Свободная и счастливая - Сара Морган

– В журналах полно фотографий вашего вчерашнего романтического ужина вдвоем. Любовь преобразила тебя, Лука. Большая семья – это то, что тебе нужно. Полагаю, Тейлор оставит свою карьеру, как только выйдет замуж?

Тейлор поперхнулась шампанским, и Лука стукнул ее по спине.

– Тейлор ждет не дождется, когда же у нее будут дети, – ласково проговорил он, давая ей время слегка успокоиться. – Для всех Тейлор – гламурная актриса, но втайне она мечтает ходить босиком по кухне, готовить мне обед и нянчить моих детей. В душе она мать и домохозяйка. Не так ли, ангел мой?

У Тейлор возникло ощущение – Лука непомерно наслаждается своим поведением.

– Дети… – поддакнула ему она, – да, я жду не дождусь. У нас будет шесть, по меньшей мере, да, Лука?

– Шесть? – Настала его очередь опешить. – Конечно, дорогая. У нас будет столько детей, сколько пожелаешь, только бы ты могла справиться с ними, пока я буду отлучаться по делам. А мне придется часто это делать. – Уголки чувственных губ слегка дрогнули, и Тейлор поймала себя на том, что смотрит на эти губы, вспоминая о его поцелуях…

– Мы будем ездить вместе с тобой, сердце мое.

– Прекрасно! Я буду работать на компьютере, а в это время шесть очаровательных малышей, все в одежде от Корретти, будут крутиться вокруг тебя и просить им почитать, поиграть с ними и уложить в постель.

Нарисованная им картина была такой зримой, что у нее перехватило дыхание. Конечно, это такая шутка, но почему-то ей не было смешно. Тейлор с трудом представляла себе подобную семью. Семью, где все поддерживали друг друга. О такой жизни она не смела даже мечтать. Заглядывая в будущее, Тейлор видела себя одинокой, потому что другой сценарий предполагал доверие, а она не могла никому доверять…

Сердце ее сжалось от горечи – такой же неожиданной, как и боль.

Председатель похлопал Луку по плечу:

– Мы оставим вас вдвоем, поворковать. – Сладко улыбнувшись, он увел за собой Нико, и Тейлор с Лукой остались одни в толпе.

– Я даже и не думала, что у тебя есть линия детской одежды.

– На самом деле у нас такой линии нет, но я только что понял, какую возможность мы упускаем. – Лука перестал улыбаться. – Ты сердишься на меня? Я шутил, малышка. Конечно, ты не хочешь хлопотать на кухне, босоногая, с большим животом, в окружении детей… Но эти олухи именно это и хотели от тебя услышать.

– Да. – Голос ее был хриплым, и она поспешно сменила тему разговора. – Зачем ты собираешься работать с ними, когда у тебя есть собственный успешный бизнес?

– Они думают, я не способен на это. – Взяв пустой бокал из ее рук, Лука передал его официанту. – И я должен доказать всем – они не правы. Ведь я Корретти! Соревновательный дух у нас в крови.

– Но ведь ты не только Корретти, да? Ты внук Марко Спарасино.

– Ты наводила насчет меня справки?

– Да. Твой дед был легендой мира моды. Наравне с Шанель и Диором. Я прочитала его автобиографию, меня она потрясла. Каково тебе было расти рядом с ним?

– Это был ад. Он всегда критиковал все, что мы носили. Мать сходила с ума. Что бы она ни надевала, ему это не нравилось. Она выросла с убеждением, будто любую проблему можно решить, подобрав соответствующий наряд. – В голосе Луки что-то дрогнуло…

Тейлор захотелось узнать больше. Но вокруг были люди, и она не могла расспрашивать его.

– Я видела фото твоей матери. Она всегда выглядела очень элегантно.

Пальцы Луки крепко сжали бокал.

– Внешность была – и сейчас остается – самым главным в ее жизни.

– Конечно, ведь она дочь Марко Спарасино, разве может быть иначе? Как же ты общался с дедом?

– Мне так надоело слушать ворчание деда насчет моей одежды, что однажды я пришел на ланч совершенно голый. – Лука залпом осушил свой бокал. – Когда дед выгнал меня из комнаты, я сказал – мне нет смысла одеваться, потому что все равно он велит мне надеть что-нибудь другое. После этого случая он меня никогда не критиковал.

Тейлор рассмеялась:

– Представляю себе эту сцену. Сколько тебе было лет?

– Кажется, девять. Я не помню. Угождать людям – неблагодарное дело, лучше уж угождать самому себе.

– Но ты заставил его гордиться тобой! Имя Корретти благодаря тебе ассоциируется теперь с роскошью и элегантностью.

– Когда я принял руководство, Дом Корретти производил лишь модную одежду от-кутюр. Я убедил их создавать более востребованные деловые костюмы. Затем мы расширили производство – стали изготавливать готовую одежду и аксессуары, а потом занялись домом. Мебель, светильники, постельное белье… – Лука усмехнулся: – Ты можешь пойти на свидание в платье от Корретти, затем прийти домой и заняться сексом на роскошной софе от Корретти на простынях с тем же названием.

– Это твой лозунг? «Постельное белье Корретти – для лучшего секса!»

– Официально нет, но, думаю, он значительно увеличил продажи компании. Кстати, – тон Луки стал небрежным, – ты сегодня необыкновенно хороша. Я даже не спросил тебя, как прошел съемочный день. Рафаэль вел себя прилично?

– Все было хорошо.

На самом деле день был ужасный, но Тейлор не стала жаловаться.

Лука, однако, пристально смотрел на нее, и она поняла – он знает все.

– Если он выйдет за рамки приличия, скажи мне.

– Это мои проблемы.

– Ты моя невеста.

Сердце ее сжалось. Все оказалось гораздо сложнее, чем Тейлор себе представляла.

Через неделю, измотанная съемками в присутствии Рафаэля и бессонными ночами в спальне Луки, Тейлор вышла из вагончика, надев на себя черные очки. Ослепленная вспышками фотокамер, она устремилась к красному «феррари», ожидавшему ее. Лука говорил с кем-то по мобильному телефону, опершись о капот машины.

– Нет, я ничего не слышал о моем брате. Нет, не могу прокомментировать его поведение, – процедил он сквозь зубы, схватив Тейлор за руку и потянув ее к себе. – Меньше всего на свете мне хотелось бы комментировать чье-либо поведение…. И свое – в том числе, потому что, честно говоря, это не ваше дело. – Завершив разговор, он прижал к себе Тейлор: – Боже, ты такая сексуальная! Как прошел твой день?

– Я очень устала. Сегодня снимали сцену, когда вернулся мой муж, которого считали погибшим. А я беременна от его лучшего друга! – Тейлор никогда так не выкладывалась на съемках. Она хотела сыграть эту сцену безупречно, но режиссер постоянно придирался. Он явно хотел вывести ее из себя, но Тейлор решила держаться до конца.

– Тебе надо охладиться или лучше разогреться вместе с кем-нибудь, а точнее – со мной.

Тейлор смотрела в эти завораживающие сексуальные глаза, опушенные невероятно густыми черными ресницами, и испытывала точно такое же желание.