но мы можем положить на весы со своей стороны огромный камень — если увидим, что не справляемся своей силой, то пошлем за помощью к князю Буревою.

— Да, князь Буревой — наша надежная защита, — кивнула головой Красимира. — Хазары давно точат зубы на наш город, он им как кость в горле. Но боятся они обломить зубы о князя Буревоя. Пока есть князь Буревой — он нам защита.

— Жаль, что он сыновей в войнах потерял, — проговорил Воислав.

— Но я слышала, что он взял молодую жену… — проговорила Красимира.

Ее ровный голос, которым она вела беседу, несколько дрогнул и приобрел странный оттенок, и Воислав вспомнил, что князь Буревой и Красимира когда-то были безумно влюблены друг в друга; князь звал Красимиру замуж, но она отказалась.

«Похоже, ревнует», — подумал Воислав и сказал:

— У него родился сын…

— Знаю. Гостомысл, — сказала Красимира.

— Но Гостомысл еще ребенок.

— Князь Буревой не стар и здоров… Будут у него еще сыновья.

— Пусть боги даруют ему здоровья и как можно больше лет жизни.

В этот момент в комнату вошла Божана. Лицо у нее было красное, руки дрожали от злости.

— Я приехала! — отрывисто бросила она.

Воиславу все было ясно. Однако ему было важно лишь одно — князь Вячеслав наконец-то вернулся в крепость. Он поклонился и поторопился уйти.

Глава 19

— Мать, ты зачем вызвала меня?! — сердито спросила Божана, когда Воислав вышел.

— Для этого есть причина, — холодно проговорила Красимира.

— Но разве ты не знала, где я была? — с едва сдерживаемым гневом ответила Божана.

— Знала, — сказала Красимира.

— Так зачем ты мне помешала? — задала вопрос Божана.

Красимира села на лавку у окна и пригласила Божану:

— Доча, присядь рядом.

Божана нервно прошлась по комнате, но все же села рядом.

— Девочка, ты его любишь? — спросила Красимира.

— Люблю! — отрывисто, с вызовом, бросила Божана. — Я убивала врагов и имею право любить мужчину, которого пожелаю!

— Имеешь право, — согласилась Красимира и задумчиво заметила: — но ты еще так молода…

— Женщина, как весенний цветок — отцветает быстро.

— Так устроен мир.

— Так устроен мир, — повторила Божана. — Женщина должна рожать детей. Мужчина — заботиться о них.

Красимира насторожилась.

— Что ты хочешь сказать этим?

— Вячеслав предложил мне стать его женой, — тихо промолвила Божана.

— Но ты помнишь, что не сможешь выйти за него замуж?

Помню. Я помню наши обычаи. Но я хочу стать его женой.

— Бедная девочка… Это невозможно. Я тоже когда-то полюбила князя Буревоя, но отказалась быть его женой.

— Но ты любишь его и сейчас. И сейчас эта рана на твоем сердце кровоточит.

— Может быть. Все было как прекрасный сон. Теперь воспоминания о том счастливом времени уже затянуло туманом времени.

— Ты отказалась выйти за него замуж и упустила свое счастье.

— Я царица. Мой долг…

Божана перебила ее:

— Мама, ты — женщина! И ты отказалась от своего счастья.

— Счастья? Разве счастье в одной любви?

— А в чем же? Мужчина и женщина созданы, чтобы любить друг друга. Так зачем мы живем, если не можем соединиться с любимыми? — спросила Божана и прижалась к груди матери. — Мама, почему я не могу выйти замуж за любимого человека?

Вздохнув, Красимира напомнила:

— Потому что мы жрицы праматери Макошь.

Божана подняла голову.

— Но у праматери есть муж — Сварог…

— Род — сущий, единый, прародитель богов и творец мира. Род — многолик. И Макошь — одно из его лиц. Великая праматерь богов Макошь рождает все и ведет живое по дороге судьбы, — сказала Красимира. — Поэтому мы должны служить только ей…

— Но разве нельзя служить праматери, будучи замужем за любимым человеком? Разве это не будет угодно той, что дарует жизнь всему живому?

«Она права», — согласилась в уме Красимира, и эта правда ей не понравилась, потому что она вела к краху царства амазонок. Их и так осталось немного.

Хотя, конечно, в обычаях амазонок не все было так просто — амазонки могли выйти замуж, но только когда уже теряли силу и не могли быть воительницами.

Но кому нужна старуха, обезображенная ранами, полученными в многочисленных сражениях?

Впрочем…

В походах захватывалась хорошая добыча, часть которой перепадала и рядовым воительницам. Поэтому амазонки, ушедшие в мирную жизнь, жили в сытости и довольстве.

А у многих из них были мужья и дети, с которыми они не жили, пока были в дружине. Покидая дружину, амазонки просто воссоединялись со своими родными.

Только одна из амазонок не могла нарушить этот порядок — сама царица. Она была обречена на одиночество. Такая же судьба ждала и ее дочь.

Красимира почувствовала, как в ее горле встал горький комок.

— Наши прабабки дали клятву, — привела Красимира последний довод.