Сладкая горечь - Дениза (Деннис) Робинс

У Армана упало сердце. Лучше бы Ивонн этого вообще не говорила. Теперь он проклинал тот день, когда встретил ее. Впрочем, все начиналось вполне безобидно: просто дружба с девушкой, с которой он познакомился на танцах… Арман понял, что она явилась к нему, одержимая решимостью снова войти в его жизнь. Как это ни забавно, но даже в свои молодые годы мадам Турвилль была, вероятно, не столь агрессивна, как сейчас Ивонн.

Арман решил, что будет честен и немногословен. Боль, которую можно причинить правдой, в конечном счете куда меньше, чем боль от вранья. Это доказывает хотя бы ситуация с Рейни и Клиффордом.

Без лишних слов Арман заявил Ивонн, что он, конечно, рад ее видеть и счастлив, что она разбогатела, однако о возобновлении между ними прежних отношений не может быть и речи.

Лицо Ивонн исказилось, словно от боли. Было ясно, что она все еще влюблена в него.

– Раньше ты себе не позволял, Арман, гнать меня, словно надоедливую муху! – сказала Ивонн.

– Самое лучшее сейчас – обойтись без двусмысленностей, – твердо ответил Арман.

По ее телу пробежала судорога, но Ивонн сумела справиться с собой. Понизив голос почти до шепота, она проговорила:

– Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким… Думаю, тут замешана другая женщина. Как я понимаю, ты…

– Ничего ты не понимаешь! – прервал Арман.

Ивонн порывисто выхватила из сумочки носовой платок и прижала к губам.

– Нет, я все понимаю! – воскликнула она. – Сегодня в парикмахерской я слышала, как сплетничали девушки. Мне рассказали, что ты каждый день бываешь в Шани и увиваешься за молоденькой англичанкой. Вот почему ты так обошелся со мной!

Арман побледнел от гнева. Все добрые чувства, которые он когда-либо питал к этой девушке, мгновенно испарились. Замужество и богатство сказались на ее характере самым неблагоприятным образом.

– Меня никогда не интересовали сплетни, – сказал он, – и я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь. Пожалуйста, уходи, Ивонн!

Внезапно она расхохоталась.

– Значит, все правда! Ты злишься, потому что я наступила на твою больную мозоль. Мне все известно о мадемуазель Оливент… Видишь, я даже знаю, как ее зовут! На прошлой неделе она была в парикмахерской. Прическу ей делал Антон, мой старый приятель…

– Прошу прощения, Ивонн. Меня ждут дела. До свидания, – ледяным тоном прервал ее Арман и вышел из комнаты.

– Мы еще увидимся, Арман! – закричала Ивонн вслед. – Я теперь не нищая, чтобы меня можно было отбрасывать, как ненужную вещь. Я собираюсь провести в Каннах все лето. У меня еще будет возможность полюбоваться на тебя и на твою английскую мамзель!

Арман поднялся к себе в комнату и захлопнул дверь. Выглянув в окно, он увидел, что Ивонн села в шикарный серый «ситроен» и уехала.

Встреча с Ивонн расстроила Армана и отравила очарование предстоящего свидания. Не то чтобы его испугали угрозы Ивонн, но огорчило то, во что она превратилась. Еще больше огорчило, что именно устами Ивонн имя Рейни соединилось с его собственным, да к тому же в таких пошлых выражениях.

К семи часам вечера Арман немного оправился от сцены с Ивонн и стал собираться в Шани. Надев серый костюм, лучшую шелковую рубашку и повязав темно-красный галстук, он поехал на свидание с Рейни.

Она уже ждала его. На ней было короткое шелковое платье, а на шее жемчужное ожерелье. Она поблагодарила его за букет алых роз и тут же приколола одну на плечо.

По дороге в Канны Рейни выглядела веселой и раскованной. Но за напускной веселостью она скрывала волнение. Она была уверена, что ей удастся поговорить с Клиффордом.

– Мы должны помолиться, чтобы он оказался на месте! – воскликнула она. – Пожалуйста, помолись со мной, Арман!

Чтобы не огорчать ее, он кивнул. Давая понять, что считает его другом и союзником, Рейни мучила Армана, и у Ивонн (новоиспеченной мадам Тибо) не было никаких оснований для ревности.

– Какой ты прекрасный друг! – восклицала Рейни. – Спасибо бабушке, что она нас познакомила. И я, и Клиффорд должны быть благодарны тебе… Как замечательно, что я могу говорить с тобой о нем!

Между тем Арман всем своим существом ощущал ее близость. Он чувствовал прикосновение ее руки, вдыхал аромат ее духов.

В этот прохладный вечерний час в каждом кафе веселилась публика. Люди сидели за столиками прямо на улице и пили аперитив. В парках вокруг казино пестрели клумбы чудесных цветов. На стоянках парковались роскошные лимузины. У причалов швартовались белоснежные яхты. Канны всегда были раем для богатых… Но для Армана это был родной город, и он уже решил, куда именно поведет ужинать Рейни. Маленький, но изысканный ресторан располагался на тихой улице. Здесь подавали прекрасное вино, а кухня была выше всяких похвал. И главное, здесь можно было спокойно поговорить.

– Если захочешь пойти в кино или прогуляться по берегу моря, только скажи! – шепнул Рейни Арман.

– Спасибо, – ответила та, – ты такой милый… Но сначала позволь мне позвонить в Лондон!

Он прочел в ее глазах все. Как она верила Клиффорду!… И не знала, бедняжка, что ее любовь избрала для себя слишком недостойный предмет… Бедная, очаровательная Рейни!

Арман решил, что будет лучше, если она позвонит в Лондон из какого-нибудь крупного отеля. Дожидаясь разговора, они сидели в баре и заказали ее любимый «Сан Рафаэй» со льдом. Арман нервно курил и поглядывал на портье, который должен был позвать Рейни к телефону. Какие новости их ожидают? Если Рейни удастся поговорить с Клиффордом, что скажет ей этот человек? Как он объяснит ей, что так долго не писал?… Если к телефону подойдут мать или тетушка, Рейни просто назовет себя. Она знала, что Клиффорд рассказывал родным о ней.

Лондон ответил почти без задержки. Рейни вскочила, а следом за ней машинально поднялся и Арман. Он был искренне рад, что ей наконец удастся поговорить.

– Мне пойти с тобой? – спросил он.

– Нет, спасибо. Подожди здесь, – ответила она.

Ее глаза сверкали, словно два аметиста, а сама она боязливо трепетала. Когда Рейни вышла, Арман опустился на стул и залпом осушил свой бокал. Потом вытер со лба пот.

В телефонной кабинке Рейни ждал первый удар: Клиффорда не было дома. Зато слышимость была превосходная. К телефону подошла его тетушка. Несмотря на преклонный возраст, старая дама излагала свои мысли довольно связно. Хотя она явно не поняла, какая такая Рейни на проводе, но по простоте душевной тут же выложила все, что ей было известно.

Во-первых, Рейни узнала, что мать Клиффорда заболела и что тот разрывается между домом и работой. Рейни подумала, что в этом, вероятно, и заключается причина его глухого молчания. Она знала, что Клифф очень любит мать. Бедненький, подумала она, он так замотан работой и расстроен болезнью матери, что даже не в состоянии написать письмецо!