Тяжесть измены (СИ) - Айверс Наташа

— Я нанял охрану. — Его голос был твёрдым. — Просто чтобы ты не пугалась. Никто не будет вмешиваться в твою жизнь, но я не позволю, чтобы ты или дети остались без защиты, пока не выясню, кто и что за этим стоит. Ты можешь ненавидеть меня. Я это заслужил. Но я не уйду. Я буду рядом, на любых условиях.

— Тогда так. — Она глубоко вдохнула. — Я вернусь домой. Но не к тебе. Ты сможешь приезжать к детям. Но мы… мы не вместе.

Он кивнул, хотя в глазах мелькнула боль. Но он принял её решение. Потому что другого выхода не было.

Ирина развернулась, пошла обратно, чувствуя его взгляд на своей спине. В груди горело огнём. София ждала возле машины, ничего не спрашивала. Она просто открыла дверцу.

На следующее утро она вернулась в их общий дом.

Прошло две недели с момента их встречи в парке. Острая боль притупилась, но раны не зажили. Ирина больше не плакала ночами, но внутри всё ещё зияла пустота. Она училась жить заново — без Алексея. Но жить и чувствовать — две разные вещи.

Каждое утро начиналось одинаково. Проснуться. Подняться. Позаботиться о детях. Ощущение пустоты стало привычным, почти неразличимым, но временами накатывало так резко, что приходилось сжимать зубы, чтобы не разрыдаться прямо посреди кухни.

Тёма постепенно обретал прежнюю живость — смеялся, играл, болтал без умолку. Но иногда замирал, словно что-то вспоминая, и в его взгляде мелькала тень задумчивости. Он больше не спрашивал о папе так часто, но когда Алексей приезжал, бросался к нему с восторгом. В эти моменты Ирина ощущала, как внутри что-то болезненно сжимается.

Аня росла, всё активнее познавая мир. Колики, мучившие её по ночам, наконец-то прошли, и теперь малышка спала спокойнее. Ирина постепенно вводила прикорм, дополняя грудное вскармливание смесями, и это ощущалось как ещё один шаг в новую реальность — без него.

Днём заботы спасали её от тяжёлых мыслей, но с наступлением ночи, когда дом погружался в тишину, одиночество накатывало с новой силой, заполняя собой всё пространство. Лежа в темноте, Ирина слушала ровное дыхание детей и снова и снова пыталась понять, в какой момент всё пошло не так.

Осень вступила в свои права, и начался учебный год. Тёма пошёл в детский сад. Алексей настоял на том, чтобы лично отводить сына по утрам, а она забирала его после обеда. Ирина не возражала. Каждый раз, видя, с каким нетерпением сын выбегает к отцу, её сердце наполнялось противоречивыми чувствами.

Алексей приезжал к детям каждый день. Тёма с радостью бросался к нему, рассказывал новости, показывал игрушки. Аня, ещё слишком маленькая, тянулась к нему, цеплялась крошечными пальчиками за его руки. Каждый раз, когда он задерживался у порога перед уходом, будто ждал приглашения остаться, внутри поднималась буря противоречий. Боль от предательства. Глухая обида. Но вместе с ними — невыносимая тоска по тому, что у них было раньше. По душевной близости… по теплу его рук, когда он бессознательно касался её поясницы, проходя мимо. По тому, как он обнимал её сзади, пока она готовила кофе. По хриплому утреннему «доброе утро» и его тёплому дыханию у виска. По едва уловимому запаху его кожи, смешанному с ароматом парфюма.

Она не знала, что делать с этими чувствами, да и не хотела разбираться. Потому просто отворачивалась и уходила, обрывая даже намёк на надежду.

София регулярно навещала Ирину, принося ей новости. В основном это касалось её учёбы, свёкров, каких-то бытовых вещей, но иногда она рассказывала и о нём. О том, что он работает, что ищет виновных, что не сдался. От неё Ирина узнала, что Алексей снял квартиру неподалёку, где и живёт сейчас. Один.

Она не удивилась. Где-то в глубине души знала, что он будет рядом, как и обещал и не переступит границы, которые она установила.

Но самым сильным ударом оказалось не это.

— Уже нашли кого-то на место Марии?

София отвела взгляд.

— Ира, — тихий, осторожный голос.

— Что? — нахмурилась она.

София вздохнула.

