Городской тариф - Александра Маринина

На следующий день Роман пришел за женой, требовал, чтобы Милена вернулась. Из дома вышли Юрий Филиппович и его жена Зоя Николаевна, пытались поговорить с зятем, объяснить, что ему лучше с их дочерью развестись и оставить ее в покое, но Роман был не из тех, кто мирится с течением событий, если они не соответствуют его желаниям. Он считал, что Милена должна вернуться. Зачем? Разве он ее любил? Разве дорожил ею? Жить без нее не мог? Да нет, все было просто: Милена должна была вернуться, чтобы он сам, на глазах у всех соседей, выгнал ее из дому, тогда правила будут соблюдены. А то что же получается? Его, такого замечательного молодого человека, сына таких уважаемых родителей, бросила какая-то там нищенка из рабочего поселка? Непорядок.

Дело дошло до оскорблений, Роман в выражениях не стеснялся, но в тот раз очень вовремя появился подвыпивший брат Милены и вытолкал его взашей. Еще через день Роман вернулся и орал на всю улицу, что либо жена вернется, либо он опозорит ее на весь город, да так, что жизни ей никакой не будет. Зная характер мужа и его родителей, Милена понимала, что жизни действительно не будет, они оболгут ее, выставят мало того что неумелой хозяйкой и бесплодной женой, так еще и воровкой назовут.

Юрий Филиппович и Зоя Николаевна собрали все деньги, какие были, опустошили сберкнижки, кое-что продали и сказали дочери: уезжай отсюда, Ромка все равно от тебя не отстанет, будет позорить перед соседями не только тебя, но и всех нас.

Милена уехала в Москву. Как-то понемногу устроилась, нашла работу, сначала попроще, потом вот в фирме этой. Встретила Пашу, хорошего человека, доброго, стала с ним жить. Он ее замуж звал, да только разве она могла за него выйти? У нее же с Ромкой развод не оформлен. Она и сама ему писала, и звонила, и родителей просила сходить поговорить, тот ни в какую не соглашается. Пусть, говорит, Мила приедет, сама ко мне придет, тогда дам развод. Ему ведь что надо было? Чтобы она на коленях приползла да так же и уползла, на глазах у всей улицы, сопровождаемая бранью и издевательствами. Роман дал бы, конечно, развод, ему и самому уже на другой жениться пора, но только ему сатисфакции хочется, чтобы никто не смог сказать, что жена от него, расчудесного такого, аж в Москву сбежала и преотлично там устроилась. Нет, не она сбежала, а он сам ее выгнал с позором, вот чего он хотел. А Милена этого совсем не хотела, ей вполне достаточно было выбитых зубов, чтобы еще и через такое унижение проходить.

Спасибо Пашеньке, он все устроил. Позвонил каким-то своим знакомым из милиции, денег заплатил, Роману все быстренько объяснили, с кем надо переговорили, а свидетельство о расторжении брака прислали Миле по почте.

После этого все стало налаживаться. Милочка хорошо зарабатывала, она настояла на том, чтобы родители переехали в Россию, поближе к ней, Пашенька помог с квартирой, в самой Москве-то очень дорого, а вот в Подмосковье в самый раз. И с сильно пьющим сыном Володькой тоже Паша помогал, на лечение сколько раз устраивал, даже за границу отправлял его, да только толку никакого…

- Юрий Филиппович, вы знаете каких-нибудь подруг Милены? Их имена, телефоны?

- Подруг? - Погодин задумался. - Да нет, наверное, не знаю. У нее своя жизнь, в Москве, она с подругами к нам сюда не приезжала. Разве только Светочка… Но я не знаю, поддерживают ли они отношения. Мила давно о ней ничего не говорила.

- Кто такая Светочка?

- Светочка Зозуля, они с Милой в одном классе учились и очень дружили. Света хотела актрисой стать, вот и поехала в Москву поступать в театральный. Поступить-то она не поступила, но как-то устроилась, и, когда Мила от Романа ушла, она Светочкиным родителям позвонила, они ей номер телефона дали. Ведь Миле уезжать надо было, а куда? Родни у нас нигде в России нет, а тут хоть кто-то знакомый. Мы с женой оба детдомовские, вместе выросли, вместе в Среднюю Азию на комсомольскую стройку приехали, у нас никого, кроме детей, нет. Ну вот, Мила ей позвонила, а Светочка и говорит, мол, приезжай, что-нибудь придумаем, Москва - город больших возможностей. Мила как в Москву приехала, так у Светочки и жила, пока сама не устроилась.

- Телефон Светланы Зозули у вас есть?

- Нет.

Ладно, нет так нет, и без телефона найдем. Интересно, на какой такой фирме можно, сидя на телефоне, заработать столько, чтобы купить родителям квартиру в Тучкове и послать брата на лечение за границу? Правда, Юрий Филиппович утверждает, что деньги на это дал Седов, но у Седова-то они откуда? С милицейской зарплаты? Смешно! Восток - дело тонкое, это всем известно, и даже русская по происхождению девушка, выросшая в Средней Азии, вполне может морочить родителям голову насчет финансовой состоятельности своего избранника, чтобы, так сказать, повысить его рейтинг в их глазах. Родители Милены, стало быть, уверены, что она до поступления в университет все время работала в какой-то фирме. А вот Седов говорит, что она в последние годы вообще не работала. Опять кто-то из них лжет.

