Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - Андрей Шляхов

– Вы – хороший врач?

Вопрос был неожиданным, и Данилов даже слегка смутился.

– Ну, не самый плохой, скажем так, – ответил он.

Наградой стала очередная улыбка. Улыбалась Екатерина искренне, душевно.

– А довольны ли вы своей карьерой?

– Нет, конечно, – признался Данилов. – Какая там карьера? Сплошное топтание на месте. Я не столько о должностях, сколько о профессиональном росте.

– С чем это «топтание» связано? С зависящими от вас факторами или не зависящими?

– И с теми, и с этими. Но то, что от меня зависит, я стараюсь менять.

– Удается?

– Не всегда.

– Спасибо, Владимир, мне так приятна ваша откровенность и доброжелательность.

– Взаимно, Екатерина. – Данилов не кривил душой – Екатерина и впрямь ему нравилась. Можно сказать – первый нормальный человек среди местного персонала.

Ну, не совсем местного – пусть кафедрального, но это, в сущности, одно и то же.

– Владимир, вы эмоциональный человек?

– Умеренно, без перегибов.

– С годами ваша эмоциональность меняется?

– Да, пожалуй. Эмоции немного притупляются.

– Наверное, это закономерно. А как у вас обстоят дела с утомляемостью? Не усилилась ли она в последние годы? Или вы с детства быстро устаете?

– Все зависит от режима. Начиная с осени днем учился, а вечером работа. Это, конечно, изнуряет.

– Спасибо, Владимир! – Екатерина захлопнула блокнот и встала. – Если вы разрешите, я загляну на следующей неделе.

– Всегда рад, – заверил Данилов. – Скажите, Екатерина, а можете ли вы прокомментировать мое лечение?

«Откажется? Или нет?»

– Это могут сделать только Тамара Александровна или Геннадий Анатольевич, – немного виновато улыбнулась Екатерина и упрекнула: – Вы же врач, Владимир, должны понимать.

– Я понимаю, – ответил Данилов. – Не берите в голову – это я так…

– Могу сказать только одно – здесь не самая плохая психиатрическая клиника в Москве. До свидания.

– До свидания, Екатерина.

Стоило только ей выйти из палаты, как Юра обернулся к Данилову и с завистью сказал:

– Ушлый ты мужик, Вова, все бабы только и липнут на твою херизму!

– Ты имеешь в виду «харизму» или что другое? – спросил Данилов.

– Все вместе, – ловко вывернулся Юра. – То Тамарка к тебе ластилась, то эта…

– Давай не станем развивать эту тему, – попросил Данилов.

– Давай, – охотно согласился Юра.

Нейролептики делают человека покладистым.

Данилову вдруг вспомнился профессор Батенский, читавший лекции по психиатрии. Лекции Батенского студенты любили. Да и не лекции это были, а дружеские беседы с аудиторией.

На первой, вводной, лекции Батенский рассказал, почему он стал психиатром. В отличие от других лекторов, шедших к своей специальности чуть ли не с пеленок, у Батенского выбор был вынужденным.

– Призвания у меня не было, – рассказывал он. – Но зато был призыв! Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год, я заканчиваю Первый мед и думаю – куда бы пойти? Кем быть? Но там, наверху, все решили за меня – всех, кто был годен к воинской службе, решено было забрать в армию! И не на один-два года, а в «кадры» – на двадцать пять лет! Прямо как при царе Николае Первом! Такое случалось и в прошлом, и в позапрошлом году, но мы отчего-то были уверены, что нас, таких умных и хороших, эта чаша минует. Но не миновала. Мне, конечно, в армию идти не хотелось. Пришлось выкручиваться – тяжело заболевать уже не было времени (нужных людей так сразу, с кондачка, не найдешь), но была возможность поступить в ординатуру, так как я окончил институт с «красным» дипломом. А в ординатуре тогда мест было немного, причем половина из них уже была занята детьми профессоров и доцентов. Я прикинул шансы и подал на кафедру психиатрии, куда уверенно проходил. Вот так я и стал психиатром.

– Не жалеете? – спросил с места какой-то нахал.

Батенский не обиделся.

– Конечно, не жалею! Ведь мои больные очень редко умирают, а мои диагнозы не может оспорить ни один патологоанатом. Разве есть в медицине лучшая специальность?

– Вы забыли упомянуть, что ваши больные никогда не вылечиваются! – крикнул с места тот же голос.

– Я забыл упомянуть, что психиатрия – очень спорный предмет, – улыбнулся лектор. – И за один и тот же ответ на экзамене можно получить от двух до пяти. Все определяется личным отношением экзаменатора. Еще реплики с места будут?

Реплик не было.

– А самое главное – что работать не надо, – добавил Батенский. – Сидишь целый день, лясы точишь и еще зарплату за это получаешь. Красота!