— Она всё ещё работает.

— Что?

— Это решение Сергея и детектива. Они уверены, что если её уволить, можно потерять связь с теми, кто за этим стоит. Алексей был против, но… в итоге согласился. — София говорила быстро, словно хотела закончить этот разговор как можно скорее.

Ирина с трудом перевела дыхание. Горькое разочарование, гнев, ледяное возмущение, ощущение предательства. Всё смешалось в гремучую смесь, которая пульсировала внутри, требуя выхода.

Ещё вчера она думала, что почти перестала чувствовать что-то к нему, что боль стала приглушённой, далёкой. Но сейчас — сейчас всё всколыхнулось. Колючее, невыносимое чувство потери, щемящая ярость, которую некуда было направить. Жгучая ревность, злость, ненависть. К ней. К нему.

«Ты сам дал ей место в своей жизни. Сам дал ей шанс разрушить нас. И теперь ты её терпишь ради каких-то своих дел?»

Она резко встала, чувствуя, как внутри всё бурлит. София молчала, но в её глазах читалось понимание.

— Я устала, — тихо сказала Ирина. — Поболтаем завтра.

Всю ночь она провела без сна. Лежала в темноте, глядя в потолок, а мысли кружили по замкнутому кругу. Вспоминала его голос — когда-то тёплый, родной, наполненный заботой. Вспоминала, как его пальцы легко касались её кожи, как его дыхание щекотало шею, когда он склонялся ближе.

А потом — видео.

Разрывающее сердце.

Она вспоминала его предательство снова и снова, пока от этих мыслей не стало тошно.

На следующее утро, когда Алексей уже собирался уходить с Тёмой, она вдруг вышла к нему.

— Алексей.

Он замер. Обернулся.

— Да?

Она подняла на него взгляд. Внутри всё дрожало, но снаружи — холодная уверенность.

— Нам нужно поговорить.

— Конечно. Где и когда?

— Завтра. В том же парке. После обеда?

— Я буду там.

Он развернулся, ушёл.

А Ирина осталась стоять, сжимая пальцы так сильно, что ногти впивались в ладони.

Завтра.

Завтра они поставят точку.

Она скажет ему, что пора подать заявление. Официально. Без эмоций, без лишних разговоров. Это должен быть последний шаг — окончательный, бесповоротный. Разорвать цепь воспоминаний, закрыть эту главу. Освободиться. Чтобы, наконец, перестать возвращаться мыслями к тому, что уже не изменить, и просто жить дальше.

С утра она отвезла Анечку и Тёму свёкрам. Ждала Софию, чтобы проехаться по магазинам, а потом — после обеда — встретиться с мужем. Точнее, с тем, кто скоро перестанет им быть.

Тем не менее, сама не знала почему, но собиралась тщательнее, чем обычно. Выбрала платье, уложила волосы, провела кисточкой с румянами по скулам. Может, просто хотела выглядеть достойно? А может… чтобы он увидел, что потерял.

Она поймала своё отражение в зеркале и сжала губы.

«Какая разница?»

Мария остаётся в его компании, и судя по всему, его это устраивает.

Ох, опять не туда мысли.

Ей нет до него дела.

Звонок в дверь.

Ирина вздрогнула, вырванная из мыслей, и машинально посмотрела на часы. София не могла приехать так рано, а доставки она не заказывала.

На пороге стояли двое мужчин в форме.

Полиция.

— Ирина Александровна? Капитан полиции Мельников. Это лейтенант Смирнов, — он показал ей своё служебное удостоверение.

— В чём дело?

— Нам нужно с вами поговорить, — всё так же ровно ответил Мельников. — Вы дома одна?

— Да…

— Ваши документы, пожалуйста.

Она кивнула, быстро вернулась в комнату, достала паспорт и протянула полицейскому. Мельников мельком взглянул на данные, затем перевёл на неё внимательный взгляд.

— Вам нужно проехать с нами.

Глава 17

— Что? — голос прозвучал глухо. — Зачем?

— Ирина Александровна, по заявлению гражданки Поляковой проводится проверка. Вы приглашены для дачи пояснений в рамках доследственной проверки. Мы можем оформить официальную повестку, но надеемся, что вы согласитесь проехать с нами сейчас, чтобы прояснить ситуацию. Это не займёт много времени. — ровно пояснил Мельников.