Круче не бывает - Владимир Колычев

– Товарищ полковник, автогенщик нашелся, – со сдержанным ликованием сообщил он. – Не обманул бомж, из службы газа деятель. Вы лично хотели его допросить.

– Ты допрашивал?

– Ну, по пути поговорил…

– И что?

– Сознаваться он не хотел, а когда я ему найденную перчатку в нос ткнул, признался. Понимает, что пальчики на танке оставил…

– И зачем он люк срезал?

– Сказал, что с детства в танке мечтал побывать. В детстве, говорит, на этот танк лазил, но там люк заварен был, а тут случай вдруг подвернулся, мимо проезжали, сварка в машине была, вот его и пробило. Водитель, правда, участвовать в этом деле не хотел, но Рокотов с ним договорился. Рокотов его фамилия, а водитель – Малахов. Я их обоих доставил, здесь они…

– А водитель что говорит?

– Пока ничего, но я им сейчас займусь.

– Заказчика Рокотов не сдает?

– Не было, говорит, никакого заказчика, самому, говорит, в голову взбрело. Под дурачка косит.

– Романов где?

– Как где, в танке! – задорно улыбнулся Шульгин.

– Что там у него?

– Глухо!.. Нет там ничего. И не было.

– Почему?

– Так потому что этот памятник уже после революции появился.

– Какой памятник?

– Льву Толстому.

– Что-то я не понял, кто под дурачка косит, ты или Рокотов?

– Рокотов. А я фильм один очень древний вспомнил, «Приключения итальянцев в России». Помните, там клад под памятником Льву Толстому был? Так вот, клад раньше памятника появился, у нас, правда, наоборот, сначала танк, потом клад. Но в девяносто седьмом году люки заварили. Лопахин смотрел, их как один раз заварили, так больше и не трогали. И нижний люк тоже наглухо заварен. А других ходов там больше нет… В общем, не мог Сошников в танке бриллианты оставить. Слишком сложно это. А в его случае неосуществимо. Ведь он от милиции тогда скрывался, его бы на танке как пить бы взяли. А со сваркой – подавно…

– Логично.

– Кладоискатели должны были это понимать.

– Да, но кучерявый все-таки начал рыть под памятником Льву Толстому.

Степан вспомнил момент из фильма, где кучерявый итальянец детской лопаткой рыл подкоп под памятником.

– Он бы и дальше рыл, если бы его не остановили… Кто же в нашем случае такой кучерявый?

– Вот я и хотел бы это выяснить.

– Хорошо, давай сюда этого Рокотова… Ты ему про клад ничего не говорил?

– Нет, не говорил.

– Давай его сюда, а сам водителем займись.

Полковник Круча просматривал поданные на подпись документы, когда к нему в кабинет ввели высокого и нескладного парня с вытянутым, как у лошади, лицом и выпученными, с желтизной глазами. Он озирался по сторонам и дурашливо улыбался. Веселье изображает, а самому страшно. Круча наблюдал за ним периферийным зрением и чувствовал, что он боится.

Степан Степанович неторопливо отложил в сторону бумаги, с невозмутимым спокойствием посмотрел на Рокотова. Долго смотрел, тяжело. Он ждал, когда страх начнет жечь парня изнутри. И ждал не напрасно.

– Почему вы на меня так смотрите? – нервно спросил Рокотов.

Он попытался улыбнуться, но из этого вышла какая-то жалкая гримаса.

– А как мне на тебя смотреть?

– А что я такого сделал?

– А что ты такого сделал?

– Ну, дернул меня черт… Я давно в этом танке хотел посидеть…

– Посидеть хотел? Могу тебя поздравить, сел ты, парень, основательно. Лет на двадцать, как минимум…

– С чего это вдруг на двадцать? Это всего лишь вандализм! За это много не дают!

– Вандализм? Всего лишь вандализм?! Кто тебе сказал, что всего лишь? Тот, кто попросил тебя люк разварить?

– Никто меня не просил! Я сам знаю!

– Твой дед воевал?

– Нет. Прадед воевал. Танкистом был… Может быть, он на этом танке воевал. Вот меня поэтому на этот танк и потянуло!

– Твой дед на этом танке воевал. Немца на этом танке от Москвы гнал, а ты что, сукин сын, творишь?

– Нет, на этом танке немца от Москвы не гнали. Этот танк только в сорок четвертом году появился. Это «Т – тридцать четыре-восемьдесят пять». Восемьдесят пять – это калибр орудия…

– А тридцать четыре – это масса взрывчатки.

– Да нет, тридцать четыре – это год изобретения…

– Ты мне соловьем здесь не заливайся. Я тебя к себе вызвал не для того, чтобы ты меня баснями здесь кормил. Я полковник, начальник отдела внутренних дел. Но ты не думай, что это высокий уровень, завтра тебя уже генерал допрашивать будет…

– А почему генерал?

– А потому что ты танк заминировал, тридцать четыре килограмма взрывчатки заложил. Девятое мая уже прошло, но скоро двадцать второе июня, ветераны у танка соберутся… Ты хоть понимаешь, что такое тридцать четыре килограмма тротила! Да там ни одного живого человека в радиусе ста метров не останется! – Круча щедро лил масло в огонь.