Глава десятая

Трудовые будни

– Тучи сгущаются – Святослав Филиппович любил высказаться красиво и неоднократно вскользь упоминал о том, что на пенсии намерен посвятить себя литературе – начать с мемуаров, а там уж как пойдет. – Чтобы в один и тот же день заявиться в пять отделений!

Речь шла о тройке провокаторов – женщине и двух мужчинах, начавших свое хождение по больнице со второго отделения.

Заведующие, получившие сообщение Геннадия Анатольевича, реагировали правильно – гневались и выгоняли провокаторшу вон. Никто, слава богу, не пострадал, но тревога осталась. Тревога, можно сказать, просто витала в воздухе.

– Это означает что? – Главный врач замолчал в ожидании ответа.

– Это означает, что ребята попытались в легкую, с налета, срубить бабла и обломались. – Аргунов, заведующий пятым мужским отделением, оскалил в улыбке желтые прокуренные зубы.

– Борис Леонидович… – укоризненно протянул главный врач. – Вы же культурный человек! Что за выражения «срубить бабла» и «обломались»?

– Я Пажеских корпусов не кончал, – буркнул Аргунов.

– Охотно верю, и я, представьте себе, тоже. И откуда такое легкомыслие? Вы что, всерьез думаете, что это была попытка экспромтом получить с нас какие-то суммы? А если это серьезная разработка?

– Серьезная разработка невозможна без внедрения агента, – пошутил заведующий восьмым женским геронтологическим отделением Ханин.

– А ну прекратили ерничать! – рявкнул главный врач, усиливая эффект ударом ладони о стол. – Как дети, честное слово! Ты, Михал Михалыч, со своими старухами шути, им давно все до… сам понимаешь до чего! А у меня или открывай рот по делу, или не открывай вообще! Третьего не дано.

– Извините, Святослав Филиппович, – опустил голову Ханин.

– Святослав Филиппович прав – они просто так не отстанут, – поддержал начальство Лычкин. – На некоторое время, ну, минимум на месяц, если не на два, нам следует соблюдать повышенную осторожность. И если уж и идти кому навстречу, то только своим, проверенным, давно знакомым клиентам…

– Насчет давно знакомых, Геннадий Анатольевич, я бы не обольщалась, – перебила его Пухова, заведующая одиннадцатым женским отделением. – У моей сестры в поликлинике две недели назад был случай. Пришла к невропатологу на прием женщина с одного из участков. Давно знакомая, можно сказать – доверенная. Попросила больничный на недельку, устала мол, сунула в карман две тысячных купюры и ушла, чтобы через секунду вернуться с двумя оперативниками. Все… Ждут теперь суда.

– Вот тварь!

– Ни хрена себе!

– Кому же верить?

– Там между этой женщиной и невропатологом никакого злопамятства не было, Нина Петровна? – уточнил Лычкин.

– Совершенно никакого. Сестра склонна подозревать, что дамочку могли попросить «помочь» по знакомству. А может, саму на чем-то прижали, она, кажется, бухгалтер, и теперь отрабатывает или зарабатывает расположение.

– Зачем гадать? – подвел черту главный врач. – Мотивы здесь неважны. Важно то, что и от «своих» можно получить подножку. Так что поблагодарим Нину Петровну за хороший пример и сделаем себе зарубку на носу.

– С кем же тогда можно работать? – развел руками Ханин.

– Неправильно ставишь вопрос, – прищурился главный врач, – не «с кем», а «как». А вот так: «семь раз подумай – один раз возьми». Это единственный способ. И побольше внимания уделяйте мелочам. Вон, Геннадий Алексеевич как оперативницу разоблачил! Прямо как Шерлок Холмс! Ты расскажи, чтобы все знали…

Лычкин не без удовольствия рассказал слегка приукрашенную историю с разоблачением провокации.

– А если бы ничего не насторожило – взял бы? – снова прищурился главный врач. – Вот так, с первой встречной?

– Все они когда-то были первыми встречными, Святослав Филиппович, и лишь потом стали старыми знакомыми, – усмехнулся Лычкин. – Но сразу бы, конечно, при первой встрече не взял бы. Попросил бы привести на консультацию брата, присмотрелся и тогда уже… Но если смотреть в корень, то риск есть всегда. По лезвию ножа ходим…

– По минному полю, – поправил главный врач. – Так что будьте бдительны и помните, что лучше вообще не откусывать, чем откусить много и подавиться.

«Так то оно так, но ведь тебе каждый месяц вынь да положь то, что причитается, – подумал Лычкин, стараясь не встречаться взглядом с главным врачом, чтобы ненароком не выдать свою неприязнь. – Ты же не будешь отменять свой „ясак“. А откуда его прикажешь брать? Из зарплаты?»