Но если Павел Седов не лжет и у Милены не было никакого источника доходов, то возникает вполне закономерный вопрос: откуда деньги-то? И немалые.

Настя поднялась с табурета и почувствовала, как снова заныла спина, которую она так неудачно потянула, соскакивая с высокого подоконника несколько часов назад.

- Я выйду на минутку, мне нужно на работу позвонить.

Погодин молча кивнул, уставившись на собственные руки. Настя вышла на лестничную площадку, вытащила мобильник и набрала номер следователя:

- Федор Иванович, Седов еще с вами?

- Ну, - подтвердил Давыдов. - А ты где?

- У Погодиных. Павел и Милена купили им квартиру в Подмосковье и несколько раз отправляли на дорогое лечение брата-алкоголика, в том числе один раз - за границу. Хотелось бы понимать, на какие деньги.

- Угу, - промычал Федор Иванович, - мне тоже хотелось бы. Ладно, работай дальше.

- Еще имя запишите: Светлана Зозуля, одноклассница Погодиной. Приехала в Москву сразу после окончания школы.

- М-гм, записал. Спросить, что ли, или так поискать?

- Ну, это вы сами решайте.

Открывая дверь в квартиру, Настя сразу почувствовала, что что-то переменилось. Еще звуков никаких не услышала, а уже уловила, что воздух словно движется как-то по-другому. Распахнулась одна из выходящих в коридор дверей, и перед ней возник щуплый на вид, но жилистый мужчина в одних трусах, но почему-то в теплом зимнем свитере. Коридорчик маленький, короткий, и на Настю весьма ощутимо пахнуло ароматной смесью застарелого и свежего перегара. Это, стало быть, старший брат Милены по имени Владимир. Проснуться изволили.

- Чего как к себе домой прешься? - гостеприимно спросил Владимир. - Ты как дверь открыла? Ключи, что ли, сперла?

Из кухни тут же появился Погодин-старший и принялся заталкивать сына назад в комнату.

- Иди проспись, Вова, иди, не позорь меня перед людьми.

Однако Вова с такой постановкой вопроса согласен не был.

- Чего проспись-то, чего проспись? - завопил он. - У вас тут всю хату обнесут, а вы и не пошевелитесь! Люди какие-то чужие ходят, ворья развелось кругом! Милку вон уже грохнули, теперь ограбят до нитки, пользуются тем, что у людей несчастье, налетели, как саранча поганая!

Настя молчала и с интересом наблюдала за происходящим.

- Это не чужие люди, Вова, это из милиции пришли насчет Милочки. Иди ляг, тебе спать нужно.

- Да не нужно мне спать! Чего ты привязался?!

- Не шуми, мать разбудишь.

- А чего это она спать улеглась среди дня? У нас Милку убили, в семье горе, а она спать затеялась! Нашла время!

Было видно, что Юрий Филиппович едва сдерживается, чтобы не врезать сынку по отекшей от здорового образа жизни физиономии. Была б его воля, он бы не только ударил его, но еще и сказал бы пару ласковых слов, не затрудняясь в выборе эпитетов, но присутствие женщины из милиции его сдерживает, и он изо всех сил старается соблюсти приличия.

- Матери укол сделали, врач приезжал, - Погодин проявлял чудеса терпения, - пусть отдохнет. И ты иди отдохни.

- Не хочу я отдыхать! Мне выпить надо.

Проблема соблюдения приличий перед Погодиным-младшим, вероятно, не стояла никогда, поэтому он, недолго думая, отпихнул отца и, пошатываясь, направился в кухню.

- Вот, - удрученно пробормотал Юрий Филиппович, - сколько денег Паша угрохал на его лечение, и все впустую Ничего не помогает. Пьет и пьет. После больницы месяц-другой еще держится, а потом снова… Бывают же счастливые семьи, сколько детей на свет родится - все людьми становятся, а у нас - видите, что вышло? Вовка не удался, зато Милочка сердце радовала - и красавица, и умница, и добрая, и человека себе хорошего наконец нашла. А теперь вот и Милочки нет.

Он как-то неловко дернулся, закрыл лицо ладонями и заплакал.

Федор Иванович Давыдов, несмотря на солидный возраст, почти никогда не уставал. Чувство усталости было знакомо ему в далекой юности, когда он учился в институте и пять раз в неделю бегал на спортивные тренировки. Вот тогда - да, тогда он здорово уставал, что от учебы, на которую катастрофически не хватало времени, что от спортивных нагрузок, к которым он от природы был не очень-то приспособлен. И тренировался-то он вовсе не для того, чтобы побеждать и завоевывать кубки, а исключительно для выработки у себя привычки к усталости. Привычку он выработал, поэтому усталости и не чувствовал.