– Какая взрывчатка? Какой тротил? – в ужасе посмотрел на него Рокотов.

– Вот ты мне сейчас и расскажешь, где ты взрывчатку достал и с какой целью танк заминировал?

– Не минировал я танк! И взрывчатки у меня не было! – Парень жадно хватал ртом воздух как не выдержавший дистанции марафонец.

– Ну как же не было, если мы взрывчатку в танке нашли?

– Не закладывал я взрывчатку!

– А кто закладывал?

– Это не я!

– А кто?

– Я его не знаю! Он подошел ко мне, сказал, что дело есть, денег много дал.

– Сколько?

– Много. Очень много. Триста тысяч. Сказал, что сорок тысяч на оплату штрафа, а остальное мне…

– На оплату штрафа?

– Ну да, штраф за вандализм. Он сказал, что за это не посадят, максимум – три месяца ареста. А если арестуют, то и штраф платить не надо будет. Но если дурачком прикинуться, то к штрафу приговорят. И то, если найдут. А могут ведь и не найти. Ну срезали люк с танка, и что такого? Кто из-за этого искать нас будет?.. В общем, я повелся, деньги взял. Он сказал, что люк надо срезать, и все… Ну, я сказал, что Иванычу нужно тысяч пятьдесят, он добавил не торгуясь… – Рокотов почесал макушку головы, затем над правым ухом, после чего рука резко переместилась к затылку. Он будто вшей вычесывал, так бывает, когда человек сильно нервничает. – Я только люк срезал, и все…

– Ты люк срезал, а он взрывчатку заложил. Он танк заминировал, а ты отвечать будешь. Тебя за терроризм посадят. На пожизненное пойдешь, это я тебе гарантирую!

– Не закладывал я взрывчатку!

Сначала Рокотов обхватил руками голову, затем сполз со стула, перевернув его, и встал перед Кручей на колени:

– Это не я!

– На место сядь!.. Ничего тебе не будет, если поможешь найти человека, который подбил тебя на это гиблое дело!

– Но я его не знаю! – поднимаясь с колен, простонал парень.

– А в лицо запомнил?

– Запомнил.

Круча достал из одного ящика стола несколько фотографий с изображением преступников, а из другого – снимок Павельева, добытый Романовым.

Он показал Рокотову фотографию из стопки, но тот мотнул головой. Также он отреагировал и на другой снимок. Зато сразу же опознал Павельева.

Модельная прическа у Павельева, волосы гладкие, ровные, но Круча все равно назвал его мысленно кучерявым. Что ж, теперь у него появился повод вручить ему детскую лопатку…

Глава 14

Постановление на арест выдал суд, прокурор пока еще не в курсе, но может узнать в любое время. Поэтому надо спешить, пока Павельева не предупредили. Вряд ли он сбежит за границу, скорее всего, он сам отдастся в руки правосудия, но эффект внезапности будет утрачен.

А Круче очень хотелось застать его врасплох, на шатком мостике между двумя измерениями, в которых он жил. А мостик этот находился в квартире на улице Герцена, в гнезде порока, куда Павельев только что привез свою новую любовницу. Он хоть и пожаловался на Романова, но от его Полины все-таки отстал. Сейчас он с другой женщиной, и Круча только рад был взять его с поличным. И это не месть из-за того разноса, что устроил ему выскочка-прокурор. Это – тактический ход, удар, который выбьет Павельева из седла. Вряд ли он хочет, чтобы о его похождениях узнала красавица-жена, поэтому он будет вынужден заискивать перед Кручей, чтобы он тайное не сделал явным. Закон психологии – чем неуверенней чувствует себя человек, тем легче он идет на признание.

Рокотов раскололся еще на прошлой неделе, но постановление на арест Павельева выдано только сегодня. Не спешил Круча задерживать бизнесмена, приставил к нему «хвост», за ним следили, чтобы выйти на Верховцеву. Круча взял на себя смелость прослушивать телефон Павельева без санкции прокурора, но за неделю ничего выяснить так и не удалось. Всю неделю Павельев болтался между домом, офисом, тайной квартирой и подпольным казино. В офисе за все это время он был всего три раза, в казино – два, зато гнездо порока навещал чуть ли не каждый день. Его новая женщина поселилась там, и он усердно спасал ее от одиночества.

Прав был Романов, смерть от переутомления на работе Павельеву не грозила. Он жил в свое удовольствие, взвалив бизнес на плечи своего заместителя. Дом у него роскошный с выходом на озеро, жена, с которой он время от времени загорал у открытого бассейна, временная подруга дарила ему радости запретной любви, рулетка в подпольном казино приятно щекотала нервы. А в самое ближайшее время Павельев собирался в круиз по Средиземному морю, для чего и арендовал тридцатиметровую яхту. Именно поэтому сегодня на его запястьях и защелкнутся наручники, чтобы он не улизнул за границу, а так неплохо было бы поводить его еще с недельку…